Теряя защиту

– Ну значит, можно не волноваться, правда? Я просто не буду никого приводить и все, - облегченно сказала Мара.

– Да, можно не волноваться.

Они обошли квартал, съели по мороженому, посидели на лавочке у школы, глядя на облака. Мара чувствовала себя комфортно. Её тянуло к этому мужчине, и она открыто его рассматривала, пока он говорил. Глаза его больше всего ей нравились: такие выразительные и такие холодные, но при этом от них невозможно оторваться. Раньше она слышала от людей о себе примерно то же, что такие глаза, как у нее, сводят мужчин с ума. Но вот ей уже двадцать три года, и если кто-то сошел с ума, то, видимо, его сразу забрала неотложка. А теперь перед ней сидит мужчина со сводящими с ума глазами. Смотрит на облака вместо того, чтобы смотреть неё. Как будто совсем не интересуется ею, но она точно знает, что это не так. Несколько раз она ловила его взгляды на себе, те самые - особенные, от которых улучшается осанка и хочется облизать пересохшие губы.

– А сколько тебе лет? – наконец решилась спросить Мара.

– Двадцать восемь, - ответил он, повернув к ней голову. – Тебе?

– Мне двадцать три.

Миша, словно удивляясь, на мгновенье приподнял брови, но она успела это заметить и смутилась.

– Не похоже? Думал, я старше?

– Думал, тебе лет восемнадцать. Правда, на такую работу едва бы взяли без образования. Выглядишь молоденькой совсем.

Мара улыбнулась. Это было похоже на комплимент. Для такого сухого на эмоции мужчины, наверное, это был самый настоящий комплимент. И она думала так, пока он не сказал, глядя на неё:

– Глаза у тебя очень красивые. Будь осторожна, мужчины могут терять рассудок от таких глаз.

И тут она действительно удивилась.

– Правда? – прошептала Мара.

– Правда.

Еще немного прогулявшись, Миша подвел её к подъезду.

– А ты кем работаешь? – спросила она, пытаясь продлить встречу.

– Я работаю в госструктурах. Большего сказать не могу, поэтому не спрашивай.

– Хорошо. А как ты совмещаешь роль защитника со своей работой?

– У меня отпуск.

Они попрощались, Мара зашла в подъезд, а Миша остался на улице. Уселся на скамейку, с которой хорошо был виден вход в дом. Кругом бегали дети, мимо пролетали мячи, проезжали велосипедисты, слышался женский смех от большого деревянного стола, установленного около одного из гаражей, там несколько мамочек отмечали чей-то праздник с воздушными шарами, большими пачками сока и песнями о единственном в году дне.

Достав из кармана телефон, Миша вдруг ощутил неясное чувство страха, словно он попал в поток сильного ветра. Дрожь прошла через все тело. Что-то было не так. Совершенно не так. Не потребовалось и пары секунд, чтобы проанализировать сегодняшние события – от утра до последних минут. Он просидел тут целый день, он видел все, и он что-то пропустил. Он что-то пропустил. Нападения сегодня не было. А когда оно будет? Ведь должно быть, Аметы еще никогда не отменяли своих планов. Спустя минуту после странного страха, захватившего его целиком, Миша мчался к подъезду, в который вошла Мара. Сильно дёрнув металлическую дверь, размыкая электромагнит, он влетел по лестнице вверх, и бежал до восьмого этажа, когда увидел, как открыв дверь в квартиру, Мара входит внутрь, держа на руках небольшую чёрную кошечку.

– МАРА! – крикнул Миша, перепрыгивая через ступеньки.

От его криков, девушка вздрогнула, а кошка спрыгнула с рук и забежала в квартиру.

– Ты чего так кричишь? – возмутилась Мара. – Напугал бедняжку. Гляди-ка она на шкаф залезла! Иди сюда, девочка? – обратилась она к кошечке.

Миша даже не успел войти внутрь, когда началось невообразимое. Кошка носилась почти под потолком по высоким кухонным шкафам, а из-под её лап валилась разная кухонная утварь – фарфоровые блюдца для чайных пакетиков, коробка со столовым серебром, пустые упаковки от бокалов. Всё падало и рассыпалось по полу, разбиваясь на осколки и разлетаясь по углам. Миша вбежал в кухню в тот момент, когда со шкафа падала ваза. Но даже дёрнув Мару за руку, чтобы на неё не попало, он не смог защитить её – массивный предмет из каленого стекла задел её голову, а упав на покрытый кафельной плиткой пол, развалился на миллион частиц, многие из которых разлетелись по сторонам, обрызгав осколками ноги девушки. После падения вазы, кошка выскочила из квартиры со скоростью света, и все стихло. Миша рывком повернул к себе Мару и увидел, как по виску стекает тоненькая струйка крови, сама рана находилась где-то в её густых светлых волосах.

– Прости, - выдохнул Миша, - я не успел. Как ты? Больно?

Мара не сводила с него широко открытых и полных изумления глаз, в которых уже начали появляться слёзы.

– Что это было? – спросила она чуть слышно.

– Это был Амет, Мара. Ты впустила его в дом.

Он поднял её на руки и вынес из кухни, весь пол которой был усеян осколками стекла. Посадив девушку на бортик ванной, Миша стал очищать рану от волос, собирая распущенные локоны в руке, чтобы потом завязать резинкой.

– По-моему, ничего страшного нет, но сначала надо промыть.

Увидев на полке около зеркала заколку, он зажал ею Марины волосы.

– Мне жаль, - снова заговорил он.
– Я поздно понял, что к чему. И не успел.

– У меня есть хлоргексидин, - только и ответила ему Мара, указывая на зеркало, - тут в шкафу. И ватные диски тоже там.

Промывая рану, Миша снова и снова смотрел на её опущенные ресницы, слипшиеся от слез. Но ни единого всхлипа он так и не услышал.

– И что теперь? Ну… после того, как я впустила Амета в дом? – вдруг спросила Мара.

– Теперь ты впустила в дом и защитника. Поэтому мы просто будем вдвойне внимательны. И теперь я должен оставаться с тобой постоянно и везде, пока это не закончится.

– Как ты сможешь меня защитить? Даже на работе, например?

– Смогу, - решительно ответил он.

– Но как, Миша? Не сможешь же ты сидеть со мной рядом, пока я работаю.

Он отвел глаза и молча закрутил крышку на бутылочке с хлоргексидином.

– Или сможешь? – вдруг догадалась она, не отрывая от него взгляд.

– Смогу, - снова повторил он.

– Как, Миша? С моей начальницей этот фокус не пройдет, она даже не пропустит тебя на этаж.

– Она не узнает.

Задумавшись на секунду, глядя на его отражение в зеркале, Мара вдруг произнесла:

– Ты ведь умеешь что-то еще, да? Кроме этих твоих снов и особой чувствительности, ведь есть что-то, да?

– Да.

– И что это?

– Тебе не понравится, - лаконично ответил он.

– Почему? – удивилась Мара.

– Это никому не нравится.

– А конкретнее?

Повернувшись к ней лицом, Миша произнес:

– Я умею быть незаметным.

– Ты шутишь?

Он в ответ лишь молча пожал плечами.

– И что, ты делал уже так рядом со мной?

Миша кивнул.

– Когда? На работе, так ведь? Я чувствовала, что что-то не так!

– Как только нашёл тебя, я был рядом. Кроме дома. Дом был под защитой до последнего случая.

Глава пятая

 Проснувшись в воскресенье утром, Мара обнаружила, что Миши нет. Голова у неё болела, ноги, усыпанные мелкими царапинами, словно горели огнем и чесались. И до сих пор чувствительной была рана от столкновения с велосипедистом. Оглядев себя с ног до головы в зеркало, Мара удрученно улыбнулась, понимая, что теперь она похожа на человека, вывалившегося из взлетающего самолета, - вся в ссадинах, царапинах, синяках, лицо бледное, а глаза на нём огромные и печальные. Самая настоящая обреченность читалась в них. «Неужели я умру? – подумала она, глядя на себя. – Знать бы еще, за что умираю…»