Тётя дяди Фёдора, или Побег из Простоквашино

Матроскин дописал:

"Поздравляю тебя, Шарик, ты - балбес! Перестань валять дурака, давай мириться".

Печкин эту открытку Шарику принёс. Шарик прочитал и сильнее на Матроскина обиделся:

– Я сейчас в этого поздравителя кочергой брошу.

Печкин говорит:

– Зачем бросать, если почта есть. Это уже бандероль получается. Сейчас мы её упакуем и коту передадим. Платите десять рублей за упаковку.

Он кочергу в бумагу завернул, верёвочкой перевязал и к Матроскину пришёл на его половину:

– Вам кочергу прислали бандеролью. Хотели в вас запустить.

– Что?
– кричит Матроскин.
– Да я в него за это утюгом! Где мой утюг деревенский с углями?

Он притащил огромный чугунный утюг, прямо как из музея.

– Стоп-стоп!
– говорит Печкин.
– Это уже посылка получается. Платите двадцать рублей за доставку. Я уж ваш утюг передам.

– Только по башке передайте, - просит Матроскин.
– Чтобы этот бандерольщик поумнел. И передайте, чтобы обед готовил. Его очередь. А то всё я да я.

Печкин к Шарику утюг притащил и говорит:

– Вот велели вам по башке передать. И просили обед приготовить. Будет ответ? Можно телеграмму послать.

– Будет, - отвечает Шарик, - изобразительный. Мы без телеграмм обойдёмся. У меня на телеграмму денег нет.

– А вы в карманах поищите, - предлагает Печкин.

– А у меня и карманов нет, - говорит Шарик.

Он достал уголёк и на боку печки стал рисовать домик.

– Эй, - спрашивает кот, - что это? Что это за народное творчество на моей печке?

– Это индейская национальная изба, - ехидно отвечает Шарик, "фигвам" называется.

К этому времени дядя Фёдор вернулся. Он потому в Троицком задержался, что пустые дома на всякий случай осматривал. Мало ли что, вдруг придётся отступать. В Троицком хорошо можно было жить. Там и школа была, и клуб, и магазин. И все их давно уже знали. Особенно старики.

Он послушал, что происходит, и говорит:

– Вот что. Чтобы я больше ничего политического в доме не слыхал. Мы жители сельские, нам не до политики. Мы должны картошку выращивать и свежим воздухом дышать.

– Еще мы должны общественной работой заниматься и пианино осваивать, - раздался другой голос.
– Мы про него совсем забыли! Ах, как нехорошо!

Это тётя Тамара со встречи с избирателями вернулась. И все замолкли и загрустили.

Глава десятая

К НАМ ЕДУТ ОХОТНИКИ

Два или три дня проехали мирно. Всех дождь спасал. Такой он был густой, как марлевый занавес в сельском клубе. Поэтому все простоквашинцы - и новые и старые - много спали и много читали. Никаких вылазок на природу и десантов в огород не было. Даже тётя Тамара в руки книгу взяла. Это была военная книга "Жизнь полководца товарища Суворова в армии и в гражданском быту".

Но вот выпал первый снег. Он липкий был, на всех проводах и деревьях повис. Последние листья с деревьев упали, потому что к ним снег прилепился. Всё было белое и чистое.

По первому снегу почтальон Печкин пришёл, вернее, прискользил, телеграмму принёс:

"Встречайте, едем. Охотники-пенсионеры!"

– Наконец-то, - сказала тётя Тамара Семёновна.
– Наконец-то я их увижу, моих военных товарищей.

Видно было, что настроение у неё улучшилось, несмотря на погоду. Она даже запела про себя что-то очень лирическое:

Броня крепка и танки наши быстры,

И наши люди мужества полны...

В строю стоят советские танкисты,

Своей великой родины сыны...

А у Матроскина, наоборот, настроение резко испортилось.

– Чёрт их принёс этих военных товарищей!
– бурчал он.

Шарик держал нейтралитет.

– Посмотрим на этих охотников, - решил он.
– В конце концов, я ведь тоже охотник, хотя и не пенсионер.

Мама подумала: "Пенсионеры-охотники - это так романтично".

"Наверное, они старые!
– подумал Печкин.
– Еле ходят".

– Наверное, на них можно воду возить!
– решил папа.

А Иванов-оглы сказал:

– Вот у нас один случай был военный, связанный с охотой. Завезли к нам собак сторожевых восемь штук. Склад хозяйственный охранять. В нём парашюты хранились, краски всякие, посуда, валенки. И знаете, что было?

– Что?
– спросил Печкин.

– Вот что. Расставили мы их по углам объект сторожить.

– Как по углам?
– удивился Матроскин.
– У вас там что: восемь углов было?

Иванов-оглы оторопел:

– Тамара Семёновна, у нас там что - восемь углов было?

– Они в две смены работали, - объяснила Тамара Семёновна.

– Точно, в две смены по четыре штуки зараз. Собачки сначала были дохлые, - продолжал Иванов, - но мы с товарищем полковником их подкормили. Мы для них еды не жалели. И собачки наши стали здоровые как лошади. Правильно, Тамара Семёновна?

– Правильно, - согласилась тётя Тамара, - очень здоровые собачки стали. Поперёк себя шире.

– И вот, - продолжал Иванов-оглы, - к нам однажды военные охотники приехали. Только не пенсионеры, а настоящие, действующие. Генералы там и гражданские из министерства. И стали они охотиться.

– На кого?
– спросил Шарик.

– На кабана, - ответил Иванов-оглы.
– У нас в окрестностях кабаны водились. Выследили они этого кабана, напустили на него собак и помчались за ним. Интересно?

– Смотря кому, - сказал папа.

– Вам?
– спросил Иванов-оглы.
– Вам интересно?

– Нам интересно, - сказал папа.

– И что дальше было?
– спросил Шарик.

– А то. Кабан летит, не разбирая дороги. Летит и летит. И прямо на наш склад. Пробил заборчик, потом в стену врезался. А стена-то лёгкая, из алюминиевых листов. Кабан в склад как нож в масло вошёл.

– И что?
– подстегнул потрясённый Печкин.

– Стал он по складу носиться и греметь. Тут по его следам собаки и охотники прибежали. И давай лаять.

– А что же ваши собаки?
– спросил Шарик.

– Наши собаки хватились, всполошились и стали склад защищать. Они стали здоровыми, а цепи остались прежними, худощавыми. Они враз и лопнули. И наши барбосы как за их собаками погонятся, как начнут охотников с ног сбивать. Вся охота вмиг назад повернула и побежала в гостиницу.

– А что же тётя Тамара?
– спросил папа.