Тихоокеанский шторм

Еще надо будет, чтобы аппарат Яковлева подготовил список серийных и перспективных, тех, которые можно будет быстро запустить в серию, немецких машин, пригодных для Тихоокеанского ТВД - и поставить соответствующие задачи нашей администрации. Параллельно надо будет сравнить этот список с тем, который составит Лазарев - и, с тем, который составил он сам, знакомясь с данными, имевшимися на 'Воронеже'. Кое-что будет ясно уже из сравнения этих списков..

Если он не ошибся, то сохранение производства До-217 и скорейшее развертывание массового производства Хе-277 будет очень большой помощью Лазареву в его переговорах с Головановым; одно дело, когда приходится делить 300-500 'Дорнье' и 300-400 очень ненадежных Хе-177, остро необходимых обоим - и, совсем другое, когда предстоит поделить где-то 900 'Дорнье' и 800-1000 Хе-277. Тут будут совсем другие возможности для достижения устраивающей обоих, моряка и летчика, договоренности.

И, очень интересно - сообразит Лазарев договориться с Новиковым о широкомасштабном применении Ме-262 или нет? Нет, конечно, в отличие от мира 'Рассвета', где всерьез ставился вопрос о принятии Ме-262 на вооружение ВВС СССР, тут такой необходимости нет - можно будет спокойно изучить трофейную технику, уяснив ее 'детские болезни', использовать потенциал послезнания, обойдя неудачные варианты, и, спокойно разработать и принять на вооружение самые удачные машины, соответствующие нынешнему уровню развития авиационной техники. Но, это совершенно не отменяет необходимости уже сейчас нарабатывать опыт боевого применения реактивных машин - благо, этот опыт можно будет наработать с минимальными потерями, практикуясь на японской авиации.

– Да - решил для себя Сталин - даже такая работа, с 'подстеленной соломкой', будет неплохой проверкой для Лазарева - если справится, можно будет поручать работу без подстраховки. Если не справится - что же, будет ясен предел его возможностей, что тоже неплохо.

Чашка кофе с коньяком в Базеле

29 марта 1944 года, маленький отель неподалеку от Базеля.

Прохладным весенним днем, в одном из номеров, с комфортом устроились двое - высокий подтянутый шатен и полноватый, среднего роста, седовласый господин. Доведись внимательному наблюдателю со стороны увидеть их, то он бы уверенно сказал, что первый является офицером в штатском, очень уж заметна была выправка кадрового военного; с определением профессиональной принадлежности второго собеседника было сложнее, на первый взгляд он, скорее, был похож на солидного банкира или преуспевающего адвоката, но с этим плохо сочеталась также присущая ему выправка кадрового офицера, хотя и менее заметная, чем у первого.

– Позвольте выразить Вам мою благодарность, герр адмирал, за то, что Вы согласились встретиться со мной - и нашли время сделать это столь быстро - начал беседу шатен. При Вашем, в высшей степени напряженном, графике, это было крайне сложно.

– Пожалуйста, герр полковник - доброжелательно улыбнулся седой - хотя, простите, пожалуйста, мое неуемное любопытство, но, если верить дошедшим до меня слухам, Вас можно поздравить с повышением в звании?

– Да, герр адмирал - вежливо склонил голову первый из собеседников.

– В таком случае, примите, пожалуйста, мои поздравления - всегда приятно, когда высшее руководство страны по достоинству ценит достижения своих офицеров - адмирал был сдержанно доброжелателен, при этом прозрачно намекнув на обстоятельства, при которых полковник 'Иванов' получил повышение.

– Благодарю Вас, герр адмирал - мне очень приятно получить поздравления от столь заслуженного профессионала, аса из асов разведки, каковым являетесь Вы - не поскупился на ответную любезность Канарису 'Иванов'.

– Ну что Вы - я всего лишь воздаю Вам должное - улыбнулся адмирал. Позвольте выразить надежду, что Вас ждут и дальнейшие повышения.

– Благодарю Вас - ответно улыбнулся генерал, решивший использовать переброшенный шефом Абвера 'мостик' от протокольной части беседы к деловому обсуждению. Но, пока что предстоят нелегкие труды повседневности, а не краткие мгновения праздника.

– Я весь внимание, герр генерал - выражение глаз Канариса мгновенно изменилось, добрейший пожилой господин, каким он казался минуту назад, уступил место холодному, собранному профессионалу.

– Предстоят существенные изменения в Германии - речь идет о некоторых политических изменениях - начал излагать свою позицию 'Иванов'. В связи с этим, герр адмирал, я был бы очень Вам признателен, если бы Вы сочли возможным высказать свое мнение по этому поводу.

Вильгельм Канарис задумался. Сказанное 'Ивановым' не представляло собой ребуса - шеф Абвера знал обо всех антигитлеровских военных заговорах, планировавшихся с середины 30-х годов; даже не так - он тщательно прикрывал своих подчиненных, участвовавших в этих заговорах (соответствует РеИ - так, начальник штаба Абвера Остер был активным участником всех антигитлеровских военных заговоров; коллеги же его прикрывали и помогали по возможности - так, для покушения на Гитлера, организованным фон Тресковым в 1943 году, понадобились мины с часовым механизмом. Остер пришел к начальнику 2-го (диверсионного) управления Абвера Лахузену и попросил необходимое. Лахузен, что естественно, спросил у коллеги, зачем ему понадобились столь специфические игрушки - на что Остер честно ответил, что собирается взорвать фюрера. Лахузен снабдил коллегу двумя минами, закамуфлированными под бутылки с коньяком. Канарис молчаливо покрывал эти невинные шалости. В.Т.). Разумеется, адмирал был в курсе и нынешнего заговора. Конечно, Канарис предпочел бы помогать пробританскому заговору - но, сейчас выбирать надо было либо между просоветским заговором, либо между размалыванием Германии в мелкий фарш гусеницами советских танков, либо между воплощением в реальность 'плана Моргентау'. Первый вариант шефу Абвера не нравился - но, второй и третий ему не нравились еще больше.

Дальневосточное планирование Сталина: Китай и Корея

2 апреля 1944 года, кабинет в Кремле.

Сидя за рабочим столом, Вождь внимательно читал подготовленные аналитиками доклады о ситуации на Дальнем Востоке, по своему обыкновению делая пометки. Сейчас пришло время планировать дальнейшие ходы СССР в Китае и Корее.

ОГВ, 'Рассвет'.

'Положение дел в КПК и личность Мао Цзе-дуна.

Коммунистическая партия Китая формировалась в предельно разложившейся стране, что с самого начала обусловило ее сложности в плане идеологии и социального состава ее членов. Ввиду неразвитости промышленного производства в Китае доля рабочих в стране была в несколько раз ниже, чем даже в Турции и Румынии - соответственно, основу кадров КПК составили представители неграмотного китайского крестьянства и очень своеобразной китайской интеллигенции.

(Пометка на полях - других кадров в Китае не было!)

Следует отметить, что китайская интеллигенция качественно отличается от интеллигенции европейских стран, США и царской России. Если для интеллигенции 'европейского образца' нормой является рациональное познание, то, нормой китайского образования, существующего в рамках конфуцианской традиции, создало интеллигенцию, занимающуюся изучением трудов классических средневековых философов, писателей и историков Китая, причем, в строго очерченных рамках.

Полных аналогов этой интеллигенции в европейской традиции просто не существует - примерным аналогом могли бы считаться средневековые европейские теологи, активно использовавшие в своих работах логические или псевдологические доказательства в рамках схоластики, но даже это сравнение не отражает коренного различия между европейскими и китайскими интеллигентами. Различие заключается в том, что для европейцев нормой было самостоятельное мышление, пусть и ошибочное - у китайцев оно было категорически запрещено, а все дискуссии сводились к максимально точному соответствию канону, созданному Конфуцием и несколькими другими патриархами китайской гуманитарной традиции. Речь идет именно о традиции - наукой, в европейском и русском понимании, это считаться не может, поскольку наука предполагает непрерывное, последовательное познание.

(Пометка на полях - а вот серьезность этого момента своевременно усмотреть не смогли, искренне считая китайскую интеллигенцию и студенчество подобием русской и европейской, просто с некоторой национальной спецификой)

Как следствие, это предопределило крайний, доведенный до абсолютного предела, догматизм образованного слоя китайского общества.

Следует также отметить полное отсутствие в системе традиционного китайского образования изучения точных наук, не говоря уже о техническом образовании. Это именно догматическое заучивание, с точностью до последнего иероглифа, гуманитарного канона, созданного много веков назад - ни о каком изменении этого канона, диктуемом изменившейся обстановкой, согласно китайской традиции, речи быть не может.