Тибет и далай-лама. Мертвый город Хара-Хото

Теперь я вижу моего мощного, непокорного друга в другой обстановке: с прибрежных возвышенностей открывается его извилистое то широкое, то узкое течение, местами разбивающееся на рукава; ложе реки достигает сорока – пятидесяти [80—100 м] и даже до ста сажен [200 м] от одного берега до другого и покоится в долине шириною от полу– до целой версты. Тэтунг по-прежнему стремится с удивительной быстротою, образуя волны и перекаты и создавая особенный приятный рокот. Сквозь прозрачную воду также пестрит каменистое дно, устланное окатанной, отшлифованной галькой. Но берега его лишены первобытной прелести: мягкие округлые террасы заняты культурою хлеба [173] , всюду чувствуется присутствие человека, теснящегося к единственной водной артерии, откуда при помощи ирригационных каналов снабжаются влагой целые оазисы.

173

В июле месяце на Тэтунге был разгар рабочей поры; мужчины, женщины и подростки – все свозили с полей сжатый, высушенный хлеб. (Примеч. П. К. Козлова)

Ширину и уровень реки в июле месяце можно считать средними; период сильных ливней, следы которых в долине еще сохранились, миновал, а потому и переправа не представляла затруднений. Перевоз в урочище На-ба-цоань принадлежит китайскому правительству; его обслуживают китайские семьи, живущие этим промыслом из поколения в поколение, как бы отбывая известную повинность. Маленькое плоскодонное суденышко, нечто вроде баржи с наставленным верхом, поднимает одновременно до трех вьючных верблюдов в сопровождении от шести до десяти человек, причем за каждого верблюда взимается плата в семь фын (около десяти копеек). Несмотря на отсутствие перил, мы развьючили только самый ценный багаж, доверив остальное имущество нашим смирным животным. Через два часа экспедиция благополучно переправилась на правый берег реки, где и расположилась биваком. Воспользовавшись прозрачностью и приятностью воды, мы приняли по нескольку ванн, доставивших всем одинаково истинное наслаждение, а вечером я удачно произвел астрономическое определение широты и долготы данного урочища [174] .

174

Географические координаты урочища На-ба-цоань: широта – 36°19'13" [восточная] долгота от Гринвича 102°48'00". (Примеч. П. К. Козлова)

Поздней ночью мы были встревожены громким неестественным голосом женщины, оплакивавшей свою дочь, недавно погибшую в волнах Тэтунга, спасаясь от тирана-мужа. Теперь происходил суд, присудивший нечто в пользу пострадавшей. Плач и стенание несчастной матери долго оглашали мирную долину, невольно вселяя в душу невыразимую грусть. Мне не спалось.

Ближайшие к реке горы, украшенные по вершинам башнями-обо, выжжены горячим солнцем и имеют жалкую растительность; только вверх по течению, вдали, темнеют Ланченские альпы, в среднем поясе покрытые лесом. Чем восточнее, тем более и более сглаживаются горы, оставив все свое величие девственной красоты в западной части хребта. Давая приют и пищу человеку, Тэтунг вносит некоторое разнообразие и в царства растительное и животное.

По части растительности мы здесь нашли сравнительно очень немного, а именно: грецкий орех (Juglans regia), Pirus, бузину (Sambucus adnata), розу (Rosa), марену (Rubia cordifolia), крестовник (Senecio erucifolius), молочай (Euphorbia heliocopia), лютик (Ranunculus cbinensis), очанку (Odontites rubra [O. Serotina]), частуху (Alisma plantago), кипрей (Epilobium hirsutum), земляной миндаль (Cyperus fuscoater), ситник (Juncus mongolicus [Juncus sp.]), горошек (Vicia sativa), девясил (Inula britannica), василистник (Thalictrum simplex, T. minus), Solanum melongena, Paeonia Veitchii, Carthamus tinetorius, Hypecoum leptoearpum, Parrotia, Statice, Bieberstenia, Oenanthe, Erythraea, Epipactis и другие.

Что же касается до животной жизни, в частности до пернатых, то мы встретили здесь черного аиста, довольно много завирушек (Sperrnolegus fulvescens [Prunella fulvescens], Prunella rubeculoides), Emberiza, Rutucilla [Phoenicurus], Carpodacus и ласточку деревенскую.

По части энтомологических сборов, между прочим, нам удалось добыть здесь, по определению А. С. Скорикова, очень интересного шмеля (Bombus vasilievi).

Вместе с живительным Тэтунгом мы оставили свежий прохладный воздух и снова окунулись в сухой томительный жар, усугублявшийся в горах присутствием тончайшей лёссовой пыли.

В своей центральной, осевой части Южно-Тэтунгский хребет слагается из глинистых и кремнистых сланцев, сменяющихся на окраинах красными глинами, конгломератом. Эти породы прикрыты плодородным лёссом, дающим возможность очень часто превращать дикие горные склоны, перевал и самое плато в сплошное хлебное поле.

С перевала Бингоу-лин, так же бедного естественным растительным покровом, как и соседние горы, стал особенно ясно виден отдаленный хребет Нань-да-шань, выделявшийся своими прекрасными альпийскими лугами и темным лесом. На одной из западных конусообразных вершин возвышалось куполом насыпанное тангутами грандиозное обо. По лёссовым ущельям в укромных уголках держались бледно-красные вьюрки (Carpodacus stoliczkae [Carpodacus synoicus]), обогатившие наш орнитологический сбор тремя экземплярами; из объектов энтомологии мною были пойманы первые бабочки Parnassius, затем довольно много жуков и мух.

Окрестности вышеупомянутого перевала считаются у туземцев небезопасными; здесь запоздалые путники могут подвергнуться всяким неприятностям, вплоть до вооруженного нападения включительно. Во время вынужденной ночевки экспедиции на постоялом дворе селения Бин-гоу мы были потревожены очередным посещением грабителей, подкапывавших стену.

На этот раз разбойники очень скоро оставили нас в покое, так как слух о силе и вооружении русских смутил их, и они предпочли отправиться на промысел в более удобное место.

Спуск с Южно-Тэтунгских гор, заканчивающийся в долине реки Синин-хэ, идет среди лёссовых толщ по извивающейся выемке – дороге, делающей в крутых местах большие зигзаги и петли. В одном из таких узких и опасных мест нашему каравану «посчастливилось» встретиться с китайским чиновником, переезжавшим со всей семьей в Нин-ся, но благодаря принятым мерам предосторожности все обошлось благополучно, и мы хорошо разъехались с громоздким тележным обозом.

В четырех верстах от селения Бин-гоу, на обрыве, в глубине которого расстилаются широким амфитеатром поля, стоит китайский храм, посвященный знаменитому Гэсэр-хану. Осмотрев эту любопытную молельню, я сделал в дневнике маленький набросок, представляющийся в следующем виде: в центральной части храма на престоле красуется деревянное раскрашенное изображение хана; перед ним горят свечи. Справа от Гэсэр-хана стоит Цаган-обогун с книгою в руках, слева – такой же старец с хадаком. Рядом с этими фигурами поставлены – справа изображение воина с секирою, слева – такого же воина с мечом. В особых специальных помещениях, ближе к выходу, развешаны художественные изображения китайских философов, особенно поразившие меня по тщательности своего исполнения; кроме картин здесь имеются еще и обелиски с начертанной на них историей основания молельни, носящей двоякое название: Ма-ван и Ню-ван. Названия эти даны по именам двух животных (вроде коней), расположенных в стоячем положении, перед входом в храм.

Двадцать шестого июля экспедиция оставила последние отроги Тэтунгских гор и вышла на простор широкой долины реки Синин-хэ вблизи города Лова-чена.

Река Синин-хэ берет начало на северо-западе, в водоразделе Куку-нора и Желтой реки – внутреннего и внешнего бассейнов, следует затем юго-восточным курсом и через слияние с Тэтунгом и Чагрын-голом, или Пиньфаньской речкой впадает в Хуан-хэ. Падение дна рассматриваемой длины на всем своем протяжении весьма и весьма большое [175] , а ширина ее сильно колеблется, будучи местами стеснена или сужена до десяти – двадцати сажен [20–40 м] береговыми скалами, сложенными из гнейсов и кристаллических сланцев. Вырываясь из узких ущелий-теснин, долина Синин-хэ образует расширение до двух-трех и даже четырех верст, обнаруживая песчаниковые отложения, прикрытые лёссом [176] . В таких привольных, плодородных уголках расположены важнейшие центры – города Донгэр, Синин, Нянь-бо-сянь и Лова-чен. Течение Синин-хэ, как и Тэтунга – стремительное и шумное, но вода ее не совсем прозрачна, а несколько красновата от растворенных частиц красной глины. Несмотря на лёссовую почву, береговая полоса бедна растительным покровом и украшена лишь искусственными древесными и кустарниковыми насаждениями вокруг многочисленных китайских деревень.

175

Из трех рек: Чагрын-гол, Тэтунг и Синин-хэ, лежащих на пути следования экспедиции, по моему мнению, Тэтунг-гол главная, а Чагрын-гол и Синин-хэ – ее притоки, левый и правый. (Примеч. П. К. Козлова)

176

Таких сужений, или «речных щек», как пишет Г. Н. Потанин, на Синин-хэ, на нашей дороге, всего три: у Лова-чена – Лова-ся, или «Вороньи щеки»; Да-ся, или «Большие щеки» – вблизи Нянь-бо-сяня, и Сяо-ся, или «Малые щеки» – между монастырем Марцзан-лха и Синином. (Примеч. П. К. Козлова)

Маленький невзрачный «Вороний город» Лова-чен [177] протянулся небольшим островком среди безлесной плоской котловины, достигающей тридцати пяти верст в длину, при трех-четырех верстах ширины. Подошва гор южного, или правого берега реки сопровождается здесь террасой, поднимающейся над аллювиальным дном долины сажен на двадцать и состоящей из слоев гальки, перемежающейся с лёссом. По мнению Г. Н. Потанина, есть основание предполагать, что эта терраса, как и вся Ловаченская долина, некогда находилась под водою и представляла подобие большого проточного озера; вблизи города, на самой середине речного ложа, из воды поднимается скала до трех сажен [6 м] высотою, с отвесными боками; на вершине ее устроен китайский храм, не лишенный своеобразной прелести.

177

«Скала левого берега в том месте, где дорога отходит от теснины, частями сильно сглажена и покрыта чашеобразными и котловидными углублениями, между которыми находится исполинов котел значительных размеров. Он находится недалеко от дороги на вершине крутого обрыва, у самого входа в теснину, и в народе слывет под именем Гана-корчаги Лу-бян-сян-шена. Под этим последним именем известен бог, которого особенно чтут китайские плотники. Камень, торчащий из реки в виде тумбы, по местному преданию, также был кинут на дно реки этим же Лу-бян-сян-шеном. По народному поверью, на дне этого котла под водой прежде люди видели ворону, откуда и имя вороньей теснины и вороньего города Лова-чен» (Г. Н. Потанин. «Тангутско-Тибетская окраина Китая», том I). (Примеч. П. К. Козлова)

Всюду видно оживление: на хлебных и маковых полях копошится рабочий люд; вдоль реки по тракту Лань-чжоу-фу – Синин с раннего утра и до поздней ночи непрерывно движутся торговые караваны; над траншееобразной дорогой стоит сплошное облако пыли, вздымаемой лошадьми и мулами, везущими скрипучие арбы, побрякивая звонкими бубенчиками, до которых китайцы и тангуты большие охотники. Мимо длинных обозов с лихостью проносятся всадники-тангуты, гордящиеся так называемыми «гумбумскими» иноходцами, отличающимися следующими признаками: эти прекрасные кони невысокого роста, с короткой, сравнительно толстой шеей, спину и зад имеют правильной округлой формы, а высокие узкие копыта – на манер копыт у скакунов – превосходят по крепости копыта всех соседних пород лошадей.