The Мечты. Соль Мёньер

Зафигачил сэлфи в Инстаграм. Обнаружил, что в рекомендуемом вылез фудблог некой Мечтательницы, на который Инста настоятельно рекомендовала ему подписаться. Но фудблогингом Реджеп не увлекался, да и пальцы мерзли вникать.

И потому еще через пять минут входил в уже открывшийся ресторан через центральный, а не через служебный вход. Встречали его с фанфарами, чего и следовало ожидать. Анфиса от счастья едва не грохнулась в обморок. Тоня – чуть не откромсала себе палец, чего даже и не заметила бы, подав вместе с салатом из меню завтраков на стол. Генка вопил, как потерпевший, и клялся больше никогда-никогда не жечь блины, но жечь сердца глаголом.

Да и остальные разве что не прыгали на радостях.

Хомяк же, сунувшись к нему на кухню, вежливо поздоровался. Бариста – подсунул любимый кофе.

– Вери, вери, вери хэппи! – вещала Настя, непонятно откуда взявшаяся в собственный выходной. Не иначе как сорока на хвосте донесла, что Шеф вернулся.

– За дело! – взревел Реджеп Аязович, пытаясь прекратить эту фантасмагорию и почему-то испугавшись, что его сейчас под руки подхватят и на радостях качать начнут. И еще подбрасывать в воздух колпаки. Кошмар, короче.

И весь последующий час гаркал по кухне, строго вещая, что больше байдыки бить не позволит. Хотя не забывал при этом иногда нахваливать всех тихонько и по отдельности: мол, ты молодец, со своим участком справился. Метод кнута и пряника по-четинкайски.

И лишь к обеду опомнился, вынырнув из тысяч несделанных дел. Выскочил на улицу, нащупал в джинсах телефон, закурил и наконец решился. Набрал джаным.

– Алё, - проговорил ее голосок прямо ему в ухо.

– Да продлит Аллах твои дни, Татьяна-ханым! – радостно поприветствовал Четинкая, топая в сторону набережной и чувствуя, как ветер шевелит его волосы. – Да не увянут цветы в твоем саду! Да будет полон золота твой шатер! Да не кружат коршуны над твоей головой! Ну и чтобы без соплей обошлось! Иншалла!

– И тебе привет, - усмехнулась Таня. – От Маффина тоже.

– Маффину тоже наше с кисточкой... Я... я в ресторане.

– Я же слышу, что ты на улице.

– Перекур. Я на парапете... вот сел. Мне Хомяк позвонил...

– И ты в ресторане, - договорила Таня.

– И... да, - улыбнулся он неловко, искренно радуясь, что она сейчас не видит его лица. Выражение на нем, должно быть, преглупое. – Ты с отцом поговорила, да?

– Немножко, - она тоже улыбнулась. И выражение ее лица было счастливым. Впрочем, и он не мог этого видеть. – Вся эта история вышла какая-то… дурацкая. И я рада, что ты вернулся.

– Я думал, он тебя не послушает.

– У него и своя голова на плечах имеется.

– Это ты в него такая умная?

– А в кого ты такой вредный?

– Бабаанне... Бабаня, короче. Бабушка по отцу. Не дай бог тетка была, пусть покоится с миром. Пыталась меня в мечеть водить, но как-то не срослось.

– Наверное потому, что ты с детства был упертым…

– Наверное. Джаным, - позвал он ее.

– Что?

– Сагол.

– А?

– Спасибо, говорю.

– За что? – удивилась Таня.

– За то, что разрулила.

– Скорее, я это заварила, - она вздохнула, - поэтому не за что благодарить.

– Ну я же правда сын Аяза, - хохотнул он, а потом, не давая себе перевести дыхание и засомневаться, выпалил: - Давай встретимся и пообедаем?

– В смысле?

– В смысле – у тебя выходной, а у меня есть право на обед. Почему бы не пообедать?

– Сегодня не получится. Сегодня мы с Маффином едем к доктору.

– Аллах, Аллах! Что с ним? Тоже простудился? Или ты все-таки планируешь его кастрировать?

– Не смешно, - буркнула Таня.

– Понял. Заткнулся. И на работе ты появляться не планируешь?

– Не-а. До понедельника можешь работать спокойно.

Реджеп уныло вздохнул. От парапета потянуло холодом. Официальных уважительных причин для их посиделок не оставалось. И человек имеет право на выходной. Но это обидно, вообще-то! Сначала приручила, а теперь у нее «работай один до понедельника»!

Еще и спокойно.

Но надо отдать Четинкае должное. Виду он не подал.

– А что там с сыроварней? – вспомнил Реджеп прошлогодний снег, когда ему на нос приземлилась снежинка актуального сезона: - Договор оформили? Хомяк подписал?

– Да, - торжественно провозгласила Таня. – На следующей неделе будет пробная партия. Так что сам будешь разбираться что, куда и как.

– Обкатать надо, - улыбнулся он. – Если ты с ними общаешься, то передай, что я им мопед после праздников привезу. Все равно не сезон.

– Нашел проблему! Давай курьером отправим.

– Ну давай. Займешься?

– Ага. Но в понедельник!

– Да понял я, понял... Ладно... Маффину привет и это... бодрости духа. Если он боится уколов – звони, я примчусь и поддержу его. 

– Обязательно передам, - весело пообещала она. – И не переживай. Никаких уколов не будет.

– Договорились. Тогда я с легким сердцем пошел вкалывать. Счастливо, джаным.

– Я тебе не джаным! – рассмеялась Таня и отключилась.

– Поглядим, - уклончиво буркнул Реджеп морю и сунул трубку в карман. Не спеша докурил, потому как в голове была хоть и не гречневая, а тыквенная, но все-таки каша. А потом вернулся на кухню. Работы накопилось ну как-то уж слишком перебор. Может, из-за его четырехдневного отсутствия, а может, потому что мысли были заняты совсем другим.

Другой.

Отставить.

И без того все вокруг кипит и скворчит.

Но вконец все вскипело около четырех пополудни, когда в кухню влетела метрдотель и, сверкая квадратными глазами, выпалила:

– Четинкая, срочно в зал!

– С какого перепугу? – отозвался он.

– Там Моджеевский пришел, с партнером обедал. Сейчас партнер ушел – тебя попросил позвать. Говорит, выразить благодарность шефу-повару!

– Типа он первый раз у нас ест! – офигел Реджеп, в какой-то мере понимавший, откуда ветер дует. Но все же продолжавший сопротивляться даже гипотетической возможности вот так сразу предстать лицом к лицу с Роман-беем.

А с другой стороны, это не он накосячил. Пусть тот, кто накосячил, и отдувается.

Взбодрившись этой светлой мыслью, Шеф поправил колпак и с важным видом спросил:

– Зал какой?

– Шестой.

– Это который на один столик? Кабинет?

– Ага.

– Заметано. Что у него там сейчас?

– Кофе пьет.

– Ясно. Быстро оформите мне шоколадные маффины! – рявкнул он девочкам, а через десять минут с этими самыми маффинами вошел в зал, занимаемый Романом Романовичем Моджеевским.