Тигриный лог

– Ставки делать будем? – достал из кармана орехи Шуга и, протянув нам их на ладони, стал хрустеть ими.

– Ещё не хватало. Это не по уставу, - заметила я.

Мне удалось прожить последние десять дней без приключений, и не хотелось ввязываться во что-то бы то ни было сомнительное, чтобы не зачухать карму. Не скажу, что это было сложно – не подставиться ни разу, в отличие от предыдущих недель, - скорее везение проснулось и опекало меня лучше, чем в начале. Но его отсутствие проявилось в другой сфере моего пребывания в Тигрином логе: не возникало больше поводов отлынивать от обязанностей, и все эти полторы недели я трудилась, не покладая рук. Ребятам тоже постепенно набавляли нагрузки. Им урезали время для прогулок после обеда и променада после завтрака, они меньше шастали по библиотекам и классам. Оставшиеся теплые дни парни тренировались на улице, в спарринге, отдельно, качаясь в спортзале и поднимаясь в гору (в сторону сада, а не любимого убежища Лео) с дополнительными грузами, бегали по утрам, закаляли выносливость и развивали все возможные способности: быстроту, реакцию, бдительность, сдержанность. Я видела, как мастер Хан бросал колоду карт сбоку от ученика и, не позволяя ему смотреть на неё, боковым зрением, требовал уловить все перевернувшиеся карты и запомнить их. Поначалу почти все, кроме Сандо и Джей-Хоупа, вертели головой, не в силах превозмочь себя, потому что боковым зрением что-то четко видеть – крайне сложно, тем более пролетающее мимо за две секунды. Потом Пигун и Чимин перестали крутиться, а за ними, один за другим, другие монахи приучали себя к выдержке. Подчас мне было завидно, что они научатся такому, и обидно, что меня не брали на совершенно все таинства. Поэтому каждую ночь, перед сном, вместо своей школьной литературы, я сама стала дополнительно извращаться над собой. То с метлой, вместо боевой палки, то просто учась различать что-либо в темноте, то отжимаясь до изнеможения. Лишь после того, как ощущала, что причастилась к общему монашескому духу, я засыпала. Особенно удовлетворенно, когда удавалось подглядеть за ночными турнирами Лео и Сандо, с которых я пыталась копировать технику боя с отсутствующим у меня соперником. Кое-что я испробовала в полудни, когда мы занимались парами, и трижды у меня вышло неплохо одолеть сначала Ви, потом Атома, а затем и Шугу. Но насчет Шуги я до сих пор сомневаюсь. По-моему он поддался. Чимин вот был честен, потому что до сих пор не распознал во мне запретный плод (а судя по Лео, он не для всех сладок). К слову о нём…

– И вообще, что бы мы поставили? – очнулся, как всегда немного запоздало, Ви. – У адептов нет собственности, и деньги нам запрещено даже трогать.

– Хо могла бы поставить один поцелуй, - наклонился к нам и прошептал Шуга еле слышно.

– Иди ты! – проворчала я, отобрав у него половину орехов и уставившись перед собой.

Так, вернусь к своим баранам… вернее, моему тигру. После купания в источнике, он оделся и попросил меня всё же покинуть его уединение. Я не стала спорить. Для него это был рекорд по нахождению в моём обществе, тем более на этот раз голый был он, а не я. Без спроса взяв за руку, он довел до калитки ту, что ему доверили, и ушел обратно. В следующую субботу всё повторилось. Я напросилась на ещё один поход, потому что после нашего «свидания» поговорить с ним никак не улучался момент. И я снова воспользовалась покровительством Хенсока, чтобы пошевелить немой монумент. Да он и не был теперь совсем уж немым. Молчун – да, но не безъязычный, как при нашем знакомстве. Но и вторая суббота не многое мне дала. По-прежнему взятая за руку и затащенная на гору, я рассуждала о прелестях мирской жизни и обо всем на свете, в основном сама с собой. Лео только слушал, после чего, уже без предупреждения, вёл меня к калитке. Тигры нам так и не встретились, а в Лео он так и не проснулся. Ну, зверь, я имею в виду, здоровый хищник, жаждущий кутить, буйствовать и зажигать. Что насчет его реальных когтисто-клыкастых друзей, наверное, он позвонил им и предупредил. У него никак роман с тигрицей, если девушки ему не по нраву.

Как детсадовский ребенок, которому не хватало только варежек на резиночках, висящих с рукавов, я дважды вернулась без конкретного результата, ведомая за ручку. Чего я жду от Лео? Что он за месяц запляшет вместе со мной ламбаду, потому что я скажу, что жить нужно в кайф? Хенсок его в этом не убедил, так куда мне-то? Не знаю, но я буду пытаться. Ведь начал же он со мной разговаривать? Это большое достижение. Он, боящийся касаний, брал мою ладонь и не отпускал, пока не отводил в безопасное место. Лео… я не могла не наблюдать за ним, как только он попадался на глаза, за этим одиноким рыцарем в пустыне чуждого ему поколения. Учителя старше, мы младше. Хонбин и второй товарищ бродят невесть где. Что ему остаётся? Правильно, идти за ними! Но он как младшая сестра в семье, в которой старшие дети вышли замуж и поженились, а она, не найдя жениха, понимает, что тоже должна покинуть отчий дом, её тяготит продолжать прежнюю жизнь без прежних участников, но податься-то некуда. Как сказала бы моя бабушка «баба ему хорошая нужна!». Со стариками не поспоришь.

– Поцелуй в щеку могла бы и поставить, - вздохнул Шуга.

– Я не буду спорить, я просто болею за Чимина, - я машинально огляделась, как смотрят люди, желающие взять что-нибудь в руки. Но пипидастр, лайстиков и плакатов-растяжек «Чимин чемпион!» не было. – А ты за своего дружка болей. Посмотрим, что он сможет.

– Сандо мне не дружок! – отрекся Шуга от своего двухдневного помешательства со сменой столика. – Я буду болеть за Хана.

– Он же не участвует? – не уловив шутки, переспросил Ви. Я улыбнулась, чуть не сказав, что тогда я за Лео.

Не знаю, понимал ли Лео, что до него пытаются донести, но я его понимала с каждым часом всё лучше. Скованность из-за своего секрета и осторожность загоняли меня вовнутрь себя, и в Тигрином логе я сама стала превращаться в отшельницу. В принципе, мне это было свойственно и в школе. Я не очень компанейская и шумная. Но тут это складывалось по-особому. Я уходила в мысли всё чаще, потому что не могла поделиться ни с кем тем, о чем думала. А думать я стала на более серьёзные темы, чем раньше. Лео тоже сторонится всех, потому что имеет какой-то секрет? Но какой? Известен ли он Хенсоку? Нет, не хватало мне уподобиться местным молчальникам! Я что-то делаю не так. Знать бы, как надо на самом деле. Зачем я занималась дополнительно химией и математикой? Нужно было психологией.

– Эй, лица попроще, а то как на премьере блокбастера, - присел рядом с Ви Джин, подколов нас и подоспев к началу состязания из своей библиотеки.

Джин держался от меня на почтительном расстоянии. Нет, я ему не разонравилась – это читалось по глазам, и я его не испугала, но моё смелое высказывание ему в лоб заставило его взять себя в руки и охолонуться. Он понимал, как и я, что если мы позволим немного сблизиться друг с другом, то это будет очень опасно. Такие понятия, как «невинный поцелуй» не для монастыря. И он, даже не подсмотренный и не увиденный никем, останется клеймом на наших губах. А вообще-то грех совершается в голове, разве нет? Если в ней мы уже сотни раз представили себе это, то зачем лицемерие в реальности? Ради приличия?

– Если монахам ничего нельзя иметь в собственности, мы, выходит, и сами себе не хозяева? – озадачилась вдруг я.

– Это ты отмазываешься от ставки на себя? – прошептал мне в ухо Шуга, что я вздрогнула.

– Ты не монах – ты себе хозяин, - отреагировал Джеро из-за его плеча. Хотя любовный пыл сентября сошел с меня немного, я бы всё равно не отказалась посидеть рядом с ним, а не отделяемая товарищами. Но они свято верили, что берегут меня и хранят от лишних напастей, ведущих к разоблачению.

– Трагедия не в этом! – патетически возвел ладони к небу Рэпмон, услышав с краю мой вопрос. – Ладно бы нельзя иметь собственность, а то просто нельзя иметь! Ну вы поняли, о чем я…

– От тебя другого и не ждали, - засмеялся Хансоль, сидящий между ним и Джеро. – Покажи руки? Мозоли лопнули или уже одеревенели?

– А сам-то, а? – срикошетил Рэпмон.

– Неужели нельзя просто понять, что отныне все ваши плотские утехи – не для нас? – осадил их Джеро. – Всё, конец бабам, конец сексу. Зарубите это себе на носу и направьте энергию в нужное русло.

– Спустить в источник, что ли? – главные пошляки Тигриного лога заржали в унисон. Джеро закатил глаза.

Слева и справа, синхронно, появились Чимин и Сандо. Они были раздеты по пояс, но температура воздуха не превышала градусов шестнадцати. Я запахнула рубашку поплотнее. Зябко на них смотреть, пускай им и станет вот-вот жарко. Со стороны Чимина встал к границе площадки мастер Хан, а со стороны Сандо вдруг явился Лео. Он заменяет тренера, или как это воспринимать? Две школы боевых искусств? Мне думается, что у них одинаковая тактика, только длительность опыта разная. В центр ступил мастер Ли – судья боя, самый справедливый (после Хенсока, конечно же) человек в обители.

– Что ж, не будем оттягивать момент, - произнес он. – Нам нужен ещё один брат-привратник из нового набора учеников, поэтому попробуем выяснить, кто же из них готов занять место… прошу! – он подозвал руками обоих парней, и они подошли к середине. – Никаких запрещенных приёмов, никакого песка в глаза, никаких оскорблений и обид после, когда один из вас проиграет. Всё ясно? – ребята кивнули и Ли, махнув ладонью ребром, отступил назад. Я замерла, волнуясь и беспокоясь о том, что сейчас будет.

Все незадействованные молодые люди тоже напряглись. Это чувствовалось. Вытянув шеи, подавшись вперед корпусами, они следили за каждым жестом своих друзей. За Чимина, конечно же, болело больше. С ним общались, дружили, он охотно учил всех тому, что умел, никогда ни в чем не отказывал и – лично для меня весомый аргумент, - красиво улыбался и имел деструктивные для моей степенности мышцы живота, ног и рук. Сандо же держался обособленно, на равных говорил с единицами, рвался вверх при помощи Лео, стремясь выскочить из толпы.