Тесты для настоящих мужчин. Сборник

— Я ее рассчитала, — сообщала она мне в очередной раз.

Мария оказалась честной.

— Какая-то патология, — сказала мне Татьяна через несколько месяцев. — Ничего, ни разу…

Мария, поняв наши вкусы, готовила стандартные обеды: для меня — котлеты и борщи, для Татьяны — бульоны и бифштексы и простейшие овощные салаты.

Когда она появилась у нас, ей не было тридцати, она побывала замужем, но разошлась. Поработав в литейном цехе, она особенно дорожила нормальной домашней работой в благоустроенной квартире.

У нее появился поклонник, шофер мусоровозки. Встречаться им было негде. Но в те годы довольно много строили и постоянно выезжали из коммунальных квартир. Я добыл Марии комнату в коммунальной квартире. Она встречалась с шофером днем в его обеденный перерыв. По-видимому, Мария оказалась слишком торопливой, потребовав, чтобы шофер ушел из семьи. Дочери шофера только что пошли в школу. Мария, вероятно, не знала, что мужчины очень редко бросают детей в таком возрасте, но были, видимо, и другие причины.

После смерти Татьяны Мария редко уезжала к себе домой, спала она в комнате Татьяны. Если мужчина и женщина подолгу остаются наедине, они обязательно переспят, — по случаю ли, от одиночества, от любопытства или под влиянием алкоголя.

Я как-то вернулся сильно нагруженным и завалился в постель к Марии. Она приняла это как должное и лежала неподвижно, закрыв глаза. Но когда я ее перевернул, пытаясь поставить в позицию львицы, наиболее мною любимую, Мария вдруг стала злобно сопротивляться, считая, вероятно, что ее оскорбили, употребляя таким способом. И мне вдруг стало скучно, мне не хотелось обучать и перевоспитывать женщину сорока лет.

На следующее утро Мария подавала мне завтрак непричесанной и в халате, она решила, что стала если не женой, то хозяйкой.

— Надень платье и причешись, — не сказал, а приказал я. Больше я с нею не спал и не хотел, но женщин в нашу квартиру не приводил, и Мария смирилась.

Ее сразу насторожило появление этой Брунгильды. Она знала о моей болезни и уже не верила в появление другой женщины. Не думаю, что она знала об истинной цене коллекции ружей, монет и картин, не знала она и о количестве денег, потому что пользовалась доверенностью только на одну сберегательную книжку. К тому же, зная хорошо советскую финансовую систему, я не много денег переводил в рубли, основной мой капитал лежал в швейцарском банке и в наличных долларах. Вероятнее всего, Мария рассчитывала на квартиру и какие-то деньги. Жорж однажды завел разговор о завещании, но я не поддержал этого разговора.

Как-то я спросил Марию:

— Как тебе она?

— Годится во внучки, — ответила Мария. Так думать она могла, но говорить об этом совсем не обязательно. Из-за одной этой реплики она потеряла половину денег, которые я собирался выделить ей в завещании.

Встал я на час раньше, проверил в машине уровень масла, съездил на заправку, залил полный бак и две канистры по двадцать литров — на случай, если в дороге на заправочных станциях не окажется бензина.

Выехали мы рано, еще до пробок на московских улицах. На Рижском шоссе, где движение было в несколько рядов, я свернул на обочину и сказал ей:

— Садись за руль.

— Я не смогу.

— У тебя же есть права.

— Но нет практики.

— Теперь появится.

— Я не ездила на машинах с автоматической коробкой передач.

— Это еще проще. Вместо трех педалей только две.

Я хотел сказать: привыкай к этой машине, она будет твоей — но не сказал, еще будет время сказать, я уже решил, что машину оставлю ей.

Она пересела на водительское место, и мы поехали. Я дал ей несколько советов и попросил не превышать скорость в восемьдесят километров. Перед Волоколамском она предупредила меня:

— Я боюсь ехать через город.

— Дорога обходит город.

Я сел за руль уже в Тверской области, когда мы свернули на сельскую грунтовую дорогу с двухрядным движением. Она еще плохо чувствовала габариты машины и буквально сжималась при виде приближающегося встречного автомобиля.

В поездку я надел свой генеральский китель с орденскими планками, генеральскую фуражку с золотыми листьями на козырьке.

— Для большего уважения? — спросила она.

— Для большей безопасности.

Она, совсем как Татьяна, наморщила лоб.

— Генеральская форма — определяющий фактор, — пояснил я. — В цивильном костюме я просто старик. В генеральском кителе я старик, который может оказать сопротивление, возможно и оружием. У молодых придурков может возникнуть желание вышвырнуть старика и молодую женщину из хорошей дорогой машины. Но прежде чем напасть на генерала, они все-таки подумают: эти старые мудаки, которые всю жизнь носили оружие, могли приберечь его и в старости. Кстати, ты взяла свой карманно-жилетный?

— Да.

— В деревне его опробуем.

Ее мать жила в поселке, который когда-то был районным центром, захирел при очередном укрупнении районов и превратился в обычную, только большую деревню.

Мы подъехали к дому на окраине деревни, явно перестроенному лет двадцать назад, со сравнительно новой верандой и старым хлевом, сараем и поветью со сложенными поленницами дров с запасом на несколько лет.

Ее матери не было и шестидесяти, для меня еще не совсем старая женщина. Она сидела в кресле-каталке и, увидев меня, потянулась за платком, чтобы укрыть обрубки ног в шерстяных носках.

Когда я впервые вижу мужчину, то всегда прикидываю: смогу я с ним справиться физически, и пытаюсь понять, насколько он умен и наблюдателен. Уже много лет не занимаясь работой с агентами, я все равно разделяю мужчин только на две категории: может стать агентом или не может? Когда я впервые вижу женщину, я почти всегда думаю: мог бы и хотел бы я с нею переспать? Я всегда хотел переспать с безногими женщинами и женщинами-горбуньями. И не я один. Нормальное мужское любопытство.

Мать, увидев дочь, заплакала, стала тянуть к ней руки, как маленький беспомощный ребенок. Я впервые в жизни, наверное, испытал к женщине мгновенную жалость, мне хотелось взять ее на руки и отнести в машину, но она уже начала кричать, обвиняя свою двоюродную сестру, женщину лет пятидесяти, может быть даже и меньше, — возраст деревенской женщины не определишь по темному от загара лицу и большим, почти мужским, жилистым рукам. Сестра тоже кричала, и соседка кричала. Я понял, что соседка, женщина лет тридцати, тоже родственница, но более дальняя, потому что ее гнали со двора.

Я взял ее под руку и вывел за калитку.

— Вы тоже родственница? — спросил я.

— А как же! Внучатая племянница. Тетка совсем обнаглела. Инвалидке внимание нужно, она за внимание деньги заплатила, а сегодня, когда зарплату по полгода не платят, каждая живая денежка двойную цену имеет. Сейчас ягода пошла. Они на весь день уходят, ее одну на дворе оставляют. Ей в туалет надо, а в деревне удобства сами знаете какие, безногая же, трудно, что ли, стул сделать с дыркой да ведро подставить? Она сильная, сама с каталки на стул перебралась бы. Да и кормили ее только макаронами с тушенкой, что она из Москвы привезла.