Тернистая дорога к звездам

— Хорошо, милая, спасибо. Родители были?

— Да, за полчаса до тебя ушли. У них все нормально. Телевизор посмотришь или опять за свои формулы сядешь?

— Устал… С тобой посижу в обнимку… а потом спать пойдем.

Они устроились на диване поудобнее, Роман обнял Катю, посидели так молча минут пять, потом она спросила:

— Значит, идея твоя воплощается в жизнь… Я представляю себе Российский звездолет — взлет, прыжок и он у созвездья Кассиопеи! Сказка…

— Сказка… — повторил Граф, — тяжело, с потугами рождается материализация. И что нас ждет там, у других галактик и звезд? Дружба, война, исследование? Представь себе, Катя, что мы у Кассиопеи и отправляем сигнал на Землю: он дойдет до нашей планеты через одиннадцать-пятнадцать тысяч лет. Так далеко от нас это созвездие. Даже с Альфа Центавры, самой близкой звезды, сигнал будет идти более четырех лет. Немыслимые скорости… расстояния. Земля — это маленькая наночастичка космоса, карты которого у нас нет. Мы, словно слепые котята, долго будем тыкаться в этом пространственно-временном эфире, набивая себе шишки. Много, Катенька, столько много вопросов, что голова лопается. Представляешь — мы еще ничего не создали и никуда не улетели, а я уже думаю, как кораблю вернуться обратно. Время в космосе совершенно другое и космонавты могут приземлиться в прошлом или будущем. Это меня беспокоит больше всего, как и незащищенность от НЛО. Кто знает, как они отнесутся к нашему звездолету, возможно, попытаются сбить и исследовать. Вопросы… одни вопросы, Катя.

Он замолчал, прикрыв веки, Катя осторожно повернулась, чтобы не побеспокоить Романа, всматривалась в его похудевшее и осунувшееся лицо. Под глазами пробивалась синева усталости и напряжения. В выходные не разрешу ему пойти на работу, подумала она, ехать он никуда не захочет, будем в нашем соснячке готовить шашлык и отдыхать. Не разрешу… так он и послушался… Ничего, у меня тоже козыри найдутся.

Она знала, что профессор, личный доктор Графа, уже неоднократно ругался с Войтовичем по поводу режима работы и отдыха академика. Но ни профессор, ни Войтович ничего не могли поделать. Не заставлять же силой Графа уходить домой пораньше и кушать вовремя. Профессор заявил как-то решительно: "Роман Сергеевич, я, как врач, имею полное право на применение насильственного кормления и снотворное дам, чтобы вы выспались". Граф улыбнулся в ответ и поблагодарил, но покушал все равно через час.

Козырный туз бит простой шестеркой — Граф на выходные улетел в Ялту. Во время полета отдохнул и выспался. У трапа его уже поджидала охрана Президента и доставила в резиденцию.

— Здравствуйте, Роман Сергеевич, совместим приятное с полезным — отдохнем и поговорим. Я слышал, что вы совсем не заботитесь о своем здоровье, а его надо сохранять смолоду.

— Здравствуйте, Валерий Васильевич, нажаловались уже… Ничего, работаю много, но не злоупотребляю, не довожу организм до точки не возврата.

Устроившись в удобных креслах, они начали деловой разговор.

— Столько много необходимо обсудить, что даже не знаю с чего начать. Наверное, начну с того, что уже сделано. Есть теоретические наработки будущего звездолета. Он представляется мне в следующем виде — плоский диск диаметром пятьдесят метров и высотой потолка в четыре метра. По периметру расположены пятьдесят двигателей. Собственно, это не двигатели в обычном понимании этого слова, а стержни или соленоиды с подвижными соплами. Подвижность позволяет свести на нет трехметровое расстояние между ними и пользоваться энергией в нужном направлении. В зависимости от заданных параметров эти сопла, станем так их называть пока, создают поле антигравитации, что позволяет кораблю подняться на высоту наименьшей орбиты, а потом искусственно создают энергетические сгустки, позволяющие прорывать пространство. Это не скорость света, Валерий Васильевич, это мгновенное появление звездолета у любой звезды или галактики. Если расстояние до какой-либо планеты составляет двести миллионов световых лет, то мы появляемся у нее сразу. Это, так сказать, наши наработки. Но я приехал к вам, Валерий Васильевич, обсудить не это.

— Подождите, Роман Сергеевич, вы хотите сказать, что реально подошли к созданию звездолета, позволяющего посещать любые звезды и галактики? Что вы перешагнули скорость света?

— Ну да, это так, — ответил Граф, — надо бы наши ракеты перестроить и нам нужен завод рядом с НИИ, где мы можем начать строить наш звездолет и перестроить имеющиеся ракетоносители.

— Перестроить ракетоносители?

— Поймите, Валерий Васильевич, мы запускаем в космос спутники для различных нужд — военных, гражданских, как средства связи и так далее. Они летают там себе по орбите и работают. Очень дорого обходится нам их доставка, если мы на ракеты установим пульсары, то цена ракетоносителя упадет в тысячу раз и более.

— Пульсары?

— Ну да, я так называю эти двигатели… с соплами. Одного пульсара вполне хватит, чтобы вывести любой спутник на орбиту. Автомобильный двигатель и пульсар по себестоимости примерно равны. Я не знаю, как правильно объяснить, но пульсар, это что-то типа своеобразной катушки индуктивности, создающей электромагнитное поле определенной характеристики, которое создает локальную антигравитацию и формирует энергетические сгустки в необходимой последовательности. Нет нужды ни в жидком, ни в твердом топливе. НИИ необходим завод, по существу это можно назвать сборочным цехом, отдельные детали можно производить в любом другом месте. За этим, собственно, я и приехал.

Романов попросил принести коньяк, они выпили по глоточку.

— Звездолеты — это прекрасно, Роман Сергеевич, и я вам верю, что вскоре наши корабли станут бороздить космические дали. Хотелось бы услышать конкретнее про пульсары, как вы их называете, реальные сроки возможностей вывода на орбиту искусственных спутников.

— Если предположить, что завод построят через год, то мы можем сразу приступить к сборке. Один пульсар можно собрать за два-три дня. Заранее потребуется корпус спутника, только корпус, можно даже чертежи и примерный вес, чтобы к аппарату прикрепить пульсар в последующем. После доставки на орбиту пульсар отсоединится, отойдет на безопасное расстояние и взорвется. Не дай Бог украдут или упадет не туда — я бы не рисковал, поэтому самоуничтожение необходимо.

— Насколько я могу быть уверенным, что через год ракетоносители не потребуются? Ранее вы говорили, что наука — это девка, не дающая гарантий. В ракетоносители, в их инфраструктуру вложены громадные средства.

— Валерий Васильевич, я бы не сворачивал работы над ракетой, которая должна вывести спутник в космос через полгода, например. Но, если нет срочности, можно подождать. Сейчас май, если к концу следующего лета сборочный завод заработает, то к зиме можно отправить хоть десяток спутников. Мне важно знать объем, вес и на сколько километров его забросить. Хоть один грамм, хоть тысячу тонн — значения не имеет.

— Понимаете, Роман Сергеевич, — тяжело вздохнул Романов, — я вам верю, но такое решение принять не просто. Вы же понимаете, что свернув инфраструктуру производства ракет-носителей, ее обратно восстановить не просто. Вы абсолютно уверены, что никакие сбои не возможны?

— Валерий Васильевич, я все понимаю, — ответил Граф, — речи о сворачивании сейчас нет. Инфраструктура сама свернется чрез год с небольшим, когда спутники полетят в космос другим путем. Сейчас речь идет о не вложении новых или дополнительных средств, которые можно использовать на нужды НИИ.

— Хорошо, Роман Сергеевич, я подумаю, посоветуюсь, и мы примем решение. К вам прилетит министр обороны и все посмотрит на месте.

— Кузьмин? Но он же в физике ничего не поймет.

— Физику никто смотреть или проверять не станет. Как я понимаю, это никто и сделать не сможет. Где поставить завод, какие необходимы затраты?..

— Вот тупая голова, — усмехнулся Граф, — элементарного не понял.

Романов рассмеялся.

— Извините, Роман Сергеевич, действительно смешно, когда человек, работы которого были бы опубликованы, который может стать нобелевским лауреатам не единожды, называет себя тупым.

Граф отказался провести выходной день в Ялте. Улетел сразу домой. Отдыхал и отсыпался опять в самолете — благо такая возможность в личном лайнере академика, предназначенного не для рейсовой перевозки пассажиров, существовала.

* * *

Вновь наступило летнее тепло, но погода в июне еще не устойчива, ночью бывают заморозки, а днем действительно хорошо. Этот контраст температур заставляет утром надевать легкую курточку, а в полдень или вечером уносить ее на руке.

Василий Граф просыпался в шесть утра, и Кате приходилось вставать вместе с ним. Иногда она, потянувшись, ласково ворчала: "Два моих любимых мужичка-трудовичка, выспаться не дадут. Одному бегать хочется, другому сбежать и работать. Что мама спать еще хочет — с ней никто не считается".