Тихий городок

— Ничего. Больше вы от меня не услышите ни слова, — Гаранин закусил губу.

— Не будьте идиотом, — Штендер заметно нервничал. — Неужели вам безразлично, что подумают на Родине, когда станет известно об обнаруженной при вас крупной сумме в английских фунтах? В том, что вас завербовали англичане, не будет сомнений.

Штендер еще пытался убеждать Гаранина, но тот уже не слушал.

Штендер поднялся и сказал:

— Действуйте, как наметили. Они выведут вас через служебный ход, — с мстительной улыбкой пояснил он Гаранину, — через него обычно выпроваживают опьяневших посетителей ресторана. Укол, и вас примут за пьяного. Германия здесь ни при чем… — последние слова Штендер произнес уже в дверях.

Ушастый достал шприц и прямо через пиджак с силой вонзил иглу в спину Гаранину. Через несколько минут его развязали. Илья Ильич чувствовал, как голова наполняется каким-то вязким туманом. Мысли путались. Он еле держался на ногах и почти ничего не соображал. Его вывели из гостиницы и втолкнули в машину. В кабину влез рослый парень и уселся рядом с Гараниным на заднее сиденье, придерживая его за плечи. Ушастый сел за руль.

— Езжайте к салону мадам Фифи и ждите меня там, — приказал Янычар. — Я забегу в гараж Дадашева и возьму грузовик.

Ушастый кивнул и нажал на акселератор. Старенький «форд» медленно двинулся по переулку.

Очнулся майор на пустынной улочке. То ли подействовал свежий воздух, то ли сказалось нервное напряжение, когда организм мобилизует последние силы, чтобы не сдаться. Ушастый и третий молодчик, которого звали Гуго, держали его под руки, прижав к стене какого-то дома. Гаранин не сразу сообразил, где он и что с ним. Во рту был отвратительный вкус спиртного, словно он пьянствовал весь день.

Усилием воли Илья Ильич попытался заставить себя выпрямиться, но ставшее вдруг ватным тело не слушалось его. «Только бы опять не впасть в беспамятство», — мысленно твердил он, до крови кусая губы, чтобы удержать меркнущее сознание. Ушастый и Гуго старались приподнять Гаранина и не обратили внимание, что из особняка, стоявшего в глубине густого парка, вышла компания молодежи, человек семь, двое — в военной форме. Они были уже близко, когда бандиты заметили их. Подхватив русского под руки, они потащили его за угол, где остался «форд».

Гаранин никак не мог разомкнуть налитые свинцом веки, но отчетливо слышал смех и голоса.

— Хильфе, хильфе! [56] — прохрипел он.

В следующую секунду от сильного удара в солнечное сплетение Гаранин потерял сознание.

— Быстрей, вытащи у него из кармана бумажник с деньгами! В случае чего мы ведем нашего друга домой, — прошипел Гуго Ушастому.

Тот поспешно выдернул из кармана Гаранина бумажник и не обратил внимания, что выпал лежавший отдельно паспорт. Один из военных, привлеченный непонятной возней, заметил, как в блеклом свете уличных фонарей что-то упало на тротуар. Он опередил остальную компанию и поднял небольшую книжицу в твердых корочках.

56

Помогите, помогите! (нем.).

— Что случилось с господином? — строго спросил он.

— Ничего особенного, эфиндим, этот ахмах [57] хватил лишнего, вот хотим отвезти его домой, — угодливо залебезил Ушастый, торопясь оттащить Гаранина в сторону.

— Э нет, постой-ка. Это, кажется, иностранец, — вмешался второй военный, разглядев в темноте, что в руках у его товарища иностранный паспорт. — Гасан, ты же без пяти минут врач, посмотри, что с этим господином…

57

Ахмах — дурак (тур.).

Вся компания моментально очутилась у лежавшего на тротуаре Гаранина. Гасан с озабоченным видом опустился на колени и стал осматривать Гаранина, стараясь прощупать пульс.

— Это не опьянение, — поднял голову Гасан. — Больше всего похоже на обморок. По-моему, он нуждается в медицинской помощи.

Они подняли Гаранина и понесли к автомобилю.

— А где его спутники? — спохватился кто-то.

Но Ушастого и Гуго поблизости уже не было. Офицер бросился за угол, но увидел только, как рванулся с места «форд».

В больнице Гаранин пробыл лишь до утра. Правда, дежурный врач, толстый, обрюзгший турок с черными, как смоль, усами убеждал на ломаном немецком языке, что последствия инъекции, сделанной бандитами, могут оказаться серьезными. Но Илья Ильич отказался остаться. Его с нетерпением ждали в Москве, и он не имел права отлеживаться в Стамбуле, заставлять товарищей волноваться и гадать, что произошло. Гаранин даже не стал заявлять о нападении в полицию, объяснив врачу, что на него набросились на улице, ударили чем-то по голове, и больше он ничего не помнит. Это почти соответствовало действительности. Без конкретных, неопровержимых улик Штендер недосягаем.

7

Москва встретила Гаранина душным августовским зноем, пропитанным запахом нагретого асфальта. И даже упругий ветер, рвавшийся в опущенное стекло «эмки», которую прислал на аэродром полковник Орлов, не освежал. Вот уже почти сутки Илья Ильич упорно старался понять: каким образом агенты абвера вышли на него в Стамбуле. Обер-лейтенант Вилли Шнель отпадал. Слежка началась еще до встречи с ним. Следовательно, он сам допустил где-то ошибку. Но где и в чем?

Полковник Орлов был неподдельно рад видеть майора. Крепко обнял, усадил в мягкое кресло, которое появилось в кабинете начальника отдела в отсутствие Гаранина, налил крепчайшего чаю.

— Смотрю, вы стали настоящим иностранцем, — пошутил он, кивнув на серый в елочку щеголеватый костюм.

— Товарищ полковник, разрешите сначала доложить, как прошла операция, — Гаранин решительно отставил стакан на маленький столик.

— А вы, Илья Ильич, попробуйте сочетать оба этих дела, одно другому не помешает. А в такую жару, — Орлов кивнул в сторону открытого окна, откуда струился раскаленный воздух, — чай — первое дело. Поверьте народной мудрости Востока и моему собственному опыту.

Гаранин неохотно взял стакан и, машинально поворачивая его на блюдце, начал рассказывать о своей поездке. Хотя Орлов в течение почти двух часов не произнес ни слова и даже полуприкрыл веки, чувствовалось, что он не просто внимательно слушает, но и успевает по ходу дела анализировать сказанное Гараниным. Когда тот дошел до происшествия со Штендером, по лицу полковника пробежала тень. Он что-то быстро записал в лежавшем перед ним блокноте.

— К вашей поездке, Илья Ильич, мы еще вернемся. А сейчас немедленно в санчасть.

— Но, товарищ полковник, я же хорошо себя чувствую, — вытянулся Гаранин. У него мелькнула мысль, что Орлов устраняет его от работы как не справившегося с заданием.

— Во-первых, не полковник, а Семен Игнатьевич, мы же договорились, а во-вторых, это приказ, товарищ майор. Вы мне нужны в отделе здоровым. — Орлов слегка подтолкнул его к двери.

В санчасти все обошлось благополучно. Продержав майора двое суток в постели, врачи пришли к выводу, что никаких отрицательных последствий отравления у него не наблюдается.