The Мечты. Бес и ребро

Он даже прошел мимо дородной тетки в очках по холлу к главной лестнице, однако путь ему довольно самонадеянно преградил охранник, важно сообщивший, что прямо сейчас идет генеральный прогон вечернего спектакля, и потому врываться в зал запрещено всем. Даже директору. А Андрей Никитич уж точно никак не директор.

– И что вы мне прикажете делать? – рассердился Малич, которого очень мало интересовали прогоны, хоть генеральные, хоть еще какие.

– Ждать, - пожал плечами «Михаил», как значилось на бейдже. – Может, их на обед хоть выпустят.

– Как в тюрьме, ей-богу! – ругнулся Андрей. – И где тут у вас можно... ждать?

– Лид! – позвал Михаил дородную тетку. Она шустро подхватилась с места и подскочила к ним. – Тут к Стефании Яновне.

– А вы ей кем? – поинтересовалась невзначай Лида.

– Мужем! – рявкнул Малич, моментально рассудив, что это вполне своевременно и более чем уместно.

И охранник, и тетка даже икнули от такой его решительности.

– Вы вообще брифинг по поводу Панкратова вчера смотрели? Мне срочно нужно с ней поговорить! – устало сообщил «муж», и эта информация сработала спусковым крючком. Через пять минут он оказался в Стешиной гримерной.

Маленькой, крохотной, метр на метр, но ничьей больше, только ее. Единственный стул, туалетный столик, зеркало, допотопный диванчик, кравший пространство даже и для одного шага. На стуле – ее сумочка. На вешалке – ее осенний плащ, который она стала носить, когда похолодало, и платье. Желтая лампочка в потолке немного мигала – проводка древняя, свет чудил. А еще на столешнице – небольшая ваза-аквариум с сухим оранжевым цветком внутри. Когда-то он был похож на ромашку. И пахло здесь Стешиными духами, парными к его. Он тогда сразу, вечность назад, не смекнул, пока однажды не перепутал флаконы уже в собственной ванной.

Андрей улыбнулся глупой и совершенно счастливой улыбкой, какой улыбаются только влюбленные идиоты, и медленно уселся на стул, чуть отодвинув сумку. Приготовился ждать столько, сколько придется. Раз уж в зал ему никак нельзя. Все равно она придет сюда. И уже никуда не денется.

Спустя еще почти целый час Стеша застала его спящим – прямо там, на стуле, уронившим голову на руки, сложенные на столе. Замерла на пороге. Улыбнулась. Глупой и совершенно счастливой улыбкой, какой улыбаются только влюбленные идиотки. И неспешно направилась к нему, присев рядом, на корточки. А потом осторожно коснулась его щеки рукой. 

Андрей вздохнул и открыл глаза. Повел головой, разминая шею, и проснулся окончательно.

– Стеша! – выпалил он. – Привет! А меня к тебе не пустили. Пришлось тут…

И замолчал, разглядывая ее – загримированную и в бледно-лиловом платье Бланш. От глаз мелкой россыпью – наведены морщинки. Скорбные тени – у линии рта. И длинные накладные ресницы делали ее похожей на куклу. Ими она и хлопнула, почти коснувшись его черными щетинками.

– Привет, - тихо сказала Стеша своим собственным голосом, а не этой... с ресницами. – Выглядишь уставшим.

Он кивнул.

– Выспаться надо. Ты тут как?

– Провожу анализ того, что знаю о тебе и о себе. Скажи честно, все ты врал про сапожника. И мастерская – это прикрытие такое, да? А на самом деле ты шпион британской разведки. Как Джеймс Бонд.

– Ок, открою тебе страшную тайну, - усмехнулся Андрей.

– Сделай милость, уважь старушку.

– Я – маркиз Карабас!

– Обхохочешься, - шепнула она и уткнулась лбом в его рукав. Потом точно так же быстро отстранилась и глянула на ткань растерянными глазами, а затем выдохнула: – Кажется, я должна закатить тебе скандал, каких ты в жизни не видел, а мне смешно. Почему?

– Потому что скандалом ничего не решишь, - Малич взял в ладони ее лицо и негромко проговорил: - Все вышло совершенно случайно.

– Ты знал или не знал? – она пристально посмотрела в его глаза. Здесь, в неярком сиянии лампы, ей казалось, что в них она и тонет. Она с первого вечера в них тонула, когда он вернул ей свет, выдернул из темноты, вновь наделил способностью мечтать. И зная, что он ни за что не соврет ей теперь, она все же затаила дыхание. Потому что действительно оставалось самое трудное: поверить.

– Не о чем было знать, - быстро ответил Андрей. – Служба Романа нашла человека по имени, которое назвала ты. Никто не предполагал, чем обернется эта находка.

– А операция? Инсценировка? Вы правда были в Испании? – живо спросила Стеша.

– В Испании – были. Жаль, в стрип-клуб не попали.

– Чего?! Какой еще стрип-клуб? Ты сдурел?!

– Да вроде нет, - пожал он плечами, внимательно наблюдая за ее реакцией. И та ему определенно нравилась. То, как вспыхнули ее темные глаза, а потом сделались еще чернее. То, как растерянность на ее лице сменилась игривостью. То, как она, храбрясь, говорила:

– Я, конечно, помню нашу поездку в Заречье, но лететь в Испанию ради стриптизерш – это даже для тебя слишком, Андрюша!

– Так мы ж ради Гада этого летели, - рассмеялся он в ответ и прижался губами к ее губам. Стешины моментально шевельнулись ему навстречу, пуская в себя его, но так же быстро она отстранилась.

– Грим съешь!

– Не буду, не переживай, - подхватившись на ноги, Андрей переместился на стоявший так близко допотопный небольшой диванчик и усадил рядом с собой Стешу. – Роман, действительно, летел в Испанию всего лишь проверить предположение. Оно оказалось верным. В общем-то, с этого все и началось.

– А потом? Что Олег? Он правда все это разыграл с безопасниками? Как он вообще в это влип?! Он хитроват, но не... несмелый. А тут почти боевик.

– Нет. Это была импровизация от Моджеевского.

– Как это?

– Ну… - протянул Андрей. – Чтобы Панкратову не пришили поддельные документы, Роман решил передать в руки доблестных органов заказчика.

– А сама операция? Которая секретная… ее что? Не было, что ли?

– Не было. Это сказки для общественности, - хмыкнул Малич. – Ну и какие-то звезды на чьи-нибудь погоны.

Стефания несколько секунд молчала, отстраненно глядя куда-то мимо Андрея и в то же время – на него. Потом выдохнула, будто из нее выпустили воздух, безвольной куклой откинулась на спинку дивана и заморгала, явно пытаясь взять себя в руки. Но что можно взять в руки, когда вместе с воздухом, с нее слетела и вся тяжесть мира, которая, оказывается, так давно и так прочно сковывала тело.

Облегчение.

«Облегчение», - подумала Стеша и вдохнула запах маленькой тесной гримерной, в которой смешались ароматы старой мебели, тканей, пудры и духов – ее и его. И ей показалось, что этот запах – лучший на свете, а воздух здесь самый чистый.