Тихая охота

Валериан незаметно задремал, и проснулся от вопроса отца:

– Почему ты не включаешь свет? Ох, прости! Разбудил? Сначала лишил доступа к холодильнику и торту, теперь, когда ты заснул – разбудил.

– Почему сразу «прости»? Все нормально, пап, – Валериан зашипел, потому что неудачно оперся на больной локоть. – Хорошо, что ты напомнил про торт! Съем кусок. И, если ты не устал, хочу с тобой посоветоваться.

Выслушав вопрос – «ехать или не ехать в ретро-поезде?» – и объяснение, что не хочется своим поступком испортить его хорошие отношения с соседями, отец предложил:

– А давай я схожу и спрошу Бранта? Мне он ответит начистоту, уверен. Завари свежий чай и нарежь торт. Я быстро.

– Договорились. Мне все равно как ехать, пап. Не хочу ни обижать Элверда – он чем-то напоминает тебя, приятный и добрый. И не хочу усугубить семейный разлад на почве ревности. Не знаю, что выбрать.

– Сейчас выясним, – пообещал отец.

Он вернулся минут через пятнадцать, не скрывая улыбки.

– Брант чуть-чуть ворчит, но поддерживает приглашение. Мне кажется, в этом нет никакого подвоха и зерна будущих раздоров. Элверд искрится счастьем, Брант немного недоумевает и старается ничего не испортить. Нам предлагали четвертинку пирога с яблоками, но я отказался – надо одолеть торт.

– Бери, – Валериан пододвинул отцу тарелку. – Смотри, какой большой кусок чернослива.

– Я рад, что Хлебодарный услышал чаяния Эльда, – забирая тарелку, проговорил отец. – Он часто приходил в часовню, когда затяжелел Шоном. Боялся, что второй ребенок унаследует его проблемы со здоровьем. Патрик родился крепким и сильным, как Брант, и кремовым, как Элверд. Эльд вбил себе в голову, что израсходовал всю милость, отпущенную Хлебодарным, и жег скрутки, моля о здоровье ребенка – цвет шерсти был ему неважен. Я позвал его на разговор. Рассказал о нас, о себе. О том, как мы с твоим отцом возлагали дары всем подряд: и Камулу, и Хлебодарному, и Феофану-Рыбнику, и Мраморному Охотнику. Как дрожали от страха, опасаясь, что у тебя появятся наследственные проблемы с легкими, как переезжали на юг с Ямала по советам врачей… Эльд немного успокоился, когда мы проговорили вслух прописные истины – что дети чаще наследуют здоровье отца-альфы и цвет шерсти отца-омеги. Что у него больше шансов родить здорового ребенка, чем было у меня в свое время. Я откровенно хвастался – что ты вырос сильным, привлекательным и получил в дар от отца-альфы роскошный северный черный окрас.

– У меня шикарный хвост, – кивнул Валериан. – Когда я первый раз превратился в госпитале, сразу проверил, не появилась ли седина. Нет. Такой же угольный, как и был. Видно, что я настоящий аристократ.

– Твой отец был очень красивым, – в улыбке перемешались горечь и гордость одновременно. – И на ногах, и на лапах. Я совершенно потерял голову. Жаль, что нам было отпущено так мало. Но лучше короткий кусочек счастья, чем совсем ничего.

«Вероятно, ты прав, – мысленно согласился с отцом Валериан. – Я иногда гадаю, кого мне предназначил Хлебодарный, встречу я его или не встречу, чем это обернется для нас обоих – может быть, разочарованием, потерями и искореженной жизнью. Некоторым везет. Даже противоположности уживаются – как те же Брант и Элверд. Некоторые разбегаются, несмотря на кажущуюся общность. А кто-то получает урезанную порцию счастья».

На следующий день Валериан развил бурную деятельность. Купил огромный торт «Янтарный принц» – безе с курагой – выдернул Анджея с работы в обеденный перерыв, потащил вручать торт его мужу и сыну. Искупление грехов более-менее удалось. Мелкий обрадовался, муж Анджея заметно смягчился – возможно, потому, что Валериан трижды повторил, что завтра уезжает и еще очень долго не вернется. Потом выпили кофе – почти на бегу – и попрощались. Валериан пообещал приехать на суд над торговцами фальшивым антиквариатом и дать показания, а передавать привет Светозару – если они где-нибудь встретятся – категорически отказался.

– Сам ему звони. Номер знаешь. Я с ним не разговариваю. Мало того, что он мое масло украл, он в прошлом году, когда ОМОН на ярмарку присылали, меня в эфире сивым мерином назвал. Скотина!

Анджей вздохнул, и сказал, что наверняка чем-то сильно прогневил Камула. По незнанию или неосторожности. Иначе как объяснить тот факт, что два его лучших приятеля – волк и лис – упрямо грызутся между собой не из-за омеги, а по абсолютно надуманному поводу. И не желают умерять пыл.

Валериан эти слова привычно пропустил мимо ушей. Он-то знал, что во всем виноват Светозар, а себя мог только похвалить за миролюбивый нрав – ведь он больше омоновца не оскорблял, с кулаками на него не кидался и соль в чай не сыпал. Ну, почти. Короткая потасовка в прошлом году не считается, ее командир Светозара сразу пресек.

Вечер промелькнул незаметно. Валериан поставил будильник на половину пятого утра – до вокзала рукой подать, но ретро-поезд отправлялся рано, в шесть уже надо было стоять на перроне. Скоростная электричка довозила пассажиров в Чернотроп за семь часов, экономя время, а ретро-поезд ехал медленно, зато обещал вкусный ресторанный рассольник и лекцию об утраченных фрагментах железной дороги. Валериан упомянул ретро-поезд в разговоре с Анджеем, и узнал, что желающих потратить на поездку лишний десяток часов действительно много. Оборотни и люди скучали по чаю в стаканах и подстаканниках с гербом железной дороги, по обедам под стук колес и неторопливым разговорам в купе. Билеты были нарасхват, и Валериан оставалось только поблагодарить Элверда за приглашение – его служебная бронь на такие изыски не распространялась.

Они встретились на вокзале, в предрассветной мгле, разгоняемой светом фонарей и трамвайных фар. Малиновый вагон доставил ранних пассажиров, совершил круг почета – трамвайные рельсы огибали привокзальную площадь, утопая в брусчатке – и отбыл в центр города, подгоняемый боем башенных часов. Валериан проводил взглядом дребезжащий трамвай, посмотрел на алтарный зал и предложил:

– Давайте ненадолго разбежимся? Я взял две скрутки, хочу положить в чаши. Подожгу и подойду на перрон.

– Я тоже взял, – смущенно улыбнулся Элверд. – У нас есть пятнадцать минут, мы успеем. Надо дать обещание вернуться.

– И попросить легкой дороги, – дополнил Валериан.

Они зажгли скрутки, мысленно проговаривая просьбы богам. Брант приподнял Айкена, помогая ему выбрать местечко в чаше. Элверд подошел к статуям, прикоснулся к постаментам, погладил мозаики. Сквозняк уносил дым в боковую дверь, осенний морозец одновременно бодрил и подталкивал спрятаться в тепло вагона.

– Папа Эль! – Айкен дернул отчима за рукав, обеспокоился вопросом. – А это будет настоящее путешествие? Мне в школе сказали, что Чернотроп слишком близко. Что путешествие – это в столицу или на человеческий континент.

– Настоящее, – заверил его Элверд. – Оборотни разбаловались. Сначала не хотели строить железную дорогу, а сейчас, когда поезда снуют по всему континенту, забыли, как это – добираться из Лисогорска или Чернотропа в Ключевые Воды на лапах. Мы привыкли к скоростным электричкам и самолетам, к морским круизным лайнерам, к комфортабельным междугородным автобусам, в которых можно выспаться во время дороги. Всех радетелей старины я бы заставлял бежать на лапах на ярмарку в Чернотроп. Тогда и в соседний городок будет путешествие.

Валериан усмехнулся. Элверд был прав. Это относилось не только к путешествиям. «Лесные» и «огненные» братья, проповедовавшие очищение земель от наносной скверны, использовали человеческую технику для борьбы со злом, порождая замкнутый круг. Немалую лепту вносили медведи с Медовика. Мохнатые никого не допускали на свой остров, лет сто назад отбили несколько атак людей и волков, используя какую-то загадочную магию – к сожалению, ни выживших, ни достоверных свидетельств не осталось – и соблюдали нейтралитет. А после закладки Антанамо и выделения области с особым статусом, включились в общую торговлю, открыли доступ в один-единственный порт и начали наживаться как на людях, так и на собратьях. Немалый доход приносила торговля целебным медом, но только этим дело не ограничивалось. Вся взрывчатка, используемая для терактов, закупалась медведями у людей – якобы для горнодобывающей промышленности. И перепродавалась «лесным братьям» втридорога. Продавали и готовое оружие, и взрывчатку, и детали для самодельных минометов, с лихвой возмещая давние убытки от набегов на остров. Валериан знал, что люди уже десять лет пытаются принять законопроект, запрещающий продажу оружия и взрывчатки медовым медведям, но натыкаются на ожесточенное сопротивление торговцев. Очень может быть, что такой закон разорвал бы замкнутый круг, погасил очаги сопротивления и вернул бы любителей старины в их исконное состояние – проживание на хуторах, заготовку лесных даров и передвижение на лапах. Может быть. А, может, и нет.

Конец ознакомительного фрагмента.