Тевтонский крест

– А приказ такой! Топайте, давайте! Все! Воевода я или нет, в конце концов?

– Но…

– Кыш отсюда! Позову, когда нужно будет.

– Что с тобой, Вацлав? – подошел Освальд. В глазах добжиньца – тревога. – Ты здоров? Голова не болит?

Ядвига потянула пана за рукав:

– Пойдем-пойдем, Освальдушка. Все хорошо. Нешто не понятно? Дай мужу с женой наедине побыть. Не виделись ведь сколько! И вы тоже не мешайте, остолопы.

Умница Ядвижка!

Народ расходился, и скоро в развалинах арийской магической башни остались только двое. Бывший омоновец и бывшая княжсна.

– Мы дома, Вацлав? – тихо спросила Аделаида.

– Боюсь, что нет, милая. Наш дом и наше время – это лишь малая крупинка в мироздании. Она потерялась, а найти ее сызнова трудно. Очень.

– А твое чародейство?

– Это не мое чародейство, Аделаида.

– Но ты подчинил его себе, ведь так?

– Не так. В этот раз – нет. В этот раз колдовство творилось само, вслепую. И его не повторить.

Она промолчала. Потом спросила:

– А потом? Когда-нибудь потом? Ты сможешь найти нашу… крупинку?

Бурцев вздохнул. Вряд ли. Он знал, он понимал, он нутром чуял это. Нутром человека-ключа, «шлюссель-менша», который таковым уже не являлся.

«Атоммине» ведь взорвалась. Не могла не взорваться. А поскольку произошло это в центральном хронобункере СС, то цайт-тоннель строить было некому. Управлять невиданной мощью – тоже. Вся арийская магия, сокрытая до того в межвременной и межпространственной сети больших и малых башен перехода, высвободилась, схлынула, ушла впустую. В ядерную прореху на месте испепеленной, сожженной, испаренной, разнесенной на атомы платц-башни хронобункера. Разом ушла, навеки и испокон веков. Из всех времен, из всех географических точек. Так что отныне башни ариев – это всего лишь мертвые камни. И даже шлюссель-меншу не вернуть им утраченной колдовской силы. Ибо и сам «шлюссель» стал обычным «меншем».

– Ты сможешь, Вацлав? Найти? Вернуть?

– Такие потери не возвращаются, Аделаида. Ты огорчена?

– Не знаю. Наверное. Хотя… Знаешь, я ведь спрашиваю так… потому что нужно. А сама о другом думаю… Я ушла… Тогда… Из Пскова…

– Я знаю. Ребенок?

– Да. Ты меня ненавидишь?

– Я люблю тебя, Аделаидка. А ребенок у нас с тобой еще будет. Вот это я тебе обещать могу. Теперь – могу.

«Мужчина и женщина из разных времен не могут зачать ребенка, покуда хотя бы один из них принадлежит своему времени» – так, помнится, говорил отец Бенедикт – венецианский штандартенфюрер в монашеской рясе.

– Будет?! – У нее перехватило дыхание. – Ребенок?!

– Будет, милая, будет. Это, – он обвел вокруг рукой, – не наш мир, не наше время. Не твое и не мое. Другое. Где нас еще не было. И где мы можем стать кем угодно. Хочешь стать матерью – значит станешь.

– Будет? Ребенок? – Преданной собачкой она заглядывала ему в глаза. Разве что хвостом не виляла. – Ты точно знаешь это, Вацлав? Не обманывай меня сейчас. Пожалуйста.

– Будет, – твердо сказал он. Утер слезы с ее раскрасневшихся щек. – Все, что было с нами, ушло. А все, что будет, – будет. И незачем рыться в песке времени, ища утраченное, если можно обрести новое. Просто протянуть руку – и взять.

– Новое? – эхом отозвалась она.

– Новое. Лучшее. Крупинок мироздания много, и, на самом деле, все они наши, Аделаидка. Все вместе и каждая в отдельности. Ты все еще плачешь?

– Оттого, что хочется смеяться! Будет? Правда, будет, Вацлав? Ведь будет?

– Хочешь попробовать? Хочешь начать? Здесь?

– Сейчас!

Она прижалась, прильнула к нему. Жадно и страстно.

Долго еще сторожа, оберегавшие в неведомом мире и времени покой воеводы и его супруги, ждали зова.

[1] ППС – патрульно-постовая служба.

[2] Силезия, Малая Польша, Великая Польша, Мазовия и Куяш, о которых речь пойдет дальше, – польские княжества.

[3] Деревенская община из нескольких небольших сел в средневековой Польше.

[4] Предметы одежды в Средневековье.

[5] Болеслав Стыдливый и Кунигунда Благочестивая прожили вместе 40 лет и действительно не оставили потомства. Позже Кунигунда Благочестивая была причислена к лику святых.

[6] Присяжные.

[7] Судебные служители

[8] Запасных.

[9] Комтур в Тевтонском ордене – комендант замка, начальник гарнизона.

[10] Орден меченосцев, позже более известный как Ливонский орден, в 1237 году слился с Тевтонским орденом. Сохранив некоторую самостоятельность, он тем не менее стал своего рода «филиалом» тевтонов. До объединения основным символами меченосцев были красный меч на белом фоне под красным же германским крестом. Отсюда – название ордена.

[11] Большие осадные щиты – стационарные или на колесах.

[12] Сержантами в Тевтонском ордене являлись конные немецкие наемники и светские рыцари, не сковывавшие себя обетами.

[13] Кто? (Нем.)

[14] Моя профессия – полицейский (Нем.)

[15] Господин (Нем.)

[16] Нет (Нем.)

[17] Я – русский (Нем.

[18] Понятно? (Нем.

[19] Очень интересно (Нем.)

[20] Кто ты? (Татарск.)

[21] Немец? (Татарск.)

[22] Нет (Тарарск.)

[23] Сюда! (Татарск.)

[24] Быстро! (Татарск.

[25] Сотник (Татарск.)

[26] Тумен – 10 000 воинов в татаро-монгольской армии.

[27] Лишу жизни (древнерусск.)

[28] Изменник (древнерусск.

[29] Бесермен – бусурман, иноверец (древнеруск.). Балвохвальство – язычество (древнерусск.)

[30] Сражаются (древнерусск.)

[31] Епископы-католики (древнерусск.

[32] По-русски (татарск.)

[33] Любимую жену (татарск.)

[34] Женщину (татарск.

[35] Небо-отец и Земля-мать – верховные божества монгольских и татарских кочевых племен в период язычества.

[36] Десятник (татарск.)

[37] Сушеный кислый сыр.

[38] Жеребенок (татарск.

[39] Скакун (татарск.

[40] Крепкий, здоровый (татарск.

[41] Друг (татарск.

[42] Золото (татарск.)

[43] Воевода (древнерусск.)

[44] Дружинниками (древнерусск.)

[45] Землепашцев (древнерусск.

[46] Нанимать (древнерусск.)

[47] Некоторые исторические источники указывают, что перед выступлением Генриха Благочестивого из Легницы навстречу татаро-монгольскому войску князя действительно едва не убил сорвавшийся с ограды собора Святой Марии камень, кирпич или фрагмент украшения. Случившееся было истолковано как дурное предзнаменование.