Тернистая дорога к звездам

— Тогда я на ваше имя, номер и серию паспорта сниму ячейку в банке, вы сможете забрать флэшку на следующий день после перевода денег. Жду десять дней, не больше. Показывайте свой паспорт, Джон, и я доставлю вас на берег. Но видеться мы с вами больше не должны — так мне спокойнее.

Через восемь дней Яков положил флэшку в ячейку банка. Ушел на яхте до Севастополя и оттуда уже улетел домой.

Райт торжествовал — ученые объявили, что получили чудо, здесь несколько Нобелевских премий, не меньше. Потребуется триллион долларов, но открытия того стоят. Америка навсегда останется супердержавой, не смотря на Китай, который по прогнозам занял бы ее место через несколько десятилетий.

Яков вернулся домой, Лейла бросилась к нему, обняла крепко.

— Ясенька, я сильно соскучалась. Тебя так долго не билё, я думать, что умирать без ты.

Он улыбался, прижимая жену к себе, ему нравилось, как она немного коверкает слова. В ее интонации они звучали особенно нежно и ласково.

* * *

Граф наведался в третью лабораторию, попросил всех не отвлекаться на его приход и продолжать работать. Подсел рядом к столу профессора.

— Борис Леонтьевич, как обстоят дела с системой обеспечения жизнедеятельности?

— Работаем, — ответил Каргопольцев, — задействуем известные способы, зарекомендовавшие себя на МКС, совершенствуем и разрабатываем новые. Вначале хотели устанавливать СОЖ в зависимости от сроков полета, но, подумав, отказались от этого. Космос не предсказуем — улетишь на день, а вернешься через год, все может быть. Используем человеческие выделения — пот, выдыхаемую влагу, урину, углекислый газ; санитарно-техническую воду, перекись водорода в виде переохлажденного льда или пергидроля, криогенные установки. Это, так сказать, источники воды и кислорода. Здесь затруднений не вижу. Сложнее с нагрузкой ускорения, то есть созданием искусственной гравитации, которая решит многие проблемы при старте и посадке, мышечного бездействия в полете. Трехслойная оболочка корабля, как вы говорили изначально с вращающимся средним диском, создаст центробежную силу…

— Да… как давно это было и недавно, — прервал Каргопольцева Граф, — помню, я давал вам идею, направление. Вращение средней оболочки — задача выполнимая и дорогостоящая. Не думаю, что это лучшее решение, надо найти другой путь: более надежный и выгодный.

— Согласен, Роман Сергеевич, и мы его нашли. Вот этот приборчик создает локализованное магнитное поле с земными параметрами. Мы его испытали на вакуумной установке и добились того, что он поддерживает или обеспечивает необходимое поле. Я имею в виду, что он сейчас включен, но не работает, так как магнитное поле есть. По мере взлета, уменьшения давления и воздействия силовых волн, он дополняет, а потом и полностью заменяет отсутствие магнетизма.

Граф глянул на приборчик и стал внимательно рассматривать его чертежи и электронные схемы. Лаборатория словно замерла. Он замечал боковым зрением, что все на него смотрят, но внешней реакции не проявлял, радуясь внутри успеху. Впервые в институте отказались от его давно предложенной идеи и выдвинули свою. Сейчас все ждали его резюме — согласится или настоит на своем. Граф отодвинул просмотренные схемы в сторону, взглянул на сотрудников — все мгновенно уткнулись носами в работу.

— Продолжайте, Борис Леонтьевич, я вас внимательно слушаю.

Каргопольцев как бы покашлял, не услышав ответа на свое предложение, и продолжил:

— Космос не изведан нами, мы не знаем с чем и кем можем столкнуться. Коллектив подумал и пришел к выводу о необходимости создания защиты от внешнего воздействия. Это не копировка или параллель результатов четвертой лаборатории, у нас вои методы. Например, создание около звездолета одной или нескольких голограмм. Пусть противник, если таковыми окажутся инопланетяне, видит, что звездолетов несколько. Считаю, что при выходе в открытый космос может потребоваться голограмма членов экипажа, что позволит при нападении увеличить шанс возвращения на корабль. И еще, мы связались с институтом биологии, где нам обещали создание микроорганизмов и вирусов, размножающихся мгновенно в огромнейшем количестве, способных имитировать других подобных себе, но без вредного влияния на человека. В случае бактериологической атаки они вытеснят агрессора и заполнят его нишу собой. Это все, Роман Сергеевич.

Граф выдержал паузу, видя, что все ждут с нетерпением его решения, потянул еще немного времени и заговорил, обращаясь уже не к профессору, а ко всем присутствующим:

— Что вам сказать, господа науки, молодцы! Так держать. Борис Леонтьевич, прошу от вас служебную записку на мое имя с фамилиями отличившихся сотрудников — будет премия.

— Роман Сергеевич, все работали добросовестно и плодотворно, все отличились, — ответил Каргопольцев.

— Я же вам сказал, Борис Леонтьевич, — нахмурился Граф, — отметить отличившихся. Разве я ограничивал вас в количестве? Записку сегодня же передать секретарю. — Граф встал и улыбнулся. — Удачи вам, господа науки!

Вечером того же дня Тамара сообщила по селектору:

— Роман Сергеевич, Чардынцева Наталья Борисовна настаивает на встрече с вами. Я сказала, что вы заняты, но она настаивает.

— Пусть войдет, — ответил Граф.

Он понял, для чего рвется к нему заместитель по финансам и понимал ее — у нее своя работа. В свое время он попросил прислать хорошего профессионала и человека. Как и кто уговаривал ее в Москве переехать сюда, он не знал, но уже понял, что она не зря в свое время защищала кандидатскую диссертацию — прекрасный специалист. Он пригласил ее присесть и сам сел напротив.

— Роман Сергеевич, я получила служебную записку Каргопольцева с вашей резолюцией "Выдать каждому по 500 тысяч премии". Но это не записка, а штатное расписание какое-то — указаны все сотрудники третьей лаборатории. Все или не все — не мне решать, я понимаю, но мы исчерпали премиальный фонд на этот квартал, у нас нет денег. Я знаю, Роман Сергеевич, что в министерстве финансов есть указание Премьер-министра не отказывать нам в финансах. Но когда я звоню туда и не успеваю еще открыть рта, как мне заявляют, что у них уже предынфарктное состояние. Все-таки кризис в стране… Ежемесячно идет перерасход по зарплате. Кто-то защищает кандидатскую или докторскую и, соответственно, получает добавки… Но пятьсот тысяч… Это описка?

— Наталья Борисовна, это не описка, давайте мы с вами выпьем кофе или чай и обсудим острые вопросы, чтобы не касаться их впредь. Чай или кофе?

— Если можно, то чашечку кофе, — ответила Чардынцева.

Тамара принесла два кофе, обратилась к Графу:

— Роман Сергеевич, в приемной Войтович ждет, говорит, что тоже по срочному делу.

— По срочному делу… У нас тоже вопрос важный. Если нет угрозы жизни людей, то пусть подождет генерал.

Когда Тамара ушла, он продолжил:

— Наталья Борисовна, вы наверняка пришли ко мне не только со служебной запиской, выкладывайте все наболевшее без стеснения.

— Я сдала отчет… у нас перерасход средств на девяносто девять миллионов долларов. Это та сумма, которую внес на наш счет спонсор, но Москва в это не верит, говорит, что сейчас нет идиотов разбрасываться деньгами, тем более что институт закрытый. Требуют письменного объяснения с указанием спонсора. Грозятся прислать счетную палату для проверки…

Граф отпил несколько глотков кофе, улыбнулся. Чардынцева смотрела на него, не понимая — чему улыбается?.. Проблема, а он улыбается.