The Мечты. Соль Мёньер

– Это хорошо, что близко. Можешь прийти на завтрак, - нахально подмигнул он ей.

– Могу, но не приду, - следом за ее словами пискнул телефон, и Таня, прочитав сообщение, кинулась одеваться. – Такси приехало.

– Когда-нибудь я у тебя все равно спрошу, почему ты всегда убегаешь, - улыбнулся своей джаным он и тоже поплелся в коридор, где ей на удивление снял с вешалки свою куртку.

Она же, приняв за лучшее проигнорировать и его слова, и его действия, заматывала себя в шарф. Потом он вообще начал обуваться. А к тому времени, как она наконец упаковалась, Реджеп поднял на нее глаза и, не дожидаясь вопроса, пробурчал:

– Хоть до калитки.

– Но если у тебя опять поднимется температура, то виноват будешь сам, - развела руками Таня.

– Открою тебе страшную тайну, джаным, - шепотом и очень близко от ее лица проговорил Реджеп, - я сегодня ходил в магазин, чтобы нам вечером было что пожрать. Как видишь – живой остался.

Его дыхание на ее щеке было горячим, а в кончиках пальцев закололо маленькими льдинками от его приглушенного голоса. И черт знает, чем бы все это могло закончиться, если бы наша Солнечногорская Жанна д’Арк не поставила себе целью дожать отца, восстановить справедливость и вернуть Шефа в ресторан прямо сегодня.

– Тогда будем считать курс лечения оконченным, - сказала она и распахнула дверь.

– И что это значит? – выкрикнул Реджеп, догоняя ее на полпути к выходу из подъезда, потому как летели они оба, как два придурка, решившие поиграть в салочки. Она от него, а он – как привязанный.

– А что это может значить? Ты выздоровел.

– Мне почему-то совсем не нравится, как это прозвучало.

Таня притормозила у калитки, где на дороге радостно светило оранжевым фонарем такси.

– Если ты хорошенько подумаешь, то не сможешь не согласиться, что быть здоровым значительно лучше, чем быть больным, - улыбнулась Таня. – Спасибо тебе за ужин.

– Тебе спасибо, что пришла. Надо повторить, - улыбнулся он ей в ответ. Ну да. Если она завершила курс лечения, то официальный повод поди найди еще. Ай, джаным, джаным...

– Пока-пока, - махнула Таня рукой и юркнула скорее в машину, теперь уж точно сбегая от дискуссии, что именно он собрался повторять: ночной поход, простуду или скандальное увольнение.

Да и думать ей надо было о другом. Как заставить отца принять правильное для всех решение, вот в чем вопрос. А не то, что ему внезапно в голову стрельнуло. Ну, не внезапно, конечно. Мама постаралась. Куда только Женька смотрит!

Вариантов было несколько – от взывания к разуму до голодной забастовки в отцовском доме. Представляя себя в его столовой в палатке под красноречивым лозунгом, она тихонько хихикала, а режим «Татьяна Романовна» шел отчаянными помехами и по необъяснимым причинам переключался на другой набросок.

Тусклый уличный фонарь, освещающий мужское лицо мягким светом. Еще дорисовать туман… неясный силуэт такси… И девушка, прильнувшая к мужчине.

Романтика.

Впрочем, нет. Совершеннейшее безрассудство! С какой стати она станет его целовать!

Нашла о чем думать. Самое время.

– А когда время? – пискнуло где-то в голове, повергнув ее в состояние полной растерянности.

Но переступив порог Моджеевского особняка, Таня все же собралась, запихнув блажь о поцелуях в уголок подальше, дабы не отвлекаться по разным пустякам.

– Привет! – огласилась ее звонким голоском гостиная, где сейчас в домашнем покое пребывали отец и его теперешняя вторая половина. И судя по всему, в этом доме либо кто-то обладал большим даром убеждения, либо кто-то был более покладистым. Они смотрели киношку.

Едва Таня вошла к ним, как к ней с дивана повернулись две знакомые головы: одна седая, вторая – красивая.

– Таня! Нашлась пропажа! – обрадовался непонятно чему ее малахольный отец. – Ты как тут? 

– Привет! – с улыбкой кивнула Женя, примерно понимая, что сейчас будет, и заняв наблюдательную позицию.

– А ты думал, я просто так сдамся? – с насмешкой проговорила Таня и устроилась в кресле. – Так не дождешься!

Женя весело хмыкнула и отключила звук в телевизоре. Роман тоже не подкачал, придвинул к ней по столу кофейник и гаркнул куда-то в сторону двери:

– Лена Михална! Несите чистую чашку! – а после обернулся к дочери: - В тебе я точно не сомневался. Все ждал, когда явишься. Тебе там мать наяривает. И мне наяривает. Дома не ночуешь, машину не забрала, на звонки не отвечаешь. Спасибо хоть на работу ходишь. И да, можешь поблагодарить, что я Нине запретил соваться к тебе в ресторан.

– Не буду! Вряд ли она тебя послушалась. Скорее опять что-то затевает.

О том, что Нина наверняка что-то затевает, и Роман догадывался. Жекины нравоучения немного его остудили. А вот сегодняшняя ссора с Аязом – наоборот распалила. А минус на плюс, как известно, дает минус. Потому в данный момент он находился примерно в том же состоянии вздрюченности, что и в день, когда увольнял младшего Четинкаю из своего самого лучшего в городе и на всем побережье ресторана.

Однако голову после воплей старшего Четинкаи он все-таки включил, и правда задумавшись над тем, что говорила несколько дней назад дочь: какие же документы о стройке можно спереть на кухне. В сухом остатке завис непонятный роман с Таней, о котором вещала бывшая супруга. И в этом месте в ходе его рассуждений включалась мысленная Жека, которая два дня назад решительно заявила, что уж это-то точно не его дело, и дети разберутся сами.

В общем, Роман Романович запутался. Очень запутался. И не понимал, что ему делать в этой патовой ситуации, поскольку увольнение виновника торжества ни разу не упростило задачу, а напротив – несказанно осложнило ее.

– Надень каску на голову и дальше сиди в засаде, - проворчал он, взглянув на дочь. – Иногда это помогает.

– Тогда я тоже дам тебе совет, - воинственно отозвалась Таня. – Скажи своему Хомякову, чтобы он вернул Реджепа в ресторан.

 - Я не меняю решений, - возразил Роман Романович.

– Придется! Иначе тебе не поможет ни каска, ни засада.

Женя, все еще пытаясь держать лицо, закашлялась, а из-за дивана показалась заспанная и чуточку обиженная морда Ринго. В его возрасте сон приобретал колоссальное значение. 

Для Романа Моджеевского же в его возрасте колоссальное значение приобретал покой в собственном доме. А покой ему обеспечивала его половина, которой сейчас и правда было очень весело. Но это именно она накручивала его все последние дни на тему того, что он должен научиться слышать дочь, причем практически в ультимативном порядке – в противном случае простому олигарху Роману Романовичу грозил диван в кабинете. Потому, сколько бы ни длилось ее веселье прямо сейчас, если он не покажет обеим важным в его жизни женщинам, что он учится на своих ошибках, угроза простого тюркского секир башка после Таниного ухода станет поистине реальной.