Титан империи 2

— Ты и недели здесь не пробудешь. А может быть, все случится уже завтра. Или даже сегодня.

— Скажешь тоже! Я дочь сталкера, Женя! Знаю, как относятся к таким, как я, за решеткой. Повышенные сроки, самые суровые условия, работа на износ… Черт…

Ее глаза заполнились слезами, Лена оттолкнула меня и закрылась руками, а ее плечи начали вздрагивать.

Пока она пыталась справиться с собой, я снова поглядел в свою «щелочку». За стеклом по-прежнему было пусто.

— А Горн что обещал тебе за содействие?

— Он… — вытерла она слезы и снова посмотрела на меня, — обещал скостить мне срок, если я выложу все про тебя и подтвержу показания на суде. С пятнадцати лет до десяти — в колонии общего режима.

— И ты ему поверила?

— Женя, ты не заметил мои кандалы, или тебя ими пи***нуть, чтобы ты посмотрел на них поближе? Не я сижу сейчас в расфуфыренной рубашечке и сверкаю родовым перстнем на пальчике!

— Этот родовой перстень имеет очень полезное свойство. Он может вытащить тебя из кандалов. Конечно, в том случае, если ты перестанешь вести себя как дура.

— Хорошо. Какие у тебя условия?

— Те же самые. Расскажешь мне все про людей, с которыми знаешься. Про сталкеров. Ты же дочь сталкера?

— Чего память отшибло, что ли? Не просто сталкера, а Вепря, царство ему небесное мудаку. Так и знала, что тебе всегда было на меня насрать…

— Значит, да, — вздохнул я. — Раз «хлопушки» умеешь собирать и батя у тебя хоть куда, значит, ты в этой среде по самые уши. Сдашь мне всех, кого сможешь вспомнить — от первой до последней сошки. И особенно ту крысу, что работала с Расколькниковым и вывозила материалы с ФОЗа. Будешь искренней, тогда и заскучать здесь не успеешь. А если нет…

И я присел на краешек стола.

— А если нет… Скорее всего, я в любом случае тебя вытащу, и мы разойдемся. Но вот защищаться от своих дружков тебе придется самостоятельно. Никто же не поверит, если ты заявишь, что ничего не сказала ни следователю, ни инквизитору, и тебя выпустили за красивые глаза.

Я замолчал, а Лену затрясло. Затем она побледнела, потом позеленела, и, наконец. стала красной как помидор.

— Женька… Ну ты и МУДАК!

— Ну что по рукам? — я изобразил самую невинную улыбку, на которую был способен.

— Мелкий, заносчивый слизняк! — схватилась она за голову и, быстро скатываясь в истерику, затараторила: — И как я могла купиться на такого как ты? Ты же сволочь, паразит, таракан и бездарь! Говорили мне — нахер ты с этим мажором связалась! Он же тебя кинет, а потом свалит при первой возможности! А он еще и шантажирует меня, что выпустит на волю!

— Ты можешь переселиться ко мне в усадьбу. Мы поможем тебе залечь на дно.

— Да, и что я там буду делать в усадьбе твоей?! Сидеть в подвале до конца дней?

— Лена, выбирай, — я взял ее за плечи. — Либо пятнадцать лет лагерей. Либо ты сейчас начнешь новую жизнь и поможешь мне. И имей в виду, что даже если тебя реально отправят в колонию на десятку, и недели не пройдет, как про тебя шепнут местным воротилам, и тебя прирежут за то, что ты раскрыла рот в присутствии его преосвященства.

— Черт… — девушка сглотнула слезы.

И тут за дверью послышался шум и голоса. Похоже, наше «свидание» подходит к концу. Это заметила и моя испуганная собеседница.

— Ладно-ладно, убедил, — закивала она. — Я все скажу. Пусть я буду крысой…

— Лена, ты не крыса. Ты просто напуганная девушка, которую использовали с самого рождения. Но этих мудаков мы вырежем с корнем. А тебе найдем хорошую работу.

— Ага… — буркнула она. — Горшки за вами выносить? Ваше благородие-с? Чего изволите-с? Почесать вам пятки-с? Или встать раком и задрать юбку-с?

— Хорош паясничать. Найду тебе работу по твоему профилю. Сама же говорила, что с детства дружишь с реагентами? Будет тебе занятие…

— Если ты думаешь, что я сейчас рассыплюсь в благодарностях, то…

И тут кто-то постучался в дверь.

— Все! Теперь просто жди.

— Чего мне еще остается?.. — опустила она плечи и закрыла лицо руками.

Дверь приоткрылась, и в щелочке показался нос Перцева.

— Ваше благородие, вас ищут-с!

— Ага, уже иду, — подмигнул я дрожащей Лене и пошел на выход.

— Женя!

Я задержался и закрыл дверь.

— Что?

— Скажи, ты же всегда мне врал? — спросила девушка, не оборачиваясь. — Был такой простой, даже наивный паренек, пусть и со странностями. А теперь ты… как будто другой? Ты же всегда притворялся, да?

— Не всегда… Но Нексус меняет людей, — вздохнул я и вышел за порог.

* * *

В кабинете Зубра все было по-спартански просто. Стул, стол да шкафы у стен. Он не позволял себе даже диван — это расслабляло.

— И сколько их? — с подозрением спросил он, прижимая телефон к уху.

— Пришли в почти полном составе, Василий Григорьевич, — прозвучал из динамика голос Клима Павличенко, командира роты ликвидаторов рода. — Не хватает только десяти человек, но они как в воду канули. Видать, не забыли своего хозяина… Земля ему стекловатой. Ждем-с их в рядах сталкеров, а затем на виселице.

— Интересно… — откинулся на стул Зубр. — А остальные хотят служить роду, который уничтожил их хозяина?

— Они выразились примерно так: «раз Герасимов бросил нас в самое пекло, а сам свалил, то и мы свалим от него». Но нельзя и исключать и того, что они просто здраво рассудили: сталкинг и ликвидация Монолитов — это не одно и то же. Я многих знаю. Они честные ребята, просто оказавшиеся в услужении у мудака.

А еще нельзя исключать, что среди них есть крысы…

— Кто их возглавляет? Алексей?

— Да, Алексей Воронов. Вы на него не обижайтесь, Василий Григорьевич. Он мужик хороший, просто иногда уж шибко прямолинейный. Любит говорить то, что думает. Но мы с ним даже пили как-то…

— Хорошо, — задумчиво вздохнул Зубр. — Раз они горят желанием закрывать Монолиты, то мы не имеем права им отказывать. Пусть осваиваются. И… приглядывай за Вороновым и его приближенными. А лучше сделаем так: расформируем подразделение и перетасуем его с нашими парнями. Получится сразу две роты. Отдай одну под командование Воронова, но дай ему сержантов из наших людей. А то мало ли…