Тильда. Маяк на краю света

Кто-то толкнул кудесницу в мерчевильской маске.

— Ох, госпожа Сваль, простите!

Тиль усмехнулась и покачала головой: виновница столкновения была завалена букетами и в принципе чудо, что разглядела, с кем имеет дело.

— Ничего, госпожа Тенор. Просто задумалась. Узнали ведь меня.

Посторонилась. Виннифреда Тенор — они с Гарриком наконец поженились, и маленький Тенор уже всеми доступными способами заявлял права на главный голос в Опере всему переулку Падающей звезды — рассмеялась поверх охапки — Тиль вздрогнула — оранжевых массангей:

— О, госпожа Сваль, вашу задумчивость, как и таинственную маску, собираются на празднике скопировать все девушки возрастом от пяти лет. Вы теперь такая легенда, что я и не вспомню, что мы играли на одной сцене, — подмигнула Виннифреда-Карабос. — Год назад всего, а кажется, что вечность, правда?

И посмотрела в небо. Или на гирлянды, которые вешал Барти Блэквинг — новый имперский дознаватель, кстати — на пару с Жеком Обри, старшим экспедитором тайной канцелярии. Под руководством одной из практиканток Квиллы Мель.

Всего год назад. У них ведь все хорошо? Темнейшество, заря и… светлейшество.

— Побегу, — кивнула Виннифреда Тенор. — Я ненадолго, всего обещала Лилее массангеи принести: они у Фриды отлично разрослись. А так дел невпроворот, Хью — хороший управляющий, но без меня они с дочкой сегодня не справятся. А Гаррик весь в своей генеральной репетиции — что с этого обормота возьмешь…

Виннифреда, помахав, растворилась в веселой толпе из мерчевильцев, буканбуржцев, топольцев и вестландцев. Даже парочка ребят с Гудру мелькнула там — они со своими татуировками быстро завоевали в городе популярность и тоже толклись где-то здесь, помогая устанавливать ларьки и помосты, пока женщины украшали площадь цветами.

Тильда Сваль посмотрела на оживленных горожан, улыбнулась и бочком протолкнулась поближе к фонтану. Люди за спиной слились в сплошной фон: шум, гам, толкотня, а она глядела сквозь прорези маски в непрестанно пенящуюся воду и видела гейзеры Свальбарда, в тепле которых они с Чарличком считали звезды в ту последнюю ночь.

Вообще-то, это и к лучшему — Тиль обычно утешала себя этим. В конце концов он — государственный преступник. И вернись Чарличек в Стольный — сложить ему голову на этой самой площади. Уж дядя Тири позаботился бы о том. Дядя Тири знает, кто Кастеллет такой. Дядя Тири жестоко сообщил Ис, что Фаррел Вайд ликвидировал движение окончательно ценой своей жизни, дело закрыто и да будет так. Так лучше для всех.

Она совершенно точно потом долго плакала за закрытыми дверьми. И приказала спроектировать их Фарру памятник.

С новой энергией Исмея развернула амбициозные планы в неопределенном будущем снарядить новую экспедицию на Гудру. Наладить торговлю, пристроить колонии… Дядя Тири, разумеется, против. Он всегда против, если императрица что решила. В отместку за то, что уступил ей корону. У них там своя борьба за власть, в их дворце Чудесного Источника.

После первой же встречи по поводу экспедиции Тиль не выдержала этого опустевшего взгляда и новой жесткости младшей сестры. Она стащила у Кунста пару булочек, наполнила калебас цикоррой с молоком и влезла к в окно императорской спальни; где тайком рассказала императрице Исмее всю правду о путешествии. Все же, несмотря на все разногласия… они младшие сестры брата, который больше не вернется. Но не потому, что умер. Он совершенно точно жив. И теперь ведет свои стратегии в мире скорых помощей, антибиотиков, буллинга, психологии и всяких… туристов.

— Съесть мне свои лучшие туфли — он точно успешен, — Исмея подняла свою чашку торжественно.

— И главное — счастлив.

Теперь Тильда знала, насколько это важно. В путешествии учишься так многому. Жизнь — она в принципе рискованное путешествие. Жаль, что так часто — столь короткое. Мы не были рождены терять так быстро. Теперь они узнали, зачем мы живем?

Ты узнал, Чак?..

Тиль и Ис порадовались за брата искренне. И поплакали тоже от души, обнявшись на кровати. Как не делали уже девятнадцать лет. Пусть и каждая о своем. У всех свои поводы плакать.

Шансы Фарра на успех, счастье и полноценную жизнь были серьезны и велики: ведь в том мире есть антибиотики, скорая помощь и светящиеся дощечки. А тут и ОК справились.

Ведь Хью Блэка тоже хватила «дистрофия»: к концу путешествия он вовсе не мог двигаться. Квилла Миль не могла пропустить столь интересный случай. Бимсу записался к ней в помощники не то из сантимента, не то потому, что Хью — отец его лучшей подруги. Теперь у бывшего юнги «Сциллы» даже седина пропадает, и плотник он в «От пуза» хоть куда.

Бывший юнга «Искателя Зари» превратился в ученика городского лекаря — единственного, что не боится покидать ее стены каждый день, разносить заказы и бегать на занятия в Башню Знаний. И провожать оттуда разносчицу Фриду обратно в процветающий трактир «От пуза» в переулке Падающей Звезды.

Башня Знаний. Ее башня. И — увы или ура — доктора Жиля Риньи, что прочно обосновался при библиотеке и не подлежит изгнанию. Основал эту самую школу, где она теперь главный историк. Заставляет ее ходить к Кунсту на завтрак, появляться на дворцовых приемах с ним под руку, будто он ей — отец. И порой пинает на «просто прогулки», как вот сегодня. Чтобы не киснуть в книгах и воспоминаниях. Вон — Сваль тоже, случайно открыв тайны солнечного ветра и звездной пыли, оставшись совершенно один на краю света среди медведей и гейзеров, не сдался. Построил маяк, камень за камнем. Достал из дыры миров корабль, людей, преемника — потомок которого и сидит на маяке до сих пор. Стал Видящим и легендой. И изменил мир навсегда.

А ты, Тильда — теперь у нас второй Сваль. У тебя и фамилия его, и путь.

Так что просто иди вперед и не оглядывайся на потерянное.

Тиль горько усмехнулась. Коснулась лица, словно хотела смахнуть слезу, но упершись в плотный материал и перья, вспомнила, что там — мерчевильская маска. Надежно хранит шрамы, прошлое и нерешаемые печали. Никто не увидит, что она — заслуженная героиня Объединенных Королевств, первооткрыватель, автор шести научных трактатов, друг императрицы и боевой товарищ ее отца — плачет.

Сегодня она точно чужая в королевстве. И завтра. А потом все вернется на круги своя. Школа, музей, приемы, планы экспедиций. Все хорошо. Все правильно.

И совершенно ничто. Тильда вздохнула. Иногда тоска сжимала сердце когтями так, что казалось, будто уже вздохнуть не получится никогда. Но каждый раз — получалось. Да и ведь это он ей и втолковывал: живи тем моментом, что есть. Радуйся. Подставляй щеки солнцу. Щурься. Живи. Пока можешь.

Рука Тильды нерешительно потянулась к завязкам на затылке. Но девушка тут же ее отдернула прочь. Нет. Она не готова объяснять Стольному тот ужас, который объясняет шрамы на лице… той, что вовсе не герой.

Шмыгнула носом. Вытерла незаметно рукавом. И присела на парапет фонтана — чтобы смотреть на людей, смотреть вокруг, а не внутрь, не на себя, свои шрамы и воспоминания. Немножко — это хорошо, но не слишком долго. Так ведь и с ума сойти можно.

Снова к горлу подступил комок. Это нормально. Все грустят порой. Пришлось снова проехаться по настырному носу манжетой из черного кружева. Она снова собирает волосы в косы.

Она смотрела на людей, а видела туман. И то и дело подтирала нос и щеки.