Тихая война

— А как же ты?

— Я говорю, потому что люблю его. Я кровью заслужил это право, и насколько бы хорош он ни был, ты не отделаешься простым шрамом, если он обидеться. У тебя нет на это права, кем бы ты ни была.

— Но, правда, что его никогда не побеждали, что он не проиграл ни одного поединка и никогда не уступал?

— Правда, — покачал головой Ранн. — И это одна из причин, почему его так сложно любить.

— Будем надеяться, что он не изменит этой привычке.

Зазвучал сигнал предупреждения. — Начат отсчёт перед ударом.

— Нет, — произнёс Сигизмунд и открыл глаза. Магнитный захват крепко удерживал его тело, но он твёрдо смотрел в тёмные глаза Морн и на её осунувшееся лицо. — Ответ — “нет”.

Он снова смотрел на штурмовую рампу. Ранн напрягся.

Шум двигателя превратился в гул, пронзивший мускулы и броню. Сигизмунд приготовился к бою. Он чувствовал вес меча в своей руке.

— Пять... — голос пилота прорвался сквозь скрип корпуса и вой сирен.

— Ответ на что?! — крикнула Морн.

— Четыре...

То, что грядёт — изменит всё. Он вступит в новую эпоху. Слова “быть воином Империума” обретут новый смысл.

— Три...

И его ждёт новое будущее.

— Два...

— Я никогда не убивал космических десантников.

— Один…

Храм Клятв, "Фаланга"

977.М30

Сигизмунд не шелохнулся, услышав звук приближавшихся шагов. С тех пор, как он встал у дверей Храма, прошло двадцать часов. И пройдёт ещё четыре, прежде чем он сдвинется с места. Его доспех работал в режиме малой мощности, руны мигали на краю визора медленно, словно застыли в янтаре. Руки покоились на рукояти меча, который упирался острием в пол между ногами.

С арочного свода над головой свисали свечи, разгоняя мрак. Гигантские колонны вздымались ввысь, за высеченные в чёрном граните имена цеплялись тени. Со свода свисали знамёна, изорванные и покрытые кровью и огнём сотен битв.

Огромное пространство всегда заполняла тишина, которую не нарушали звуки звёздной крепости за стенами. Даже во время сражений Храм Клятв оставался оплотом спокойствия посреди шума. Его создали таким, дабы напоминать от имени Рогала Дорна, что этот зал олицетворяет нерушимое спокойствие перед лицом любой опасности.

Здесь были вырезаны имена и клятвы каждого Имперского Кулака, который служил или служит Империуму. На этом полу все от величайшего претора до самого последнего легионера становились на колени и клялись в верности. В единственном арочном входе не было двери, но никто не входил без приглашения.

Быть Храмовником — значит быть стражем этой традиции, а с ней и клятв всех Имперских Кулаков.

Снаружи из темноты показалась одинокая фигура. Пламя свечей поймало блеск чёрного лакированного доспеха и складки на длинной мантии из белой ткани. Капюшон скрывал лицо воина, но Сигизмунд и так узнал его.

Фигура остановилась в пяти шагах от входа. Сигизмунд не шелохнулся.

Человек медленно дотронулся до капюшона и откинул его. Тёмные волосы обрамляли лицо с зелёными глазами. Алайош — капитан девятого ордена Тёмных Ангелов и один из самых лучших воинов, когда-либо поднявший клинок в бою.

— Ты не можешь войти, брат, — произнёс Сигизмунд.

— Я и не собираюсь.

— Тогда зачем ты пришёл?

— Я пришёл, чтобы поговорить с тобой.

Первый капитан покачал головой, но не сдвинулся с места. В разговоре не было никакого смысла, не сейчас, когда накопившийся в Дорне и Льве гнев поглотил “Фалангу” подобно растущему грозовому облаку. Спор между двумя воплощениями войны и благородства казался невозможным, что не помешало ему произойти.

Причина крылась не в гордости или оскорблении, а просто в двух существах, обладавших огромной властью, одновременно таких похожих и таких разных, которые столкнулись друг с другом подобно суше и морю.

Раньше уже случалось, что идеалы Великого крестового похода, пускай и редко, но разжигали распри. Кёрз, Феррус Манус, Пертурабо. В какой-то момент гнев каждого из них обращался против Дорна. Сигизмунд надеялся, что разногласия со Львом исчезнут также быстро, как и появились. Они не нужны, трещина в идеальном клинке — трещина в Легионес Астартес.

— Нам не о чем говорить, Алайош. Мой лорд говорит.

— Да, и мой отец говорит, — ответил Тёмный Ангел.

— Этот… спор закончится.

— А если нет? Что его завершит?

— Не кровь.

— Нет?

— Нет. Мы — воины Империума, нас создали сражаться с его врагами, а не друг с другом. Разорвать это братство — значит стать никем.

Алайош улыбнулся. — Скажи это Пожирателям Миров. Скажи это Волкам.

— Кровопролитие ни к чему не приведёт. Этого не будет между нашими легионами. Не сейчас и никогда.

Сигизмунд по-прежнему не двигался. Мгновение спустя Тёмный Ангел кивнул в сторону сводчатого зала за его спиной. — Это — Храм Клятв? — спросил он, шагнув вперёд.

Неожиданно клинок Сигизмунда преградил ему путь.

Тёмный Ангел поднял руку, показывая открытую ладонь.

— Спокойнее, брат. Я не перешагну порог. Не один Имперский Кулак кроме тех, кому нужно принести или обновить клятву, и никто из не VII-го легиона не может войти и выйти. Я прав, не так ли?

— За эти годы примарх разрешил войти трём своим братьям.

— И если я сделаю ещё один шаг…

— То больше никогда не сделаешь другого, — коротко ответил Сигизмунд.

— И чему послужит моя кровь, пролившись на этот пол?

— Долгу.

Алайош улыбнулся, хотя взгляд остался серьёзным.

— Кто мы? Мы двое — кто мы? — спросил он.