«The Coliseum» (Колизей). Часть 1

Вы уж постарайтесь… Главное, хорошо пропитаться, проникнуться, усвоить! Да кому я советую! Образцам! Делитесь опытом, не жалейте людей.

– Да зачем же?! Заливать-то?! Самим?! – вскрикнула Лена машинально.

– Чтоб гореть! Лучше гореть! Дотла! – голос вдруг стал грубым. – Наигрались. Я не нужен.

– Может… они бракованные, с изъяном… – не понимая слов мужчины и пытаясь как-то оправдать увиденное, пробормотала Елена. Лицо застыло от ужаса.

– Верно, с пороками. Смотри-ка, одна догадлива. Великое дело мозги. Удивила. Всё реже и реже встречаю.

– Свои надо иметь, а не чужие встречать и удивляться, – резко оборвала Полина, придя в себя. – Ты что, не въехала еще? – И, повернувшись к подруге, дернула ту за руку: – Он же ненормальный.

Мужчина угрожающе поднялся:

– А ну, ступайте, куда шли… вас уже заждались. Ужин! – он раздраженно кивнул в сторону кемпинга.

Женщины торопливо двинулись прочь.

– Идиот, – процедила сквозь зубы Полина. – Дурдом. Вот и отпускай детей на улицу…

Отойдя на почтительное расстояние, они вдруг услышали крик:

– А батюшка-то пиниями увлекся! Ох, увлекся!

Елена медленно осела на землю.

– Ну, вот, всё в порядке. Сердце слабое.

Медсестра убрала нашатырь в аптечку.

– Вы сказали, она сильно переживала? Постарайтесь отвлечь. Больше на воздухе, погуляйте по берегу. Такая погода на Байкале редкость. И сон, сон, сон. Хотите, я вам сдвину завтрак?

– Спасибо. Не стоит. – Полина закрыла за ней дверь. – Ну, ты даешь, милая. – Она смотрела Лене прямо в глаза. Встать можешь?

– Что со мной?

– Да так… Слабость.

Подруга помогла Елене подняться.

– Я вроде как спала…

– Ну и, слава богу. Есть хочешь? Ужинать пора.

– Хочу.

– Тогда пошли.

Полина, всё еще с недоверием глядя на нее, открыла дверь и в ожидании остановилась.

– Послушай… мне кажется… я слышала про какого-то батюшку…

– Господи, мало ли в Иркутске церквей, – подруга нетерпеливо вздохнула, соображая, помнит ли Елена случившееся.

– А если чей-то?

– Да, вот мой батюшка… был строгих правил, когда не в шутку занемог… – Полина решительно кивнула на дверь, – право, не стоит превращать в навязчивый бред всё, что ни попадя… сны, видения и фантазии. Ну… – и пропустила Елену вперед.

В людном зале стоял тот привычный гул, который хорошо знаком всем, кто хоть раз отдыхал в пансионате, доме отдыха или на курорте. Каждый вечер за столами собирались еще недавно совершенно незнакомые мужчины и женщины, молодые пары и просто любящие одиночество, довольные уже тем, что в отличие от городского шума этот приятнее и к тому же короток. Звенели ножи, вилки, раздавались приветствия, кое-где смех.

– Ого! Сегодня у нас танцы. Дансинг пати, – Полина протянула подруге открытку.

Елена отрицательно покачала головой и, пожав плечами, осмотрела стол.

– По-моему одного прибора не хватает… везде накрыто на четверых…

– Не заморачивайся. Кто-то уехал, кто-то приехал. Ешь. Хотя – помнишь… уже хорошо. Кстати, интересные явления наблюдаю. Памяти нет, а что такое танцы, знаешь. И так во всём. Удивительная избирательность… еще утром хотела тебе заметить. Ночью проснулась и всё думала, думала, как такое может быть?

– Надумала? – было видно, что подруга не придала значения словам.

– Не поверишь, да. И вот, что я тебе скажу, дорогая, – Полина поправила волосы и подалась вперед. – Странно всё это. Ты не помнишь только того, что делало тебя… – она задумалась, подбирая нужные слова, – делало Еленой Борисовной… Метелицей. Тобою. Взгляды, поступки, мотивы, оценка… прошлая оценка себя, нас, да что там… времени – пшик, испарились. Но тебе знакомы все остальные составляющие жизни. Ты, заметь, – она кивнула на стол, – вилки называешь «приборами», знаешь, что такое танцы… одежда, земля, воздух! Что особь с двумя ногами и руками – человек. А оценки даешь, как неиспорченный ребенок. Проскочила… м-м-м, как бы сказать… недоразумения. Грешки… большие и малые. Неплохо? Не странна ли такая избирательность?

– Не вижу причин удивляться. Мало ли какие формы может приобретать болезнь? Но она пройдет! – Твердо подытожила Елена. – Ведь так? – И посмотрела на собеседницу, ища подтверждения. – А история даёт много…

– История?! Ты знакома с историей? – перебила Полина. – Еще раз – «неплохо»!

– Что неплохо?

– Не помнить подлости, не пережить предательства, не испытать измены… Не биться за копейку, за должность… мужа… И пользоваться результатом. Домом, положением, друзьями. Неплохо!.. – повторила она. – За что награда такая?

Метелица задумалась.

«Так, стоп. – Полина откинулась на спинку. – Ты забыла, зачем здесь». – Ее привычка останавливать себя такой мысленной фразой, срабатывала безотказно. А сколько раз выручала…

Полина действительно не спала ночью. Она пыталась представить себя на месте той, что лежала у стены, напротив. Как поступала бы она, случись такое? И что это за состояние, когда ты будто в детстве, не зная мира, который для тебя и есть только мама, папа, близкие… учишься у них жить. И не как переходить улицу, хотя и это, разумеется, тоже. Но и что отвечать тому, кто отбирает игрушку, или ломает песочный домик. Почему надо отказаться от красивого велосипеда, стоящего у скамейки, лишь потому, что он чужой. И почему вообще есть «чужое» и своё – собственное, на которое у тебя особые права. Не говоря уж о вашей квартире или доме, который гораздо больше, чем у Вовки или у маленькой соседки по площадке. И так должно быть, а, следовательно, хорошо и правильно – ведь слова родителей единственное мерило отношения к миру. Их ребенок усваивает быстро. Сознание молниеносно впитывает вместе с манной кашей по утрам основу будущей жизни – неравенство. Но страшен постулат, внушаемый родителями: чем дальше ты уйдешь от Вовки или соседки в жизни, тем лучше. А мама и папа у меня – самые хорошие, – думает ребенок, – они просто не могут говорить неправду, не подозревая – ему не лгут, считая так на самом деле. Годы спустя, и понимая, что обмануты… разыскивая и находя в их заботе о себе оправдания тяжелым сомнениям, они неизменно делают то же самое уже для своих детей. Взрослый, как ребенок, цепляется за прежнее, искреннее чувство. Оправдывая им зло. Ведь только там верил и тогда. И хотя потом засомневался – жизнь сломала и его. Стал таким же. И вот уже новые и новые дяди и тети, повзрослевшие манекены, ведают миру о самых лучших родителях, удачливой жизни и прекрасном детстве. Но только последнее – правда. Ведь «удачливой» жизни не бывает – бывает удачливый обман. И поднимаясь по ступенькам лет, тоже сознательно лгут, не желая мириться с поражением духа, упорно стремясь обладать тем, что уже сами, как им кажется, определили единственно нужным, необходимым… Отравляя ворчанием жизнь близких и снова обрекая лгать. Мало кто пуститься во все тяжкие в поисках страны, одинаковых людей. Где один достоин другого. Где разные только внешность и чудные мысли, рождающие способы помощи друг другу. Где каждый – просто человек, но с большой буквы – каким и появляется на свет. Однако для этого нужны особые обстоятельства. Особенная чувствительность к неудачам и бедам других. Когда чувствуешь беды как свои. А, прислушиваясь, понимаешь – твои больше и тяжелее. Нужно слышать и одновременно быть глухим. Видеть и тут же слепнуть. Молча разговаривать и пить совсем не ту воду, что пьют твои друзья, близкие и родные. И тогда поймешь, что вокруг – люди с поврежденным вкусом, духом, а порядочность, нравственность – вовсе не хорошие манеры, прекрасное образование или аккуратность. И даже не понимание отличия добра от зла. А всего лишь ясное сознание, что ты ненормален, плох и болен. Сознание, что внутри ты хуже любого из друзей, любой из подруг. Полина вдруг ощутила, что Лена, ее Лена, «виновная» чёрти в чем, поступавшая не так, вызывая зависть знакомых нескрываемым успехом недоступного им смертным, наконец, хорошими манерами, красотой… лучше ее. А Полина – хуже. И в этом «хуже», в этой кричащей правде она осталась в одиночестве.

Одиночество же ночи не хотела разделить Луна. Она, как неверная спутница, своевольно и игриво, то появлялась уже своей подруге на глаза, то исчезала. Будто ночь, как и наша героиня, была второстепенной для чего-то величественного, что замышляла спящая и с чем решила поиграть, в свою очередь, ночная блудница.

Эти странные появления бледного света в окне номера, лишь на секунду отвлекли Полину от мыслей. Они были важнее, настойчивее и не скрывались. Она же удивлялась им всё больше и больше.

«Почему, ну почему кого-то поиск приведет к трагедии в достатке, других – в мир грез. И в чём заслуга тех немногих, которые найдут себя пусть даже последним образом. – Женщина посмотрела на Елену. Где эти «немногие»? Как живут? Чем занимаются? Есть ли они вообще?.. – мелькнула мысль, – или мы все лжем? Твердо называем правильным совершенно уродливое положение вещей. Настойчиво желая добра ребенку, поднимаем его собственный статус, приводя примеры того, как Рома больше капризничает, и Коля хуже учится, а Танечка – никуда надето не ездила. То есть, говорим: ты лучше. Делая самую страшную ошибку. Ведь могли бы найти, в чем преуспел соседский сынишка: он добр и никогда не отнимет лопатку. И только этим дает уже больше, чем вы! Всегда поможет построить домик, даст покататься на санках. И первым подойдет, если ваша дочь обиделась и отошла в угол детской площадки. Этого нет у вашего ребенка. Вы уже просмотрели! Уже приступили ко лжи, которую и без вас предстоит узнать ему в мире. Освоить «людоедские» приемы. Он еще научится прыгать выше, бегать быстрее, биться на ринге до крови… готовый от злости убить, позволяй правила. Всё подчинит цели быть лучше, сильнее, успешнее. Ведь учили этому папа и мама!