Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Тимур-завоеватель и исламский мир позднего средневековья
Шрифт:

Борец за веру

Война в Индии

Обратный путь из Индии

Распоряжаться земной жизнью

Самарканд

Поездка в Самарканд

Соборная мечеть

Гнев и великодушие

Аудиенция у Тимура

Центр мира

Свадьба

На пути в Китай

Связи с Китаем

Инцидент

Дальнейшие приготовления

Болезнь и смерть

Борьба за Самарканд

Конец Халила Султана

Гур-Эмир

Возможность распоряжаться миром

Перечень важных понятий

Хронологические таблицы

Генеалогические таблицы

Примечания

ВВЕДЕНИЕ
ВЕЛИКИЙ ТИМУР

Уничтожающим выглядит мнение современных историков о Тимурленге (1328-1405), полководце монгольского происхождения, которого в Европе знают как Тамерлана. По их свидетельствам, он был самым жестоким палачом всех времен, еще хуже Чингисхана; ужас и смерть сеял он по всему миру, от России до

Индии, от Малой Азии до границ Китая, не оставляя ничего кроме руин. Никогда нельзя будет соизмерить страдания, которые причинил Тимур бесчисленному количеству людей, с превращением Самарканда в блестящую столицу, тем превращением, которое осуществили угнанные ремесленники и мастера1.

Никто не собирается отрицать факты, на которые опирается это мнение. Но разве не удивительно, что четыреста лет назад как раз с осознанием этих фактов было совершенно другое мнение о Тимуре, именно на этих фактах основанное. Генуэзцу Батисте Фрегозо, который с 1479 до 1488 года был дожем в своем родном городе, а потом жил в изгнании во Франции2, принадлежит краткое жизнеописание Тимура, получившее широкое распространение в Европе в XVI веке: юноша благородного происхождения, но из обедневшей семьи, влачил жалкое существование, работая пастухом. Его товарищи провозгласили его во время игр повелителем, и он воспринимает это серьезно и заставляет их принести клятву верности, так как он желает добиться великих свершений. Они продают оюй скот, создают общество заговорщиков, которое живет ра.;6оямн. Искусной ловкостью и суровой справедливостью он сплачивает спою банду, привлекает на свою сторону войска, которые султан посылает против него, становится, наконец, властелином в своем отечестве, которое освобождает от чужеземного господства «сарацин и персидского короля». Он знает, как лучше всего управлять своим народом; ему стоит только кивнуть и любой выполняет свой долг. Еще никогда ни один полководец более остроумно, чем он, не организовывал и не руководил своим войском. Ничего удивительного, что он победоносно шел по всему миру! Своего величайшего триумфа он достиг в борьбе сосманским султаном Баязидом, который как раз намеревался завоевать Константинополь3.

Победа над грозным Баязидом, которого европейцы безуспешно пытались поставить на место, была, конечно, поводом благоприятно судить о Тимуре4. Но было бы ошибочным считать, что это суждение исчерпывающее. В поединке между Баязидом и Тимуром противопоставлены (для Батисты Фрегозо и придерживающихся этой точки зрения других авторов) унаследованное господство и завоеванное своими силами. И мораль этой истории такова: не следует полагаться на то, что досталось по наследству, так как поражение может быть ужасным! Тимур запер Баязида в клетку, приказывал ему во время обеда занимать место под столом, как собаке, для того чтобы он питался жалкими крохами; и всегда, когда полководец садился на своего коня, побежденный должен был становиться на четвереньки, чтобы быть для победителя опорой5. Без сомнения, обласканный фортуной, но прежде всего благодаря умелому и целеустремленному применению собственных способностей, мужских достоинств, Тимур добивается власти, идет от триумфа к триумфу, совершает поступки, подобные поступкам Дария, Александра, Цезаря, или даже затмевает их. Тимур подчинил скифов до далекой Волги, а ведь попытка укротить их до него никому не удавалась. Этот вывод, сделанный из широко распространенного сравнения всех великих личностей в мировой истории, появился в печати в 1577 году в Париже6.

Здесь Тимур выступает как выдающаяся историческая фигура, наилучшим образом объединившая фортуну и возможности. Эти два дара создают удачливого правителя7. Поэтому Тимур может выступать как символический образ эпохи, в которой открывается мир, предоставленный в распоряжение человека дела, — будь то маленькое итальянское государство, которое стоит организовать так, чтобы оно лучше всего служило поддержанию власти правителя (нередко узурпатора), или далекие страны, куда проникают не только первооткрыватели, но и конкистадоры. Это тот Тимур, о котором Марло (1564-1593) в 1587 году написал трагедию. Вплоть до XVII столетия она выдержала бесчисленное количество постановок, даже стала почти народной пьесой, которую больше не связывали с ее автором 8. Даже в далекой Москве, где в 1672 году по приказу царя было создано театральное общество, пьеса о Тимуре и Баязиде была первой, которую поставили на сцене 9. То, что Георг Фридрих Гендель в 1724 году развлекал английскую публику оперой «Тамерлан», показывает нам, каким долговечным было внимание к этой фигуре.

ГОСПОДИН СЧАСТЛИВЫХ ОБСТОЯТЕЛЬСТВ

Однако Тимуру отведена в истории роль лишь на ее европейских задворках. Его родина по ту сторону Окса [2] *. Туда он всегда возвращался из своих походов. Дело всей его жизни, подчинение почти всего исламского мира не было прочным, его сыновья и внуки едва ли были в состоянии сохранить свое наследство, не говоря уже о том, чтобы умножить его 10. Основатель индийской династии Моголов Бабур (прав. 1526-1530) происходил по отцовской линии в пятом поколении от Тимура. Только при могольском императоре Тимур был назван основателем. Из переработанных источников для него создали «Автобиографию» 11, явно составленную по обращу автобиографии Бабура 12, а также собрали его подлинные или мнимые приказы и указания, чтобы таким образом упарить себя и сведениях о ведении войн и искусстве управлять государством, которое ценили так же высоко, как и в Короне 13. Ценность этих произведений для исторического исследования сомнительна; они сопоставимы с высказываниями, вложенными в уста Мухаммеда, которые скорее мешают, чем помогают создать портрет исторического пророка.

2

* Окс - древнее название р.Амударья - Прим. ред.

Но кем же был Тимур и как он вписывается в исламскую историк» конца XIV столетия? Книга посвящена именно этому вопросу. Оказывается, присущее эпохе Ренессанса восприятие Тимура в качестве олицетворения нового человека, призванного владеть миром, не так уж ложно. Конечно, это представление на фоне исламской культуры XIII и XIV столетий выглядело иначе, чем в Европе нового времени.

Но как там, так и здесь это требования войны и контроля над завоеванными странами, которые заставляют действовать, а это вытекает из убеждения, что мир может бьггь использован и целях властителя. И войне нужно уметь организовать большое

количество людей, заставить их выступить в определенное время и подготовить все необходимое! Воспоминания о действиях Чингисхана, глубоко затрагивающих судьбу каждого верноподданного, не стерлись из памяти до появления Тимура в Мавераннахре. Но Яса, созданная великим монголом, не стала правилом, при помощи которого могли управлять страной в мирное время обыкновенные князья без харизмы завоевателя мира, избранного на небесах. Хотя в исламской культуре средневековья имеется абстрактное понятие государства, оно касается только цели всей мусульманской государственности: объединение всего человечества в одной-единственной, устроенной по Божьему закону коммуне. Таким образом, мечтали, как и раньше, об универсальной империи, но четких представлений, как должна выглядеть жизнь в этой коммуне, не было. Вся власть была связана с личностями; их интересам были фактически подчинены в XIV веке все институты 14, на исламском Востоке еще больше, чем в Египте и Сирии, так как по другую сторону Евфрата значительно уменьшился слой образованных горожан, представителей исламских учреждений из-за вторжения монголов 15. Любая узурпация была оправданна, поскольку она происходила исключительно для осуществления всеобщей государственной цели 16. Как могли бы муфтии помешать тому, кто, считаясь реставратором наследия Чингисхана и борцом за веру, увеличивая универсальную империю ислама, берется за оружие? Когда же в Европе с удивлением узнали о великом Тимуре, развитие современного государства здесь уже шло полным ходом. Богатые традициями династии работали уже давно над расширением своих территорий. Рождение новой власти, общественное устройство было сравнительно стабильным. Это важнейшие предпосылки для того, чтобы зародилась новая, буржуазная культура власти, признаком которой является стремление к разумной организации государства 17 и в которой поэтому ценится убежденность в том, что мужские достоинства, осмотрительность и смелость, будут вознаграждены.

Но крепнущая и стремящаяся к власти буржуазия как раз не является фоном, на котором можно рассматривать биографию Тимура. Деятельность исторического Тимура больше отмечена непрочностью политических отношений, крахом порядки, основанного не на личных связях. Но не только это. Больше не испытывали безграничного уважения к нормам повседневных поступков, которые, согласно теории, Бог установил как обязательные в шариате раз и навсегда и которые настолько глубоко проникли в жизнь, что современный европеец представить себе это не может. Идеалы аскетов, которым так настоятельно приписывалось движение за смирение в XI и XII столетиях, оказались теперь затасканными и больше не соответствующими времени. Скрупулезное следование закону больше не было тем правильным путем, которым можно было приблизиться к творцу и хранителю миров. Согласно новому суфийскому учению, которое с начала монгольского периода привлекло к себе верующих, богоискатель мог предаваться пьянству, чтобы проникнуть в сферу «сокровенного» в период отключения интеллекта, ту область собственного бытия, в которой проявляется наглядно господство единого Бога. Магия, искусство предсказания, священный культ проникали в жизненно важные центры многих мусульман и образовывали стойкими элементами своеобразную мешанину.

Шариат сказал человеку, как он должен строить человеческую жизнь и мир. В то же время — и к тому же в резком противоречии — суннитская теология учила с X столетия, что движение мира можно понять не из этих (присущих ей) критериев, а что это зависит в каждое мгновение от непостижимой воли Бога; сам мир, а следовательно, и человек в нем существуют без собственной жизненной силы. Как он должен выполнять этот закон? На этот вопрос суннитская теология не знала никакого ответа.

Не теология, а новый суфизм ХШ-ХIV столетия, пронизанный богатством мыслей, снова осуществлял рациональную связь между человеком и миром, связь, в которую шариат никак не хотел вписываться, так как исходную точку умозрения представлял мир не как данность, которая должна быть создана по меркам божьего закона, а как сплетение влияющих друг на друга сил природы. Так понос мышление объявило снова мир поддающимся объяснению и выхватило его из неразгаданного решении Бога. Однако магические представления о причинности различных уровнен происходившего -- движение звезд, рождение и исчезновение в природе, поступки человека — связаны друг с другом. Для такого толкования мира, которое было господствующим но времена Тимура в исламской культуре, необычная судьба этого человека вытекала из того, что он был «господином счастливых обстоятельств»18, но лучше сказать — он должен был появиться для своих величайших дел.

РАССКАЗ О ТИМУРЕ

Чтобы понять взлет Тимура, недостаточно только передать и перечислить точно установленные факты. Так называемые факты в конце концов банальны; и они останутся таковыми, если их связать с тенденциями развития общества и мировой политикой, если им подставить определенные «менталитета» или «действенные структуры». Конечно, все это относится и к анализу личности на фоне ее времени, но историческое описание этим не исчерпывается. Так как оно, в сущности, имеет дело с явлениями, которые частично молено объяснить с научной точки зрения, оно не может избежать повествования еще и потому, что говорит не столько об отдельных действующих лицах, сколько о структурах и тенденциях. История без личности содержит противоречие в самой себе.

Прежде всего, однако, такое обращение с прошлым заставляет пожалеть об отсутствии уважения к присущему ему достоинству, уважения к тем, кто жил в условиях отличных от наших. Мир им представлялся так, как это дошло до нас в первоисточниках. Поэтому я буду рассказывать постоянно о Тимуре и его времени так, как в то время сообщали друг другу о чем-то необычном, свидетелем которого стали. Имеет смысл сделать понятной манеру летописца выражать свои мысли, чтобы увидеть в ней путеводитель, который наряду с фактами и их толкованием приведет нас к пониманию личности Тимура, его сущности. Но заинтересованный читатель должен испытывать и наслаждение, открывая далекий чуждый мир. В первой книге изложены в сжатой форме исторические предпосылки появления Тимура; советуем при чтении пользоваться приложениями, особенно к главе «Чагатай». Войны Тимура и его политика в отношении других исламских государств — все это образует в следующих книгах первый слой, слон повествования. Над ним лежит слой общих религиозных и политических представлений той эпохи, и читатель узнает, как люди, которые становились свидетелями страшных времен, объясняли себе мир, чтобы суметь его вообще вынести. Все это звучит уже в первой книге, но объясняется в более поздних частях. Особенно выделенные курсивом переводы и заключительные главы в конце второй, третьей и четвертой книг должны открыть читателю тот, второй слой.

Поделиться с друзьями: