The Мечты. Соль Мёньер

– Я пошутил, джаным, - наконец проговорил он. Глухо, но спишем на кашель. – Ты же знаешь, что у меня шутки глупые и не всегда к месту. Прости.

Ее родители наворотили, а он извиняется. Бред!

– Мне бы в голову никогда не пришло, что может такое случиться, - виновато проговорила Таня и подняла на него глаза.

– А ты замечала, что чаще всего происходит именно то, чего не ждешь?

– Наверное, нет. А может, значения не придавала. Не знаю…

– Ну ты присмотрись как-нибудь... к жизни. Может, сама увидишь. Иной раз ни книг, ни сериалов не надо, - Реджеп отправил в рот последний кусок рыбы, очень быстро расправившись с тем, что было на тарелке, и выдал: - А хочешь, чай пить будем из армуду?

– Из чего? Это что еще такое?

– Наверняка видела, - Реджеп улыбнулся и подхватился со стула. В голове, разумеется, застучало от такого несвоевременного резкого движения, но Тане этого заметить было не положено. Он лишь на мгновение прикрыл глаза, подумав, что температура наверняка снова поползла вверх, как это обычно происходит вечером, а потом снова посмотрел на Татьяну и улыбнулся: - Стаканы в форме тюльпана. В тюркской культуре из таких пьют чай. У меня есть фарфоровые, ручной работы. Приволок когда-то из Стамбула.

– Я была в Турции один раз, очень давно и очень маленькая, - сказала Таня и подорвалась за ним. Сегодня настала ее очередь быть привязанной, не иначе. Он как раз рылся в подвесном шкафчике. Но на ее голос резко обернулся, и они оказались совсем носом к носу друг от друга. Настолько близко, что Реджеп мог рассмотреть каждую ее ресницу в отдельности. Каждый волосок бровей, каждую линию, которая однажды сделает это лицо зрелым, оформив окончательно его черты. Пока что она была еще очень молодая. И вот так, рядом – очень красивая, как он и не замечал раньше. Но точно знал, что она – как лето.

– И ничего не помнишь? – хрипло спросил Реджеп.

– Не-а, не помню, - Таня, неожиданно смутившись, отпрянула от него и зачем-то заглянула в шкаф, который так и остался открытым. В отличие от наполненных разными банками, коробками и упаковками полок, в голове у нее образовалась черная дыра, и она выпалила первое, что оказалось на языке: – Давай помогу.

– Ну я надеюсь, хоть про турецкое гостеприимство ты слыхала?

– А должна была? – весело проговорила Таня.

– Аллах, Аллах. Что же ты такая дикая, джаным? В турецкой культуре всякий гость – посланник бога. Так что садись и жди чай.

И с этими словами он доставал две чашки в форме тюльпанов пепельно-голубого цвета, похожего на фирменный оттенок «Соль Мёньер».

– Вот по тебе оно было особенно заметно! – заявила она и рассмеялась.

– Ну ты же в ресторан не в гости пришла, а с вещами. Чуешь разницу?

– Да ладно, - отмахнулась Таня и принялась распаковывать десерт. – Мог бы и потерпеть немного.

– Я приучал тебя к правилам и распорядку в доме. Что такого?

Да в общем и ничего, если не считать, что он теперь без работы, а она всерьез подумывает над тем, чтобы убраться подальше. От него и от ресторана. Ну и от родителей, конечно. Потому что этот свой проект она провалила.

– Считай, что приучил, - подавив вздох, сказала Таня, выложила на блюдо пирожные и усмехнулась: – Обещаю, что больше не буду приставать к тебе по поводу жареной рыбы.

– Да хоть приставай, хоть нет... – Реджеп помялся, говорить или не стоит, потом решительно взял в руки заварник и стал разливать чай в армуду. Перенес напиток на стол и все-таки махнул на все рукой: - Я два года назад, когда пришел, на самом деле, задавался тем же вопросом. Попробовал даже в меню включить твой соль мёньер, мы тестировали в отдельные дни.... ну как эксперимент – зайдет или не зайдет. Не зашло. Смысла не было браться. Название красивое, а у нашего народа менталитет такой – любая хозяйка то же самое готовит на своей собственной плите, и даже не в курсе, что это французская кухня. Заказывали и разочаровывались, хотя в описании было четко написано, что это рыба в муке...

Ей совсем не хотелось сейчас спорить, даже если у нее и было собственное мнение.

– Хорошо, - кивнула она, как и вчера забравшись в кресло. Поджала ногу и взяла чай. Реджеп сел на соседнее. Между ними снова оказался столик. От смены положения он закашлялся. Впрочем, закашляться сейчас он мог вообще от чего угодно. Так что обольститель из него получился так себе, но это с самого начала было понятно.

– Они там хоть как-то справляются? – зачем-то спросил Шеф, потому что пауза затянулась, а спросить хотелось совсем другое, чем можно было.

– Они очень стараются. Настя говорит, что больше всех страдает Анфиса, но следует всем твоим заветам.

– Машалла! Анфисе дайте в руки кокотницу и кляпом заткните рот. Она будет молчать и творить шедевры.

– И откуда только в тебе такие садистские наклонности, - улыбнулась Таня. – Вот точно живодер!

– Как там Маффин?

– По-моему, поправился.

– На одной свекле? Или чем ты там его кормишь?

– У него сбалансированное питание. На прошлой неделе мы были с ним у ветеринара.

– У тебя всегда все по правилам?

– Наверное, не всегда, - задумалась Таня. – Но в правилах ведь нет ничего плохого.

– А белых мышей кастрируют? Ну по правилам, - хохотнул он.

– Когда ты заведешь себе собственную белую мышь, то обязательно узнаешь.

– Я к тому, что если ты решишь, то лучше отдай мне. Мужик мужика всегда поймет.

– Что значит «отдай»? – опешила Таня. – Он что тебе – книжка, одежда?

– Я чувствую сопричастность, - проникновенно молвил господин Четинкая и выразительно чихнул.

– А я спишу твой бред на температуру, - усмехнулась она, протягивая Реджепу салфетку. Тот принял ее со всей своей восточной благодарностью. И даже высморкался, когда звук его естественных проявлений прервал дверной звонок. И этого не ожидал ни один из них.

Таня глянула на часы, а потом перевела вопрошающий взгляд на хозяина дома.

– Если что, то я сейчас уйду, - заговорщицки прошептала она.

– Эй! Мы так не договаривались, я никого не жду!

– Может, это сюрприз.

– Аллах, Аллах! Мне некого ждать! Поняла?

– Да мне-то что! Открывать будешь?

– Эвет! – рубанул воздух Реджеп и поднялся с кресла. Шатнуло его, к слову, нехило. Чертова простуда не просто отравляла житуху, но в целом наложила неслабый отпечаток на его образ. Ну того чувака, который гонял на мотоцикле, готовил в настоящем мишленовском ресторане и на раз-два тащил ее посреди ночи на руках по дороге к сыроварне. Он негромко и вполне по-русски выругался, но поплелся все-таки к двери. Повернул ключ в замке, отворил и опешил.

На пороге торчала...