Тётя дяди Фёдора, или Побег из Простоквашино
Шрифт:
– Вот, - говорит, - я вижу, из рощи следы выходят. Не знаю, как это понять. Это, наверное, отряд пионеров по следам боевой славы ходил. Следы очень детские.
Расставил он охотников по номерам вокруг рощи, а сам стал в рожок трубить, лосей из леса выгонять. Трубит он, трубит не хуже электрички, а из рощи никто не выбегает. Только Гаврюша на его горячий призыв откликнулся: как замычит в ответ: "Му-ууууууууууууууууууууууууууу!!!"
– Ушли, - сказал Никитич.
– Ушли наши лоси. Видно, пионеры их испугали.
– Какие пионеры?
– спрашивают охотники.
–
– Да, сейчас пионеров развелось больше, чем лосей, - сказал один охотник.
– Шагу не шагнёшь в леса. Всюду пионеры боевую славу ищут или природу спасают в виде костров.
– Никитич, что делать-то будем?
– спросил другой.
– На кабана пойдём, - говорит Никитич.
– Там в овраге огромный кабанище скрывается. Я вчера следы видел.
Пошли они к оврагу. По сугробчикам идут, от них пар валит. Но ничего, они идут километр за километром. Охотники народ упрямый. Один охотничий поэт так сказал:
Поймёшь охотника тогда,
Когда пройдёшь неоднократно
Надежды полный путь туда
И безнадёжный путь обратно.
Видят они - вдалеке на берёзе что-то темнеется.
– Это рысь, - говорит Никитич.
А это Шарик темнелся. Увидел он охотников и от радости даже залаял. Один охотник удивился:
– В нашей боевой газете "Красная звезда" я однажды читал, что были собаки, которые блеяли на посту. Статья эта называлась "Козобаки или собакозы". Но чтобы рыси лаяли, я такого не знаю.
– Ой, - говорит старший охотник, - да это не рысь. Это Шарик тамаросемёновский. Эй, Шарик, что ты там делаешь?
– На кабана охочусь, - отвечает Шарик.
– Давай слезай к нам.
– Нет, - говорит Шарик.
– Лучше вы ко мне залезайте.
– А что - так удобнее смотреть?
– Нет, безопаснее сидеть.
– Что кабан-то, большой?
– спрашивают охотники.
– Очень большой, - отвечает Шарик.
– Килограмм сто будет?
– Я думаю, пятьсот, и ещё двадцать на клыки отведите.
– Что-то мне не очень хочется охотиться, - говорит старший охотник.
– Да и нам что-то не очень, - говорят другие.
– Главное: мы погуляли, воздухом подышали, пейзажи хорошие увидели. В общем, наприродились по самые уши. Пошли на почту чай пить.
Тогда Шарик к ним слез и тоже на почту отправился чай пить. Очень ему такие охотники понравились. Один Никитич недоволен был. Но он у них не главный.
А Тамара Семёновна пир охотникам устроила из их продуктов: просто объеденье. Там и суп был, и чай, и торт со шпротами. Почтальон Печкин и Иванов-оглы ей помогали.
Потом они танцы устроили и народные песни пели до утра. Шарик в таких охотников просто влюбился. Он дяде Фёдору сказал:
– Такая охота мне очень нравится. А вот ружья всякие, и флажки, и капканы я бы запретил.
Глава двенадцатая
"ПОРА, БРАТ, ПОРА!"
Вечером папа с мамой на народно-целебную прогулку пошли. Их тётя Тамара научила босиком по снегу ходить. Это жутко полезно для здоровья. Сама она не ходила. Она себе
пятки отморозила. Но другим очень рекомендовала.Дядя Фёдор, Матроскин и Шарик на совещание собрались. Кот Матроскин говорит дяде Фёдору:
– Скоро охотники уедут, Тамара Семёновна нами займётся. Спасибо ей второй степени.
– Не грусти, - отвечает дядя Фёдор.
– Мы от мамы ушли, мы от папы ушли, от почтальона Печкина ушли, а от тёти Тамары мы и подавно уйдём. У меня план есть.
– У меня тоже план есть, - говорит Матроскин.
– Какой же?
– спрашивает дядя Фёдор.
– Давайте ей телеграмму пришлём: "Вызываем в Москву на пост министра обороны по пенсионерам". Она сразу умотает. И будет на нашей улице праздник.
– Да!
– возражает дядя Фёдор.
– А потом она узнает, что её никто не вызывал. Примотает обратно, и будет на нашей улице траур.
– У меня тоже есть план, - кричит Шарик.
– Давайте ей записку пришлём: "Уезжай отсюда, а то плохо будет". И подпишем: "Трое неизвестных".
– Хороший план, - говорит дядя Фёдор.
– Только опасный. И потом она, Шарик, сразу догадается, что трое неизвестных - это есть один ты, да ещё невоспитанный.
– А какой план у тебя?
– спрашивает Матроскин.
– Какой, какой?
– кричит Шарик.
– Я в селе Троицком большой дом пустой нашёл. В нём два года уже никто не живёт. Я со стариками поговорил, они разрешают его занимать. Дом большущий, но мы его освоим. У нас уже опыт есть. Там и школа есть. Все мы учиться начнём.
– Ура!
– шёпотом закричали Шарик и Матроскин. Шёпотом, потому что дверь заскрипела. Это папа с мамой с лечебной прогулки пришли.
– Мы втроём целый санаторий пустой освоим, - сказал Матроскин под конец.
– У нас уже большой опыт есть. А учиться я давно хочу. Я сразу в первый класс поступлю.
– А я не знаю, в какой мне поступать, - говорит Шарик.
– Может, я уже до пятого дорос. А может, до десятого.
– А может, уже и до директора школы, - сказал дядя Фёдор.
Кот Матроскин на эти слова полчаса ехидно смеялся, а Шарик подумал: "А что? Если меня побрить хорошо, да причесать, да пиджак с галстуком накинуть, не только директор - сам министр просвещения выйдет старорежимный".
Во время лечебной прогулки мама говорила папе:
– Всё, мой милый Дима, пора домой двигать. Меня мой магазин ждёт. От такого количества событий я просто устала. Да и на сеновал пора отопление провести. По утрам я никак одеяло разогнуть не могу.
– Хорошо, - отвечал папа, - завтра рано встанем и поедем.
Они пришли на сеновал, упаковали свои рюкзаки и к тёте Тамаре на почту явились прощаться.
На почте в это время охотники отвальный праздник устраивали. И все про Печкина хорошие слова говорили. Они желали Печкину долгих лет жизни и большого почтового счастья.
Папа с мамой тихонько к Тамаре подошли:
– Ты уж, Тамара, за нашим мальчиком приглядывай. Если тебя в Думу изберут, ты его не бросай, оставь заместителем своего Иванова-оглы. А нас работа ждёт.