The Phoenix

– Не хочу вас расстраивать, но вы оба ведете себя как дети, – говорю я, скрещивая руки на груди.

– С такими-то щеками, – Джексон снова едко ухмыляется.

В мгновение ока парень вылетает из аудитории, а я несусь следом за ним. Позади слышен смех Аннабет. Да, вы серьезно ошибались по поводу первого курса.

В столовом помещении слишком людно. Для социофоба вроде меня это настоящая пытка. Но радует одно – напротив меня сидят два моих любимых идиота. Я думаю о том, как круто изменилась моя жизнь со школы. Не смотря на то, что я оставалась аутсайдером нашей группы, в душе появилось чувство уверенности: рядом со мной теперь Чейз и Джексон. И я постараюсь быть самой собой. Постараюсь.

Это дается мне с трудом, потому что рассказывать им о своей болезни так же сложно, как признаться в том, что я ушла из дома. Пусть хоть для кого-то я буду обычной и нормальной девушкой со слишком сложным характером.

Я смотрю на Аннабет. Не знаю, почему эта блондинка ломает стереотипы? Она слишком умна для своих белесых волос. Даже сейчас она держит в руках книгу, и, кажется, в такие минуты нас с Перси для нее просто нет. Нет для всей этой ужасной реальности, что нас окружает.

– Даже не пытайся, – с набитым ртом констатирует друг, – она в отключке.

Я оборачиваюсь к Джексону и чуть не давлюсь со смеху. На подносе этот обжора унес все то, что плохо стояло на столовском прилавке. И теперь, смачно жуя картофель фри и куриные крылья, он успевал досаждать Аннабет, выводя на ее щеке узоры из соуса. Девушка не реагировала, но, кажется, больше из принципа, чем из действительной заинтересованности в книге.

– Ты уже собрала вещи? – подала голос Аннабет.

От неожиданности Перси выпустил из рук крылышко, а то, в свою очередь, оставило на его новой синей рубашке жирное пятно. Он громко выругался, а я заметила на лице подруги слабую ухмылку. «Что творится с этими двумя?» – спросите вы. К несчастью, это называется любовь.

– Да. Только я сомневаюсь, что квартира выдержит нас троих.

– Если ты про шум, то не бойся. Ночью мы ведем себя довольно тихо, да, Энн? – оттирая пятно, прыснул Перси.

Аннабет залилась краской. Не знаю, зачем Джексон играет с огнем, но, кажется, этому парню в детстве отбили последние мозги.

– Я имела в виду совсем не это, – как можно более непринужденно отвечаю я.

– Твои родители не были против?

Меня снова овевает оцепенение. Липкими щупальцами к сердцу пробирается страх, но я стараюсь выдавить улыбку.

– Я же взрослая девочка, Энн. Думаю, они были только рады, что я нашла свою компанию. Чарли, – голос предательски надломился, – да, Чарли слегка расстроился.

– Твой младший сводный брат? – неожиданно лицо Перси становится серьезным и пустым.

Я согласно киваю головой. Такая смена настроения меня пугает. Но Аннабет незаметно толкает меня плечом и улыбается. Поняла – эта тема-табу. И я лучезарно улыбаюсь ей в ответ.

– Но главное, что этот Новый Год мы встретим вместе. Это ж куча конкурсов, еды, вкусняшек. Только Воображала, Рыбьи Мозги и … Эй, а про меня-то вы забыли?

– Би, – тихо перебивает Перси.

– Сразу нет. Никакой Щекастой или Хомячки, понял? Придумай, что-нибудь поумнее, шутник.

– Би, – словно эхом отзывается Энн, – послушай…

– Не подсказывай ему, – по-детски, упрямо прошу я.

– Мы уезжаем, – хрипло говорит Перси.

Меня словно током ударило.

– Вы уезжаете на рождественские каникулы?

– Да. Это не наша прихоть, правда. Я бы очень хотела с тобой остаться, но…

Она замолкает и умоляюще уставляется на Джексона. Они уезжают. Мое настроение холодеет градусов на пятнадцать. Она ждет, что парень выдвинет какое-нибудь логическое объяснение тому, почему они снова срываются и уезжают в неизвестном мне направлении.

– Опять катание на лыжах или дайвинг с семьей? – колко подмечаю я.

Перси сразу мрачнеет и отворачивается от меня. Аннабет смотрит прямо перед собой, но теперь ее глаза не горят интересом, а обеспокоенно скользят по поверхности книжных страниц.

Я любила этих двоих. Мы были лучшими друзьями. Но даже у нас были секреты.

Они могли пропасть на две-три недели. Не отвечать на звонки, не отвечать на сообщения. Просто – бах! – и этих двоих словно сметало ураганом. Они слишком часто меняли телефоны. Так часто, что я не успевала вносить их в память своего гаджета. Однажды я просто перестала удалять старые номера своих друзей, и к концу месяца память моего телефона была забита до отказа. Спустя месяц я плюнула на это занятие.

Я отшучивалась, называя их «подпольными наркодилерами», но, так или иначе, была у этих двоих какая-то своя, неизвестная мне, жизнь. Это не обижало меня, ведь и я не была с ними до конца откровенной. Но это рождественские каникулы! О которых мы с Аннабет мечтали с начала ноября.

– Знаешь, чтобы не тянуть, – прочистив горло, говорит Перси. – мы вернемся к концу января.

Это уже удар ниже пояса. Значит, весь январь я проведу в толпе незнакомых людей, которые то и дело будут подкалывать меня? Мало того, что новогодняя ночь в край испорчена, так я еще и пушечным мясом стану?

Я пытаюсь дышать спокойно, но у меня попросту сдают нервы. Я закрываю глаза и считаю до десяти. Должно помочь, если всегда помогало.

– Но есть и хорошие новости, – как-то неуверенно начинает Аннабет.

Я скептически уставляюсь на подругу. Не могу поверить, что в этой ситуации применимо слово “хорошие новости”.

– Мы устроим вечеринку в честь окончания учебного года. Если ты не забыла, сегодня двадцать восьмое, – на ее лице играет улыбка, а мне хоть на стену лезь. – сегодня к нам приедут старые друзья. Мы с ними вместе… эм…

– Отдыхали в лагере.

Да, конечно, в лагере. Я так и поверила.

– Ты не против?

– Не наркоманы? – выдавливаю кривую ухмылку я.

– Не то чтобы… – начинает Перси.

Меня пробирает хохот. Я смеюсь сквозь слезы, потому что действительно не готова отпустить их обоих. Первым мой заразительный настрой подхватывает Перси. Он пытается потрепать меня по щекам, но от смеха сгибается пополам. Аннабет сдается не многим позже. Сквозь слезы я замечаю, как она сгребает парня в охапку и запускает руку в черные волосы.

Мне от чего-то становится по-доброму грустно. Я хотела бы быть на месте Аннабет. Быть такой же счастливой, любимой, пусть и по-особенному, пусть странно и иногда пугающе, но любимой. Джексон дергает девушку за прядь волос, от чего та наклоняется ниже. Приличный человек должен отвести взгляд, а я продолжаю улыбаться, глядя на них.

Он целует ее. И я запоздало утыкаюсь носом в тарелку. Я довольно странный друг. Возможно, они просто избегают меня, не желают моего общества. Я зациклена на этом. Одиночество избивало меня столько лет, а я продолжала строить из себя сильную. Для себя ли? Для Чарли? Вспоминая его слова, я думаю о том, как быстро он вырос. Как повзрослел, хотя мне казалось, что он все тот же маленький неумелый мальчишка с зелеными глазами.