Тигриный лог

– Мешаю? – смущенно поинтересовалась я. Он покачал головой.

– Я пытался разбудить тебя, - сообщил Лео. Я посмотрела на небо. Едва начало светлеть, и не показывало солнца, потому что затянулось тучами. На щеках я ощутила мокрые крапинки. Неужели будет дождь?

– Пора вставать?

– Просто… надо укрыться, иначе промокнешь, - я села, и одеяло съехало. Лео тоже сел. Я потянулась, робко зевнув. Он не поглядывал на меня, сцепив руки на коленях, укрытых тем же покрывалом, что и мои. Похожий на львёнка, у которого ещё не до конца распушилась грива, такой взлохмаченный с утра. Улыбнувшись, я протянула к нему руку, но он дернулся. Я подержала ладонь и, не убрав, медленно продолжила движение, приложив его челку. Скуксившись, он понял, что я делаю и осторожно расслабился. – Я не смог накрыть тебя ничем… ничего не было. От дождя.

– Ну да, невозможно быть сверху и снизу одновременно! – засмеялась я. Зябко, трава мокрая, от измороси и росы. Я поёжилась. Какие-то ночные птицы, тревожившие покой, когда мы укладывались, молчали. По горам разлилась туманная тишина, боявшаяся оступиться на палую листву и изранить ею себя. Кроны деревьев хурмы над нами ждали своего часа, когда обкрадут их, своровав спелые оранжевые жемчужины? – Я бы ещё полежала…

– Надо вернуться, - возразил мне Лео. – Другие увидят… не стоит.

– Да, конечно. Ты прав. Ты… точно сам не замерз? – он помотал головой. – Что ж… спасибо. Спасибо, что заботишься обо мне. Я бы хотела как-то отблагодарить тебя, - мы поднялись, и я начала складывать свои тряпичные пожитки. – Но я не очень представляю, как сделать тебе приятно, - он и сам пожал плечами. – Тебе же что-то должно быть приятно? – опять уклончивый кивок. – С едой более-менее разобрались. Ну, а кроме? Например, многие парни любят массаж, - Лео поморщился, ссутулив плечи так, будто уворачивался от пролетающего мимо мяча при игре в вышибалы. Да, это не про него. Он не любит, когда его трогают. – Я впервые встречаю кого-то такого… без вкусов и интересов, без своих предпочтений, эгоистично возглавляющих все остальные жизненные установки. Сейчас вся молодёжь основывает своё поведение на «я хочу» и «мне нравится», и когда у ребят или девчонок это не совпадает с кем-то, они отказываются от друзей и плюют на чужие потребности, говоря «не сошлись интересы». А ты… нет, у меня даже слов нет описать! Я просто не представляю, что творится в твоей голове.

– Это взаимно, - смущенно улыбнулся Лео. Я застыла. Это я-то непредсказуемая? Это мои мысли трудно угадать? А кто поймал меня на том, что я рассуждаю о взаимоотношениях между полами? Но дальше я задаваться вопросами уже не могла. Я ловила улыбку Лео, аппликацией отпечатывая её на стенки памяти. Это слишком редкий кадр, чтобы отвлекаться. Удивительно, но эта волшебная, труднодобываемая, как артефакт, улыбка, в отличие от улыбок других людей, когда возникала, стягивала губы, а не растягивала. Приподнимались самые уголки рта, а губы собирались вместе, стыдясь занять слишком много места на лице. Всё в этом человеке было непередаваемо.

– Так… как сделать тебе приятно?

– Не нужно.

– Нужно! – скрутив подстилку и одеяло, я сунула рулон подмышку.

– Я же не ради чего-то что-то делаю, а просто…

– Просто? – прищурилась я. Скажи, что я тебе нравлюсь, а? Что ты считаешь меня милой, хорошей, доброй.

– Просто, - искренне кивнул Лео. Энтузиазм затрещал, порванный посередине.

– Как так? Так не бывает, - изумилась я, встав, по грудь ему, напористо задрав голову и нагло изучая его впритык. Может, хоть вблизи разгляжу в нем разгадку ребуса, под личиной привратника Тигриного лога? – У всего есть причина. Знаешь, люди говорят «за так и прыщ не вскочит». Причина есть у всего!

– Да? – вопросительно взглянул на меня Лео, и я перестала быть в этом уверена.

– Я так считала… раньше… а ты думаешь, что можно делать что-то вообще безосновательно?

– Достаточно понимать, что это правильно, - пожал плечами Лео. – И делать так.

– Но как узнать, что правильно?! – пристала я к нему. Почему для меня всё было так сложно, а ему весь мир открылся, как на ладони. Нам нет, а ему – да! Он точно не просветился тишком под священным баньяном?

– Узнать? Разве мы не рождаемся с ощущением этого? – Ясно, парень не встречался с психами, преступниками и идиотами, раз верит в одаренность всех людей при рождении. Я хотела начать толковать своё, но, в кои-то веки, он не дал мне встрять и сам продолжал: - Кому-то плохо – надо помочь. Разве этому надо учиться? Кому-то холодно – надо греть. Разве это непонятно? Кто-то плачет – надо успокоить. Неужели внутри ничто не скажет тебе, что так надо сделать? – оцепеневшая, я слушала эти элементарные истины и захотела остаться здесь навсегда. Здесь, где всё так, как он говорит, где не нужны лишние объяснения, химические формулы и английский, чтобы стать хорошей. Здесь, где быть хорошей – это быть человечной, а не успешной, это быть справедливой, а не умеющей найти для себя выгоду, это быть готовой к самопожертвованию, а не идти по головам, чтобы добиваться своего. Я хочу раствориться в Тигрином логе, слиться с ним, дышать им, в ритм с природой, а не похотью человечества, не имеющего границ своих желаний.

– Лео… почему, если все понимают, что так правильно… почему так мало людей поступает подобным образом?

– У них нет сил, - не думая, ответил он мне. Я едва выдержала его взгляд, черный, палящий и агатовый, твердый, как скальная порода. Только в этих глазах, да в росте и ширине плеч отражалась та сила, которая таилась в Лео. – Сильными надо становиться. Никто не силён при рождении. Каждый ребенок слаб. Но чтобы стать сильным – надо трудиться. Никто не трудится над собой. И остаются слабыми. Слабый не в состоянии быть правильным. Он трусит.

А я? Трусиха? Мне захотелось проанализировать себя с этой точки зрения, спросить у Лео, как у оракула, что я делаю верно, а что нет. И как мне стать такой же сильной, как он?

– Я хочу научиться у тебя быть правильной, - призналась я и улыбнулась. – Как большой старший брат, опекающий меня, ты же не откажешь? А я буду твоей младшей сестрой… - вспыхнув, парень резко дернул челюстью и, сделав глубокий вдох, словно испугавшись чего-то, ничего не говоря, сорвался с места и пошёл прочь. Причем в другую сторону от общей стоянки. – Лео? Лео! – крикнула я ему, но он не остановился. Какая муха его укусила? Что я сделала не так? Это отказ возиться со мной? Опять я остаюсь без возможности понять, чего делать не надо.

Стараясь не замечать парней, отошедших от пепелища на пару метров, чтобы сходить «по-маленькому», я осторожно кинула свои вещи неподалеку от Шуги, ещё спавшего с открытым ртом на спине, разметав руки-ноги еловой веткой. Прочавкавший какие-то невразумительные слоги Ви, в позе эмбриона, выглядел более живым, чем плашмя вырубившийся Рэпмон. Из признаков жизни в нем был резко дыбящийся холмик, где ширинка. Я отвела глаза. Вот оно, мужское общество во всей красе. Стояки по утрам… А был ли он у Лео? Почему я не обратила на это внимания? Я не была прижата к нему настолько тесно, и не додумалась притиснуться специально. Почему я опять думаю о нем в таком пошлом контексте? Лео слишком хорош и идеален для всей этой земной бытовухи. Интересно, никто не заметил наше с ним отсутствие? Вроде бы большинство ещё спит…

– Как прошла ночь? – раздался над ухом голос Джина и я, подскочив, услышала сдержанный стон. Развернувшись, я поняла, что ударила затылком ему в нос.

– О! Прости! – с сожалением поморщилась я, представляя, как это больно. Но, хотя бы, не разбила в кровь.

– Ничего, это не самое ужасное, что ты со мной делаешь, - сквозь шипение улыбнулся он и, убедившись, что искры из глаз не посыпались, убрал руку от носа.

– Что ужасного я тебе делаю? – всё ещё уходя от ответа на первый вопрос, поставила я руки в бока. Мы говорили шепотом, отодвинувшись на несколько шагов ото спящих.