Окошки вымыли и небо отстирали,Глаза протёрли, зоркость увеличив.Пускай развитие проходит по спирали,Взгляд по прямой найдёт свою добычу:Вот мухи (иль снежинки почернели?),А вот клочки потрёпанные тучи,Вот кто-то издаёт такие трели,Что далеко оркестрам самым лучшим.Мы празднуем, раз праздновать решили,Пусть нас загнали даже за Можаи,Поскольку превращаются могилыВ подножия для грядок и лужаек.
«Жара, как в печке, в этой фуфе…»
Жара, как в печке, в этой
фуфе,Под мышкой плавится руда,В весенней, но походной кухнеВскипает кровь, а не вода,И ты подобьем эскалопаЗасунут меж слоями солнца,И пот течёт до самой жопы,Бежит, хотя никто не гонится.
«Солнце светит прямо в глаз…»
Солнце светит прямо в глаз —До слезинки, до морщинки,Словно в самый первый раз:На пожухлом фотоснимкеМальчик. Середина векаПрошлого, но солнце то жеОсвещает человека.Человек же строит рожи,Улыбается, бормочетЧёрт-те что себе под нос:Что не будет больше ночи,Ежели захочешь очень,То уйдёшь отсюда прочь и……Насмешил себя до слёз.
«Придёт пора – сорву замки…»
Придёт пора – сорву замки,Решётки разорву руками,Намажу салом башмаки —И в путь. И бритвою ОккамаНенужной сущности тюрьмыЛишу картину мирозданья.Всё это будет ранней ранью,Когда великие умыОбычно спят, во сне летаютВ опасной близости от рая.
«Чтоб впасть в конце концов, как в ересь…»
Чтоб впасть в конце концов, как в ересь,Авторитетов не спросясь,Сочтя, и взвесив, и измеривИ власть, и княжество, и грязь,Пройди десяток царств великих,Сотри десяток башмаков,Пусть пробуют тебя на пикиПоднять – а ты и был таков!Словарь храни в своей котомке,Сумы не зарекаясь от,Чтобы досужие потомки,Не замечая кровь и пот,Тобой пугали бы народ.
«Когда в колонии Чайковский…»
Когда в колонии ЧайковскийЗвучит как надо – в полный голос,Ты чувствуешь, что кесарь (бог с ним!)Не сможет ни единый волосС твоей низвергнуть головы.Нет, не бывать сему компоту,Покуда складывает нотыЧайковский! А не то – увы!..Когда в колонии БетховенЗвучит, налит весёлой силой,Тебя несут, как в бочке, волныВсё ближе к милойИ всё дальшеОт злобы, алчности и фальши.И от могилы.
«Зачем амнистия тому…»
Зачем амнистия тому,Кто легче шарика воздушного.Она – ни сердцу, ни уму,Материя довольно скучная.Он улетит, не зная бродаЧерез течение небес.Ни от царя, ни от народаОн не зависит, словно бес.А может, ангел? Иль журавль?Пусть ждёт амнистию синица,А он свой лёгкий лёт направитЗа грани словно за границу.Пусть адвокат синицу кормитВ руках страницами УК —Истлеют правильные нормы,Но нету тлена в облаках.
«Зек время меряет рулеткой…»
Зек
время меряет рулеткой,А там и красное, и чёрное,И чёт, и нечет. Выигрыши редкие,Их алгоритмы – просто вздорные.Для зека время – материально:Он взял пять лет, а два – оставил,И вьёт гнездо он из оставленного,Пусть без ума, идей и правил.И до звонка ему семь стирок —Всё чище ближнее пространство.Не время властвует над миром,А вечность, то есть постоянство.
«Достанешь книгу из комода…»
Достанешь книгу из комода,А в ней подчёркнуто: NB!Что тема старая – страдания народа.Ну вот и заруби себеХоть на носу, хоть где угодно:Когда страдает твой народ,Тематику страдания народногоСкрывать не следует в комод.
«Появление маленькой травки…»
Появление маленькой травки,Первой зелени, дщери апреля,Избавляет от Кафки,Мягко стелетТрава молодая. Жёстко спать.Сны на шконке, как камни.Прометей не воротится вспятьИз истории давней.Но трава камень точит,Пробивает тюремный бетон,Первой тёплою ночьюЛезет с разных сторон —С точки зренья воронИ с моей точки зренья, —Нет преград для растенья!
«Ростки нарциссов и тюльпанов…»
Ростки нарциссов и тюльпановПробились через слой земли,Как пар из чайного стакана,Как князь Гвидон из бочки, раноНа волю вырваться смогли.И вот они на самом делеВ режима строгого тюрьме.…Так все мы намечаем цели,А путь к ним проторён во тьме.И так легко во мраке спутатьСвободу с худшей из неволь,Святую воду – с жижей мутной.Лишь боль не спутаешь. Лишь боль.
«Как в детстве мама мыла раму…»
Как в детстве мама мыла раму,Так зеки тоже раму трутИ вспоминают папу, маму,Сестрёнку, брата. Этот трудСтал нитью памяти. И праздникСквозь стёкла ломится в барак,И сто воспоминаний разныхПришли и дразнят. Так и сякМужские руки драят окна,Тем попирая светом тьму.И стёклышки в разводах мокрыхПреображают вдруг тюрьму.
«Исход снегов, разливы рек…»
Исход снегов, разливы рек,Возобновление иллюзийПереживает человекСквозь душу, словно через шлюзыПроводит образы весны,Приметы жизни бесконечной,Объедки на пирах честных,Свидания, разлуки, встречи.Одной ногой ещё во тьме,Другой ступая в поле светаОтважно, держит он в умеВсе эти важные приметы.По ним он судит: снова жизньСмогла, а как – необъяснимо,Победу одержать. Лишь слизьОсталась от зимы. И мимоНесёт обрывки календарь.И веришь, вправду нету смерти,А есть декабрь и январь,Есть холод, но не смерть. ПоверьтеМне нa слово. Оно живёт.Течёт река, и снег уходит.И жизнь, как утро, настаёт,Не зная брода, лезет в оды.