Тихие Клятвы

Сапфировый свет в глазах Коннера потеплел, когда я заговорила. — Я думаю, наши матери хорошо бы поладили. И хотя мой отец не такой засранец, как твой, он определенно был авторитетной фигурой в доме.

— Признаться, он показался мне немного пугающим.

Он мягко улыбнулся. — Нет, не пугающий. Он был единственным шурином в очень дружной семье. Я думаю, он всегда чувствовал, что должен доказать свою значимость. — Коннер опустил глаза на стол, где его пальцы медленно вращали наполненный виски стакан на белой скатерти. Казалось, он погрузился в свои мысли. Хотя мне было интересно, что это были за мысли, я не хотела подталкивать его и нарушать легкое течение нашей беседы.

— А что насчет Бишопа. Расскажи мне побольше о твоей истории с ним.

Дьявольский блеск зажег его глаза, прежде чем Коннер начал рассказывать несколько историй, которые заставили меня посочувствовать его бедной матери. Мне понравилось слушать о его жизни, и я оценила его вдумчивые вопросы о моей. Час, проведенный нами, прошел так быстро, что мне не хотелось уходить, но Коннеру, похоже, было не до этого. Он инициировал наш отъезд, как только мы закончили есть, и проводил меня к машине.

— Тебе нужно было вернуться на работу сегодня вечером? — спросила я, как только он отъехал от обочины.

Он просто ответил нет. Когда он снова припарковался, но не у жилого дома, я сдалась и потребовала больше информации.

— Куда мы приехали?

Он показал головой на другую сторону улицы. Я растерянно посмотрела на ряд ветхих предприятий, но последовала за ним из машины. Когда он привел меня к двери небольшого тату-салона, я замерла.

— Что мы здесь делаем?

— А ты как думаешь? — Он взял меня за руку и потянул внутрь, пока я, спотыкаясь, пыталась мысленно догнать его.

— Если это не мистер Рид, — окликнул лысый мужчина, покрытый татуировками, сидящий за компьютером за стойкой. — Как дела, приятель?

Они обнялись, по-мужски пожав друг другу руки.

— Хотел зайти и представить свою молодую жену. Может, у тебя найдется минутка для пары маленьких.

Подожди, пары? Пары татуировок?

Я внезапно оказалась в состоянии повышенной боевой готовности.

— Черт, мужик. Поздравляю. — Парень посмотрел на меня и ухмыльнулся. — Меня зовут Пако.

Я настороженно улыбнулась в ответ. — Ноэми.

— Очень приятно, Ноэми. — Он снова повернулся к Коннеру. — У меня определенно есть время. Ты первый?

— Подожди. Что здесь происходит? — пролепетала я, не в силах больше сдерживать свою панику.

— Да, — ответил ему Коннер, не обращая внимания на мое очевидное расстройство. — Это даст ей минуту, чтобы решить, где она хочет иметь свою.

Если бы мои глаза расширились еще больше, то рисковали выскочить прямо из глазницы.

— Прости? Я не могу просто взять и сделать татуировку.

— Почему нет? — спросил Коннер, оба мужчины уставились на меня так, словно у меня выросла третья рука.

— Потому что… Потому что…

Ну, блин.

Почему я не могла сделать татуировку? Хотела ли я татуировку? Это зависело от того, что это было.

— Что ты сделаешь? — спросила я, с каждой секундой все больше расстраиваясь.

— Я наношу твое имя на внутреннюю сторону запястья. — Он наклонился ко мне, его взгляд приковал меня к месту. — И мы не уйдем отсюда, пока мое имя не будет где-то на тебе. Таким образом, ты будешь знать, что все по-настоящему. Нет ничего более реального, чем кровь и чернила.

Я потеряла дар речи. Из-за татуировки. Из-за всего.

Коннер пытался сказать мне, что он предан этому браку.

Я с трепетом наблюдала, как он сел и положил свое правое запястье на стол, удивив меня еще раз. Это была рука без капли чернил. Мое имя будет единственным и неповторимым украшением.

Я придвинула стул рядом с ним и наблюдала, как Пако очищает участок, а затем с помощью переводной бумаги приклеивает нарисованный шаблон к его коже. Это было захватывающее зрелище. Я никогда не видела, как создается татуировка, не говоря уже о том, как мое имя выгравировано на чьем-то теле. Я знала, что теоретически ее можно удалить, но все равно это было невероятно трогательно. Это было заявление, на которое я хотела ответить взаимностью, несмотря на армию нервов, бьющихся в моем животе.

Когда татуировка была завершена, на элегантный шрифт нанесли гель и перевязали запястье.

Затем настала моя очередь.

— Я тоже сделаю на запястье. — Мой голос был задыхающимся, легкие работали сверхурочно, чтобы не отставать от колотящегося сердца.

— Правое запястье? — спросил мужчина.

— Нет, левое. — Я положила руку на стол.

Коннер посмотрел на запястье, потом на меня, и в его глазах появилось понимание. Это было запястье, которое мой отец покрыл синяками. Теперь на нем навсегда останется имя Коннера.

Мое сердце гулко стучало в ушах. — Насколько сильно будет больно?

Пако помрачнел. — Не буду врать, дискомфорт определенно есть, но запястье не так сильно болит, как другие места.

Хорошо, что я не планировала делать еще одну татуировку, потому что, черт, это было больно. Если бы в других местах было хуже? Черт, нет.

Когда имя Коннера было закончено, он взял мою руку в свои руки и осмотрел художественную работу, поглаживая сердито-красную кожу с нежной лаской. — Теперь неважно, какое имя будет на твоем браслете; это мое имя ты всегда будешь носить с собой.

Мне пришлось отмахнуться от слез, которые собрались в моих глазах. Как странно думать, что этот человек, такой жесткий и даже временами резкий, может быть таким нежным и милым.

Мы вышли из салона с нашими новыми чернилами и образовавшейся между нами хрупкой связью.

Я была готова принять его идею о настоящем браке, хотя и не была уверена, что именно это значит для него. Говорил ли он о наших обязательствах друг перед другом или о чем-то большем? Может ли он иметь в виду любовь? И даже если у него возникнет любовь ко мне, смогут ли наши отношения быть на первом месте в сравнении с его долгом и амбициями?