Тетради

Выглядит это так:

Памятник рыбачке

Как потом узнали, дети прозвали это памятником крокодилу Гене, название прижилось.

Устроились у Кузиных знакомых. Весь день ходили по городу и рисовали. При покупке пива помог провести продавщице головокружительную финансово-бухгалтерскую операцию, чем заслужил всеобщее уважение и право беспрепятственно сдавать пустые бутылки. Вечером отужинали у наших хозяев.

Ещё гуляли, вышли на море. Нам представилась дивная картина: солнце заходило, но его не было видно, так как всё небо было в плотных тучах. Но в некоторых местах небо было совершенно ясным и неописуемого цвета, а по краям туч сияла оранжевая кайма. Дул сильный ветер, где-то шёл дождь, над морем были видны полосы дождевой пелены. На фоне туч ползли молочно-красные полосатые пятна. Наверное, это ближние редкие облачка, подсвеченные заходящим солнцем. Море – абсолютно чёрное, ближнее – с белыми барашками. Тучи двигались со страшной скоростью. Совершенно белый сияющий песок завершал контрастную дивную картину. Во всём этом было что-то демоническое. Мы так залюбовались тучами, что они нас и накрыли. Промокли до нитки.

Виды Лиепаи разныя

Костёл. Рыбы и радуга

28.07.84. С утра попали в костёл, где местный органист проводил светский концерт. Женщина у входа собирала полтинники. Мы платить не стали, а постояли около, не заходя за загородку, послушали. Костёл был огромный, под стать ему и орган, но ничего интересного я не увидел, кроме обилия лиц туристского типа, заполнивших все скамейки и имеющих одно и то же выражение.

Часам к трём отправились в Ригу. Видели радугу и красивые поля на холмах. Человек, который нас вёз, в свободное время разводит рыб в собственном пруду.

P. S. Очень вкусно поели в ресторане.

Виды Лиепаи разныя

Два махровых латыша

Ночью были в Риге, опять потревожили Женьку. Я спал на полу, Кузя – на детском диванчике. Утром 29.07.84. водкой нас не поили, и мы поскорее отправились на Ленинградское шоссе.

Стоим, мимо проносятся автомобили. Вдруг относительно медленно едет старая «Волга» и останавливается. В ней два махровых латыша, которые сажают нас на заднее сиденье и едут с ровной скоростью (70 км/ч) и ровным неспешным по тембру и частоте латышским разговором между собой. На протяжении всего пути они не сказали нам ни слова и ни разу не изменили скорость. Даже когда дорога стала плохой. В Сигулде сказали «всё», мы вышли. Очень хорошие люди!

Запахи болот

Моё здоровье всё ухудшалось, горло болело. Для подкрепления сил выпил в буфете 100 гр. водки. Отправились дальше, меняя перекладных. Пришлось ехать даже в кузове с яблоками и девками.

Наконец добрались до Пскова, где препогано отобедали и сели в КамАЗ. Шофёр оказался опять из Карпат, не в меру сексуален и речист в рассказах об этом. Довёз нас до Луги к десяти вечера. На последнюю электричку опоздали и без надежды отправились к бензоколонке.

Нам ещё никогда так не везло, никогда мы так быстро не ловили машину. Случайный КамАЗ с бешеной скоростью нёс нас в Ленинград. Прочли шофёру лекцию о путях развития искусства.

Стемнело. Впереди светились фары и стелился туман.

Когда проехали Пушкин, потянуло сыростью и гнилью. Стало холодно. Мы въезжали в город. Я чуть не плакал. Я возвращался в Ленинград. Огни города летели навстречу. Нас высадили, я доехал до «Московской» и вновь почуял запах гнили и сырости. Вот я и в своём болоте. В час ночи звонил в свою квартиру.

А. Филиппов на пути из Лиепаи

Ферапонтовская тетрадь

Ферапонтово * Москва * Снова Москва

Что делал в Ленинграде, описывать подробно не стану: били встречи, отмечания прибытия, проводы жены, отмечания предстоящего убытия в Ферапонтово, видел утопленника

Ферапонтово

«Я дочь камергера…»

10.08.84. Сегодня уезжаем. Собрался. Заехал с бутылкой к Шуре попрощаться. Застаю у него гостей: Чурилова с женой, Кузю и двух грузинок – Нателлу и Нино. Нателла – маленькая скромная грузиночка, а Нино просто царевна. Пела нам грузинские песни, с Сашей дуэтом исполнили «Я дочь камергера…». Получились хорошие проводы, даже жалко было уезжать. В последний момент с Кузей выскочили и на «Запорожце» добрались до Московского вокзала.

Я и Оленька

Отправились в Череповец в общем вагоне: я, Кузя и его сестра Алинка.

11.09.84. В Череповце будем в 11 часов – поздно.

При въезде в город были поражены промышленными пейзажами, развернувшимися справа и слева: трубы, корпуса, какие-то крытые переходы или транспортёры, резервуары и проч. Автовокзал оказался рядом с железнодорожным.

В общем вагоне

Чудом с рук купили три билета на автобус до Кириллова на 12:10 и, так как оставалось время, зашли на холмик бомбоубежища. Его вершина вытоптана и усеяна пробками от бутылок. Это место служит оттяжечной для рядового череповецкого пролетариата.

В магазине купил дешёвых, по пятнадцать копеек, вьетнамских сигарет.

Щёлково. Конец мучений

Ехали на автобусе ПАЗ сначала по асфальту. Мучения начались, когда выехали на грунтовку. Сидели на последнем сиденье, подбрасывало и кидало на каждом ухабе, я уже устал бороться с этой болтанкой и был уверен, что тело будет болеть несколько суток, а кишки будет не размотать. Спасла паромная переправа, которая появилась неожиданно под горкой. Паромом переправляют автомобили и гужевой транспорт с пассажирами и без таковых через оживленную водную артерию, видимо, часть Беломоро-Балтийского пути.

Деревня Щёлково

Паром перевёз нас на другую сторону и, взгромоздившись в автобус, мы продолжили путь посуху. Ещё раз задержались у понтонного моста через какую-то узкую и глубокую протоку. В это время по ней проходило судно и понтон отвели в сторону.

Вскоре взору предстал Кирилло-Белозерский монастырь: его белые башни и стены над водой. Вышли и, ожидая автобуса на Ферапонтово, достаточно поверхностно осмотрели город и монастырь. У ворот монастыря встретили ленинградского коллекционера Благодатова.

В переполненном автобусе отправились в Ферапонтово, где на удивление быстро разрешились наши жилищные проблемы: мы остановились у Коли Чехина в деревне Щёлково.

Стога, трава, небо

Попили суп из чашек, как компот. Ложек в доме не нашли. Пошли искать московских девок – Кузиных знакомых. Направились вдоль озера от Ферапонтова. По дороге любовались чередующимися на пути деревнями и небом вечерним: с солнцем, заходящим за горки и, в конце концов, за горизонт. Зрелище совершенно потрясающее.