Тихая охота

Труженик вагонного депо заметно помрачнел – хмуриться он начал еще на рассказе о покупке ликеров, а сейчас окутался грозовой тучей недовольства. Валериан поймал взгляд отца, понял, что лучше глубже не копать – незачем встревать в чужие семейные дела – и бодро сказал:

– Ну а я доберусь на простом поезде, без ретро. Завтра схожу на кладбище к папе, потом созвонюсь с бывшим однокурсником – он здесь в городском отделении полиции работает. Посидим, поболтаем, выпьем по кружечке пивка, и можно будет отбывать в Чернотроп. Возможно, мы с вами там увидимся – город не очень большой, все постоянно сталкиваются в центре.

– Я думал, вы поживете у отца хотя бы на пару недель, – удивился Элверд.

– Не получится, – приврал Валериан. – Служба.

– Тогда, если хотите, можете поехать с нами. Верхние полки свободны.

– Нет, – негромко, но веско сказал Брант. – С чужим альфой в купе ты не поедешь.

Валериан чуть не подавился кусочком баранины. Серьезно? Что за деревенские предрассудки? Как бы медленно ни ехал этот ретро-поезд, все равно дорога займет не больше суток. В купе будет десятилетний мальчишка, при котором сложно согрешить, даже если захочется. Лучше бы Брант своей тупой башкой о ярмарке подумал. О том, что его муж выглядит домашним и слабым. Всем своим видом приглашает, чтобы к нему подошли и попросили закурить.

– Тогда я закажу второе купе, – нахмурился Элверд. – Или найду Валериану свободное место в другом. Завтра позвоню…

Отец прервал описание планов просьбой:

– Не торопитесь, Эльд. Я надеюсь, что мне удастся уговорить Валерека задержаться еще на несколько дней.

– Ага, – подхватил Валериан. – Вообще-то я не знаю, когда Анджей сможет со мной встретиться. У него могут быть неотложные дела. Тогда точно придется задержаться.

В итоге они распрощались, так и не попив чаю на балконе – отец вспомнил, что ему надо постирать накидку и полотенца, засобирался, не слушая уговоры. Валериан отказался от половины пирога, сообщив Элверду, что у них есть печенье, и отбыл домой с облегчением – понимал, что на чаепитии бы не удержался и объяснил Бранту, что тот во многом неправ.

С отцом Валериан заговорил, когда белье уже болталось на веревках, а чай с шиповником настаивался в заварочном чайнике.

– Брант странный, – заявил он. – Абсолютно неуместное заявление. То ли он пытался оскорбить Элверда недоверием, то ли до сих пор не избавился от хуторской дремучести.

– Это было… – отец замялся, пытаясь подобрать слово. – Это было для него нехарактерно. Думаю, он немного разозлился из-за того, что вы с Элвердом слишком легко нашли общий язык. Обычно Эльд ни с кем не общается. Разговаривает, но это ограничивается словами «здравствуйте» и «спасибо», обменом мнений о погоде. Здесь живут люди и оборотни, которые не могут по достоинству оценить тему диплома, от которой ему пришлось отказаться. Брант к этому привык. Он тоже не может оценить, и в этом окружении чувствует себя в безопасности. И вдруг – ты. Вы не флиртовали, но понимали друг друга с полуслова. Это было заметно. Неудивительно, что Брант так себя повел.

«Я еще и документы у него перед этим проверил», – подумал Валериан, а вслух сказал:

– Клянусь, это больше не повторится. Если увижу Элверда, перейду на другую сторону. Не волнуйся, пап. Я тут не задержусь. Завтра позвоню Розальскому. Если он будет сильно занят, значит, не попьем пива. Сяду в электричку и – ту-ту в Чернотроп.

Отец покачал головой и достал чашки, чтобы налить чай. Остаток вечера прошел в приятных разговорах, сон ничего не омрачило, и на следующий день Валериан приступил к выполнению намеченного плана. Он сходил на кладбище – недалеко, даже ехать не надо – выполол осенние сорняки на могиле папы, отполировал крест в круге из двух пшеничных снопов, знак того, что папу любили и люди и оборотни. После уборки Валериан разорвал на кусочки тонкий пирожок с картошкой и разложил на холмике – для птиц, которые склюют угощение и расскажут об этом папе на небесных полях. Передадут, что его не забывают ни сын, ни муж. Приходят, разговаривают, убирают.

После кладбища он наскоро искупался и отправился в город. Капитан Розальский его звонку обрадовался, отверг предложение посидеть в кафе и позвал домой.

– На сына посмотришь! Он вырос, совсем большой – сам штаны застегивает и ложкой кушать умеет. Ты же пропадаешь Камул знает где годами. В следующий раз явишься, а у меня уже внуки.

– И это будет прекрасным поводом выпить! Что брать? Пиво или медовуху?

– Бери пиво, – велел Анджей. – Медовухой слишком быстро накидаемся, и муж меня из дома выгонит.

Глава 2. Тадеуш. Хлопоты

Формально он находился под домашним арестом, на выезд в Чернотроп или Лисогорск нужно было запрашивать разрешение у инспектора по надзору. Даже в деревню в магазин позволяли выбираться не чаще раза в неделю – могли опросить продавцов, но пока, спасибо Хлебодарному, не опрашивали. Переписка и получение справки-пропуска каждый раз затягивались на месяц, поэтому Тадеуш пользовался казенной лазейкой – ехал с Лютиком, не ставя инспектора в известность, приготовив легенду, что везет сына в поликлинику. В законе был прописан отдельный пункт о праве детей условно-освобожденных омег на медицинское обслуживание и обязательную диспансеризацию. Лютик, приписанный к чернотропской детской поликлинике номер три, ничем серьезно не болел – еще раз спасибо и Камулу, и Хлебодарному. Тадеуш старался совмещать поездки по делам и визиты в поликлинику для прививок и осмотров, а иногда – как в этот раз – выбирался в город под благовидным предлогом, не собираясь заглядывать к врачу.

Чем старше становился сын, тем большую неловкость вызывала ситуация. Уже пришлось учить ребенка врать, отвечать патрулю, что они идут к доктору – в случае, если остановят. Это тяготило – хотя их ни разу не останавливали – но Тадеуш не мог себе позволить пропустить Лесную ярмарку. Осенние продажи соленых и сушеных грибов, трав и ликера обеспечивали им скромную жизнь в течение года: зимой он вообще не выбирался с фермы, весной продавать было нечего, а лето не приносило особого дохода.

Этот сезон был удачным – в еловой роще рыжики перли, как будто Хлебодарный благословил, и Тадеуш включил электрические сушилки, подсчитав, что выручка за грибы с лихвой окупит счета от энергокомпании. Рыжики и в ликеры шли, и ценились на рынке не меньше белых – из-за редкости, подверженности червивости и хрупкости, усложнявшей транспортировку. После сушки грибы закатывались в стеклянные банки – чтобы не впитывали влагу и посторонние запахи – и это добавляло работы и уверенности в завтрашнем дне. Банки на ярмарке с руками оторвут, с соседних ферм и из Лесной приходили вести, что рыжиков больше нигде нет, и Тадеуш планировал выжать из ситуации максимальную прибыль.

Год выдался урожайным не только на рыжики – с конца августа и подосиновики, и моховики, и маслята лезли из-под земли во всех окрестных лесах. Тадеуш и двое его помощников сбились с ног: собирали, сортировали, сушили, солили, упаковывали в мешки, сетки, отправляли бочонки оптовикам, теряя прибыль, но экономя места в амбарах. Вдобавок ко всему, на скошенном поле фиалковой вербены вырос второй урожай – растения откликнулись на сентябрьское тепло и умеренные дожди. За сушеную фиалковую вербену медведи с Медовика платили так щедро, что Тадеуш соорудил для травы дополнительную сушилку, косил осенние стебли, подкладывал, ворошил, следил, чтобы не сырели и не чернели.

Деньги, полученные от оптовиков, он пустил на закупку кагора. На лугу за заброшенной овчарней каждое день появлялись свежие молоденькие дождевики. Тадеуш их сушил, растирал в порошок в каменной ступке – согласно рецепту свекра – заливал кагором, добавляя два-три цельных гриба и несколько веточек вербены, взбалтывал и отправлял в холодильник. Перед тем как разлить товар по бутылкам с широким горлышком, ему пришлось потратить день на фильтрацию и раскладку дополнительных грибов. Усилия того стоили – кагор на вербене и дождевиках считался целебным, улучшал цвет лица и густоту шерсти, и пользовался спросом у кремовых и янтарных лисиц, отдававшим за бутылку бешеные деньги.

Основную, самую дорогую часть товара, на ярмарку должен был доставить Рой, однорукий альфа, когда-то состоявший в ячейке свекра и прижившийся на ферме еще до бракосочетания Тадеуша. Рою можно было доверить и вербену, и ликеры, и банки с сушеными рыжиками, и бутылки с кагором и кадушки с рыжиками-«лягушками» сухой засолки. Это сильно облегчало жизнь – Тадеуш не хотел садиться за руль фургона. Остановят на дороге, закатают в участок за побег из-под домашнего ареста, потом товар с волками не сыщешь, и не докажешь никому ничего. Спасибо, не надо.