Тевтонский крест
Шрифт:
– О! Руссо! – удивилась брюнетка с крылатым львом на плечах. – Руссишь?
– Я! Руссишь! – обрадовался Бурцев. – Шпрехен зи дойч?
– Я! Я! – закивала итальянка.
– Дас ист гуд!– выдохнул Бурцев с облегчением. – Дас ист зер гуд!
Кажется, они все же нашли с этой дамочкой общий язык. Бурцев заговорил по-немецки, тщательно подбирая слова и стараясь не обидеть ненароком венецианку:
– Мы вам очень признательны за спасение, синьора. Но ваше предложение... Видите ли, у меня есть жена, а мой друг...
Женщина удивленно пожала плечиком:
– У меня тоже есть муж, – но какое это имеет значение.
–
– Или, может, вы подумали, что я... что вы... что мы...
Они с Гаврилой переглянулись. Ну, да, вообще-то они подумали...
Слабая улыбка скользнула по устам венецианки.
– О, нет, не так быстро, синьоры, не так быстро... Я просто пыталась объяснить, что свое оружие вы пока можете спрятать здесь – под кроватью. Моя спальня – надежное место.
Бурцев медленно и основательно краснел и чувствовал это всем своим кожным покровом. «Не так быстро, синьоры...» Да уж, конфуз-с!
Копье и чиавону хозяйка сунула под защиту кроватных львов.
– Теперь прошу сюда. – Их выставили из спальни. Провели в соседнюю комнату. Всучили целый ворох разноцветного тряпья.
– Тут вещи моего мужа и кое-какое платье слуг. Примерьте.
– О, не стоит так беспокоиться! – заартачился было Бурцев.
– Стоит-стоит! – безапелляционно заявила очаровательная брюнетка. – Вы ведь промокли до нитки. Вам нужно переодеться.
Эх, нужно-то нужно, кто ж спорит, но это...
С кислыми минами Бурцев и Гаврила перебирали одежду. Необъятные рубахи, камзолы и – тьфу ты пропасть! – злополучные узкие штаны-колготы – яркие, пестрые, отчего-то так любимые итальянскими щеголями.
– Я вас оставляю, синьоры. – Дамочка удалилась, притворив дверь.
Бурцев вздохнул:
– Ладно, Алексич, переодеваемся. Считай, что это приказ.
М-да... Новгородский богатырь Гаврила Алексич в венецианских колготках выглядел весьма колоритно. Впрочем, на свой счет Бурцев тоже не обольщался. Хорошо, что зеркало имелось только в спальне хозяйки дома. Чтобы посмотреть сейчас на собственное отражение, Бурцеву потребовалась бы изрядная толика мужества. Впрочем, ухмылочка Гаврилы была похлеще любого зеркала.
– Ну, воевода! – пробасил сотник.
– Сам такой, – огрызнулся Бурцев.
Брюнетка, однако, оглядела их новый наряд с одобрением, зацокала язычком, даже хлопнула в ладоши:
– Вот теперь вы похожи на людей! На достойных граждан Венецианской республики, а не на каких-нибудь бродяг-чужестранцев.
Что ж, хоть какая-то польза от дурацких колготок! Бурцев немного расслабился.
– Как вас зовут, синьора?
– Называйте меня Дездемона.
Ну и ну!
– Простите, а мужа вашего, случайно, не Отелло кличут?
– О, нет! Джузеппе. Он у меня купец. Знатный венецианский купец.
Брошено это было с таким презрением, что Бурцев невольно посочувствовал бедняге Джузеппе. Эта пара явно не могла похвастаться гармонией супружеских отношений.
А по щеке хозяйки уже скользнула слезинка. Женщина смахнула предательскую влагу. Улыбнулась. Той жалкой беспомощной улыбкой, которой улыбаются, когда безумно хочется плакать.
Бурцев нахмурился. А брюнеточку-то нашу, никак, кто обидел. Гаврила тоже задышал сипло, сердито.
– А вас, синьоры... Как зовут вас?
– Вася, – пробормотал Бурцев. – Василий.
Ткнул локтем новгородца, засмотревшегося
на венецианку. Шепнул по-русски:– Назовись!
– Гаврила, – пробасил Алексич.
– Базилио и Габриэло, значит? Очень мило...
Глава 40
Глядя в эти карие заплаканные глаза, Бурцев чувствовал себя крайне неловко. Беседа не клеилась. В конце концов он спросил напрямую:
– Синьора Дездемона, я вижу, вы чем-то расстроены. Мы можем вам помочь?
– Помочь? Мне?
Щеки ее горели. Глаза блестели от слез. Но стыд заставлял стискивать зубы. Хм, кажется, дело тут касалось весьма интимных вещей.
– Ну да. Помочь вам. Вы избавили нас от крупных неприятностей, и теперь мы просто обязаны хоть чем-то отблагодарить вас. Если это в наших силах... Не стесняйтесь, синьора...
И вот тут она не выдержала. Дездемона рухнула на низенькую табуретку, разрыдалась.
Вообще-то Бурцев не выносил женских слез. Он попросту терялся и понятия не имел, что следует делать, когда барышни и дамы бьются в истерике. Так в свое время было с Аделаидой. Так было и сейчас. Гаврила тоже пребывал в замешательстве. Здоровяк-новгородец лишь неловко гладил огромной лапищей пышные волосы венецианки и растерянно лупал глазами на воеводу. Приказа ждал, что ли...
– Синьора, перестаньте, прошу вас! – Бурцев присел возле рыдающей женщины. – Объясните, наконец, в чем дело?
– Джузеппе! Джузеппе! Джузеппе! – с ненавистью выплюнула она сквозь слезы.
Однако! Венецианскому купцу нужно было здорово потрудиться, чтоб довести женушку до такого состояния.
– Ваш муж вам изменяет?
– О, нет! Он не способен на это. Его мужская сила давным-давно заплыла жиром. Единственное, что интересует моего супруга, – это деньги. Прибыль! Барыш! Он старается извлечь его отовсюду, он ищет его во всем. Даже... – слезы теперь лились градом, – даже в собственной жене.
– Не понимаю, – честно признался Бурцев. – Ничего не понимаю!
Дездемона взяла себя в руки. Плечи венецианки еще нервно подергивались, но плакать купеческая супруга перестала:
– Это, в самом деле, трудно понять, синьоры! Джузеппе сделал и преумножает свое состояние за счет торговли венецианским стеклом. А все потому, что моему мужу благоволит член Большого и Малого Советов республики, Глава гильдии стеклодувов синьор Моро.
– Это плохо?
– Беда в том, что у синьора Моро есть сынок. Отвратительнейший тип по имени Бенвенутто. И он вознамерился во что бы то ни стало залезть ко мне в постель. Вы видели зеркало в моей спальне? Так вот это дорогая, очень дорогая вещица – подарок Бенвенутто.
– Ну, это, наверное, не так страшно. Неприятно, конечно, но если он ограничивается презентами и не преступает известных границ...
– Преступает, еще как преступает, синьоры! Этот юнец днем и ночью горланит серенады под моим балконом и сутки напролет умоляет о свидании!
Ага... Бурцев припомнил лишенного музыкального слуха лютниста из гондолы. Да, «горланит» тут, пожалуй, самое подходящее словечко.
– А что же ваш муж? Почему он не набьет морду наглецу?
– Мой супруг не желает портить отношения с семейством Моро. Выгодные коммерческие связи для него превыше всего. К тому же синьора Моро прочат в дожи, если с синьором Типоло вдруг что-то случится. Ну, знаете, как это бывает...