The Symmetrical Transit

Невзирая на прошлое, на то, через что они прошли, – да пусть у него даже были свои собственные причины спасать ее, – она не могла не признать тот факт, что он все-таки сделал это. Не тогда, когда так разозлился, что начал душить, а потом. Когда она попалась Пожирателям Смерти на третьем этаже. Потому что Малфой мог ее там бросить. Даже мог к ним присоединиться. Но не сделал этого, ведь так? Никто из Ордена или Министерства никогда бы не узнал, что он вообще там был и мог этому помешать. Малфой запросто мог уйти и оставить ее.

Гермиона тяжело вздохнула и вынырнула из своих мыслей обратно в комнату. К человеку, который лежал на стоящей справа кровати. Его рука свободно свисала, а в пальцах беспрестанно крутилась палочка. Гермионе пришло в голову, что она видела Малфоя с палочкой куда чаще, чем без нее. Как будто враги в любую секунду могли ворваться в эту дверь. Или появиться с потолка, в который он сейчас так пристально вглядывался. Другая его рука лежала на животе, поднимаясь и опускаясь в такт глубокому дыханию, и сквозь зазор между его ладонью и рубашкой Гермиона смогла разглядеть какую-то белую полоску.

Она снова посмотрела Малфою в лицо – пустое выражение, резкие черты в тусклом свете, и тени, создающие впечатление ложных эмоций. В комнате ощущалось напряжение, и Гермиона было подумала, что это из-за того, что происходило между ними, но потом пришла к выводу, что дело в ней самой: зуд под кожей был вызван ничем иным, как незнанием. Столкновением с задачей, которая казалась уже давно решенной.

Малфой начал поворачивать голову, и Гермиона резко отвернулась. Он издал звук, который ясно свидетельствовал о том, что от него не укрылись ее наблюдения, поэтому, прикрыв глаза, она притворилась спящей. Но заснуть так и не смогла. Даже несколько часов спустя.

День четвертый; 9:32

Она подумала, что он мог специально оставить карту открытой, просто ради того, чтобы начать разговор. И еще, это же Малфой: к ней он относился, как к докучливому багажу, и возможно, таким образом просто хотел поставить ее в известность относительно своих планов, не говоря при этом ни слова.

– Малфой, почему у тебя проложен путь до Чернобыля? Ведь поезд даже не проходит через это место, – она уже трижды проверила расписание, которое сунула себе в карман на станции.

– Вижу, у тебя нет никакого уважения к частной жизни, – он усмехнулся. Вместе с Малфоем в комнате появился запах мыла.

– Частной жизни? Да она же лежала на твоей кровати.

– Чьей кровати?

– Она была раскрыта!

Его плечо вжалось в ее руку, когда Малфой наклонился, чтобы поднять карту с матраса. Гермиону это прикосновение удивило, и она не могла понять, почему. Он был теплый. А она ожидала чего-то… другого.

Он бросил взгляд на девушку и отвернулся, затем сложил карту и вышел из комнаты. Гермиона чуть было не забыла, о чем изначально хотела спросить.

– Малфой! – она была на пути к двери, когда он ворвался обратно в комнату, хмурясь и потрясая картой.

– Не зови меня по имени.

Она покачала головой, озадаченная.

– Что?

– Маггловский мир не означает, что ты можешь игнорировать то, что тебя окружает. Рано или поздно они сообразят, что происходит, и когда это случится, проверят все пути, которыми мы можем попасть в Англию. Они начнут задавать вопросы, и когда кто-то скажет, что «Малфой останавливался в этом хостеле»…

– Ты же не…

– …тогда они нас найдут, ты понимаешь? Понимаешь? Не произноси мое имя. Не произноси ничьих имен. А еще лучше, вообще молчи.

Она проводила Малфоя взглядом до дверного проема и фыркнула.

– Ну конечно, а если они начнут расспрашивать о внешности, им и в голову не придет сравнить тебя с хорьком-альбиносом.

12:17

– И поэтому мы едем в Чернобыль? Чтобы сменить маршрут, если они сообразят, что к чему?

– Типа того.

Гермиона зарычала и швырнула газету, которую не могла читать на украинском, но все равно нашла. Ее достало, что он не рассказывает о том, что собирается делать, и мириться с этим Гермиона больше не желала. Честно говоря, она не до конца понимала, почему ее это так волновало. Было понятно, что Малфой принимает решения, руководствуясь своими собственными интересами, и хочет целым и невредимым добраться туда же, куда надо и ей. И если Гермиона не могла ему доверять, то могла быть твердо уверена в том, что себе он не навредит. Поэтому она и принимала все его решения, не сомневаясь, что во всем есть резон, раз уж дело касается самого Малфоя. Так что же тогда так раздражало? Она не могла смириться с незнанием. Не умела плыть по течению. Течением была она сама. Была… заучкой, которая, сидя на берегу, разбиралась, почему поток следует именно в этом направлении. В этом была вся ее суть.

Малфой с интересом посмотрел на Гермиону, но ни ее гнев, ни раздражение не стоили больше секунды его внимания.

– Послушай… Тубан. Нам обоим не нравится, что мы вынуждены находиться рядом друг с другом. Я вообще не хочу тебя видеть и не сомневаюсь, что ты чувствуешь то же самое по отношению ко мне. Но мы связаны, и к этому как-то надо приспособиться. Но ты! Ты не делаешь ситуацию проще, и я отказываюсь быть просто молчаливым попутчиком! Я тоже имею отношение ко всему происходящему, и ты будешь рассказывать мне, куда мы направляемся и зачем, всякий раз, когда тебе в голову придет очередная идея. Меня достало, что меня либо тащат сквозь леса, либо я иду в никуда, не имея ни малейшего представления о том, что происходит. Если ты продолжишь молчать, нам обоим будет от этого только хуже. Я не остановлюсь, пока не узнаю то, что хочу знать. Понимаешь?

Во время своей речи Гермиона почти не жестикулировала, хотя возмущение просто распирало ее изнутри. Она высоко подняла подбородок и смотрела прямо на Малфоя, готовая в случае необходимости привести новые аргументы.

Он огляделся по сторонам и аккуратно сложил карту, в которую посмотрел уже раз двадцать с тех пор, как они сели в автобус. Положил бумагу на бедро, откинулся на спинку своего кресла и с любопытством взглянул на Гермиону.

– Как ты только что меня назвала?

Она с силой выдохнула и съежилась. Это всё, что он мог ей сказать? Да она пять минут репетировала эту речь в своих мыслях.

– Не пытайся уйти от темы. Я только что сказала, чтобы ты прекратил…

– Пока не узнаешь то, что хочешь знать. Я могу игнорировать тебя, но я не глухой.

– Итак? – наклон вперед.

– Итак? – изгиб брови.

Гермиона сердито хмыкнула, что не произвело на Малфоя никакого впечатления.

– Тубан – это одна из звезд в созвездии Дракона. Ты сказал не использовать имена, и это первое, что пришло мне в голову, кроме собственно драконов. Или хорьков, – выпалила Гермиона, потому что ей просто не терпелось перейти к сути.

– Хорек. Как оригинально, – сухо отметил он, крутя карту между средним и безымянным пальцами.

Гермиона следила глазами за этим движением, размышляя, что это: нервная привычка или способ сосредоточиться; но Малфой замер, как только заметил, куда она смотрит.

– Твоя очередь.

Он с шумом выдохнул через нос и посмотрел в окно. Через четыре секунды бумага снова завертелась между пальцами, и Гермиона увидела, как Малфой провел языком по нижним зубам.

– Не важно, скажу я тебе или нет. Это все равно произойдет.