Тильда. Маяк на краю света

— Это ж не я водил. Сами заблудились. А скажи я все сразу — вы ведь бы уплыли — хотя там и плыть некуда, говорю ведь, но в гости вы бы не пришли, не поели бы вот… со мной. А я все реже верю, что переживу лето в здравом рассудке! Попробовали бы жить не необитаемом острове!

— Так ты это от скуки?!

Взглядом Фарра можно было жарить вот эти самые опята. Я осторожно опустилась на краешек бревна подальше от Айды: ноги устали — жуть.

— От нее самой. Это хорошо, что вы с оружием — медведей на Свальбарде в десять раз больше, чем людей, — болтун-ШурИк громогласно расхохотался, дирижируя прутиками. — Летом тут вот и прячусь, и все равно — не гарантия. Есть-то они человечину не едят, но задрать не против. Пуганые… Да и есть чего пугаться — моя аркебуза ого-го! Только — скажу вам — что это за жизнь?.. Выживание, а не жизнь, и словом перемолвиться не с кем! Айда не в счет — все понимает, но ответить-то не может. Да и зимой остается смотритель, а он сам себе на уме. И тут вы! Как я мог пропустить?.. Ну — думал я — все, не хотят сходить… А как почуял, что вы пока ответов не получите, не уплывете, сразу понял, что делать… Теперь ведь и не выйдете из этого лабиринта сами.

На этом месте монолога от улыбчивого оскала ШурИка повеяло особой жутью. Даже опустившийся рядышком со мной раненный и измученный Дрок вздрогнул. А его уровень впечатлительности моему — не ровня.

— Так мы этим самым оружием можем и настоять, — взялся Фарр за рапиру.

Дядя Тири стащил с плеча арбалет, Чак ухватил рукоять кинжала. Я отстраненно вспомнила, что Голубинка слетела с моего плеча еще на айберге, а свисток-то у Нарви на дне морском…

ШурИк сузил глаза.

— Э, нет. А Айда на что?..

Король нацелил стрелу на медведя. ШурИк вскочил, Айда поднялась на все четыре лапы, зарычала.

— Одним выстрелом не повалишь, пришелец, — предупредил ШурИк недобро. — А в ярости белого медведя я тебе видеть не советую.

— Я не пришелец. Я король.

— Ну, Айда разницы не видит, — ШурИк вскинул свою аркебузу на плечо, и… каким-то образом холодное дуло коснулось моего виска.

Мужчины дрогнули.

— Не дури, — процедил Чак.

— Это вы не дурите. Я в крайнем случае основную часть населения пощову. Мы не дружим, но против чужаков — помогут.

— Так ты на Свальбарде не один?!.

ШурИк расхохотался, не отводя аркебузы от моей головы.

— А вы пришли, думая, что я один и меня легко взять?

— Мы… — дрожа, пробормотала я, — не собирались вас брать, ШурИк… Нам просто нужен… маяк. Очень.

Оружие — не решение. Ни одна война не решает проблем. Будет жаль умереть в доказательство этой простой истины, но… до чего горько.

Скосив на меня глаз, ШурИк цокнул языком и приказал парням:

— Опустите ваше оружие, и поговорим. Я не хочу лить кровь. Я всего лишь… пообедать вместе хотел.

Вот, я же говорю.

Кастеллет хмуро уточнил:

— А основную часть населения пригласить — не судьба?

— А они гурманничать не умеют. Что с них взять — медведи. Да и вражда у нас как бы, — ШурИк резким движением убрал аркебузу, и мне показалось, что я сейчас растекусь, как лужа от фонтанчика. — Айда, тихо, — цыкнул на медведя, что едва не бросился на метнувшегося ко мне Чака. — Тут в холодрыгу только медведь и выживет, ага.

Фаррел спустил воздух сквозь стиснутые зубы. Кастеллет присел ко мне впритык, привлекая к себе рукой в жесте «никому не отдам». Я истерически шмыгнула носом в его плечо, но на всякий случай прошептала: «Я в порядке».

— Так ты соврал? Все население — ты и десять медведей?

— Не считая приплода… — ШурИк отставил аркебузу к ближайшему камню. — Блефовал — если выражаться точнее. Зачем вам этот маяк сдался? Смотритель — не знахарь, да и чудесных снадобий не держит. Жутко умный — это да, может, и предложит что, но невозможно, говорю ведь: лед там летом тонюсенький.

— Почему тогда айсберг не тает? — вопросил дядя Тири с наивысшей долей скептицизма.

Присел на наше бревнышко со стороны Чака, взял прутик с нанизанными «опятами». Пришлось подвинуться и едва не спихнуть Дрока с другого конца.

Фарр остался стоять, не сводя глаз со странного, опасного жителя необитаемого Свальбарда.

— Да и в море морозно — это только в твоей долине тепло. Ты говори, да не заговаривайся.

Рапиру он так и не спрятал, нервно похлестывал ею воздух в районе сапог.

ШурИк сел обратно на свою шубу, кажется, уже не опасаясь нападения:

— А ты своей железкой лучше не маши. Айду я из молочного медвежонка вырастил. Но иногда она и меня удивляет своей свирепостью.

Фаррел покосился на все еще поднимающего верхнюю губу медведя. Потом на нас. На ШурИка. Тот указал на бревно:

— Садись, мил человек. Поговорим, потрапезничаем. Берите, берите, не стесняйтесь. Для вас жарил.

Делать было нечего, да и голод давал о себе знать: мы молча пожевали свои опята. Они оказались плотные, сочные, нежные. Надо узнать, как растут. Домой при случае завезти…

Если мы туда — до чего привычная мысль — доберемся.

— А куда все остальные люди делись? — подала я голос.

Потому что если молчать, то напряжение никуда не денется. Удивительно, что Чарличку эта мысль не пришла в голову. Такое — по его части. Хотя, кажется, он за меня до смерти перепугался и был на свальбардца слишком сердит. Обидчивый он у меня. Отходчивый, но обидчивый.

ШурИк пожал плечами, снимая кусок опенка с прутика зубами. Прожевал.

— А мне почем знать. Никого не видал.

— Ну, а семья?.. Где они?

Не из ниоткуда он ведь тут появился, честное слово!

— Жена была… давно и далеко отсюда… — в голосе мужчины прозвучали тоска и горечь.

— И куда же она делась? — заинтересовался и король.

ШурИк почесал затылок, хмыкнул.

— Сказал бы вам, да вряд ли… поверите. Не таким я знал Свальбард годков так десять назад… Или одиннадцать. Время, зараза, бежит как угорелое. Не помню. А потом — бац! — здесь я. Гейзеры проклятые… на Свальбарде! Да где это видано! Но что поделаешь — смириться пришло. Не отрицать ведь реальность — что может быть глупее?.. Зато медведи остались, как и положено по статистике. Да вы кушайте, кушайте. Удивительно, как важно человеку выговориться. Смотритель ненавидит зиму, — ШурИк нервно хохотнул. — Спокойно, Айда! Иди-ка сюда.

По-прежнему напряженная медведица подползла к странному свальбардцу, положила морду ему на колени, преданно заглядывая в глаза. Тот почесал ей лоб, белая медведица блаженно зажмурилась… Как трогательно!

— Это мне уже смотритель рассказал — а он парень не от мира сего, земля ему пухом — что тут тепленько так от вулканической активности. Да сроду не было такого на Свальбарде… Я ж его исходил вдоль и поперек, домой собирался…

ШурИк отер лицо, будто пытаясь стереть нахлынувшую неизвестно откуда грусть.

— Ты случаем… — Чарличек вдруг наклонил голову набок, как Голубинка, — не знаешь таких слов как «психосознательность» и «антибиотик»?

— «Скорая помощь», — добавил Фарр, мгновенно подхватив идею. — «Буллинг».

Надо было видеть, как вытягивалось лицо ШурИка.

— Ребята, вы…

— Другой мир? — выдохнула я.

ШурИк глотал воздух ртом. Один Дрок был не в теме:

— Другой мир?..

— Так он правда существует! — ошеломленно воскликнул дядя Тири. — Я думал, это все же сказки, только догадки Эйдана, легенды дуче…