Титан империи 2

— Скажет — не доверяем!

— Вот докажет свою верность делом, тогда и будет формировать сержантский состав так, как ему угодно.

— Есть! Разрешите выполнять?

— Да. И не тяни. Время дорого.

— Конец связи.

Клим отключился, и только Зубр протянул руку к чашке остывшего зеленого чая, как мимо открытой двери промелькнуло что-то…голубое?

— Что за черт? — пробормотал дворецкий и, отложив трубку, прошел к выходу из кабинета.

Он уже совсем свихнулся, или вправду мимо дверного проема промелькнула кружащаяся незнакомка с голубыми волосами?

Ни одна из служанок не красила волосы в такой вульгарный цвет. Это было строжайше запрещено правилом № 56 внутреннего устава поместья. И танцевать в коридорах тоже — правило № 112. Или же это…

— Анастасия Михайловна? — выглянул он в коридор и успел увидеть юбку, которая на долю секунды мелькнула за поворотом.

Значит, не показалось!

Василий Григорьевич Зубр всегда знал, что он живет в сумасшедшем доме. Однако с появлением в усадьбе его благородия Евгения Михайловича с сестрой, это чувство усилилось стократно.

Зубр тут же поспешил в другую сторону — наперерез незнакомке. Он знал в усадьбе каждый угол, каждый закоулок. Так что срезать коридор было делом двух пружин, который открывали скрытые ходы в стенах.

— Ага! — выпалил Зубр, выскочив в малую гостиную, куда должна была выйти таинственная Мальвина.

Но нет. Встретили его только удивленные глаза Глаши, которая с невинным видом порхала между книжных шкафов с гвоздодером и отверткой в руках.

— Василий Григорьевич, все хорошо? — захлопала она длинными ресницами.

— Здесь кто-то проходил? — спросил Зубр.

— Где?

— Вот тут в гостиной? Видала девицу с синими волосами?

— Нет… Я тут одна. Может, хозяина спросить? Он же вернулся?

— Увы, нет. Но… — осекся Зубр и, махнув рукой, покинул гостиную.

Одно из двух. Либо Глаша ему врет, и тут действительно бегает некое голубоглазое существо, либо он стареет.

А зачем ей гвоздодер?

Зубр бросился обратно, но на месте Глаши нашел только пару гвоздей и россыпь пуль.

* * *

Не успел я выйти из допросной, как меня под локоть поймала Герда. Тут же, вытянувшись в струнку, трясся и Перцев со своими подчиненными.

— Ты чего тут делаешь?! — шикнула она на меня, и мы пошли прочь. — Ты же вроде свалил?

— Появилось неотложное дело, — улыбнулся я. — Как там Горн?

— В порядке, — буркнула она, когда мы зашли за угол. — Ему не привыкать валяться в отключке после трансформации. А тебе, Скалозубов, неплохо бы объясниться. О чем ты там болтал с подследственной?

— Обсуждали детали сотрудничества. Она поможет нам очистить город от всякой мрази, а мы ей — свободу и защиту.

— Мы это кто? Ты что ли?

— Ага. Я отвечаю за Фаустово, как сюзерен и хранитель уезда. Поэтому дело Игнатьевой касается и меня тоже. Напрямую.

— Да уж. Как твоей бывшей бабы! — хмыкнула Герда.

— Да, моей бывшей бабы… И коллеги по опасному диверсионному ремеслу!

— Чего?! Какому-какому ремеслу?

— Спросишь у Горна, когда он проснется. Игнатьева со мной, ибо помогала мне вытравливать сталкерскую сволочь из нор. И вполне успешно, как ты можешь увидеть. Поэтому я требую ее освобождения в рамках дальнейшей работы по ликвидации сталкерского подполья. И немедленно!

— Женя, ты чего?.. Или Людвиг тебя по башке сильно приложил?! Требовать такое! Она поймана с поличным!

— И что? Разве для инквизиции есть что-то невозможное?

— Да все возможно, но просить отпустить преступницу… На каком основании?!

— На основании верной службы Империи.

И я бегло рассказал ей то же самое, что недавно втолковывал Горну: сколько сталкеровского народу мне удалось уничтожить за минувшие двое суток, и что злостный преступник Скалозубов — никакой не преступник, а герой, и его неплохо бы уже носить на руках, а не шикать на него сквозь зубы.

— Это… невозможно! Ей грозит пятнаха лагерей!

— А должна грозить медаль за службу Империи. Короче, либо мы помогаем ей выбраться прямо сейчас, либо я буду ходатайствовать, чтобы в деле Игнатьевой стоял факт того, что мы с ней действовали по личному распоряжению моего отца — покойного графа Михаила Александровича Скалозубова, верного слуги Императора. И я поручусь за нее как его наследник и глава рода. Она мне нужна, Герда! Я хочу взять ее на поруки!

— Тогда обращайся к Горну! Или к тому мудаку, который тут за главного! Но этой шкуры не видно еще со вчера!

— Шкура сама скоро окажется на скамье подсудимых, бумаги доказывающие его преступления я тоже передал Горну. А сам он сейчас в неадекватном состоянии. Так что ты, Герда, главная в этом здании, — мило улыбнулся я и легонько ткнул ее в плечико. — Ладно, если ты боишься и не хочешь мне помочь, то придется писать Его Величеству, как обижают верных Ему слуг и вместо наград раздают сроки. У тебя есть гербовая бумага?

— Пиши-пиши, меня ты к этому не прицепишь!

— Я и не собираюсь. К тебе у меня нет претензий. Ты же всего лишь кукла на ниточках.

— Чего?!

— А я предлагаю тебе оторваться и уже начать думать своей головой. После всего случившегося, очевидно, что работать с Горном вы уже вряд ли будете. Да и вообще, милая, если дело мы не замнем, скандальчик вас ожидает аховый. Сама прикинь — один из людей инквизитора нападает на свидетеля и убивает еще два десятка человек посреди Следственного изолятора. И это во время следствия по делу нексопоклонника Герасимова. Смекаешь, какой это писец?

— И ты предлагаешь мне работать с… тобой?!

— Или сиди и жди, пока у Горна отвалится хвост, а в столице узнают про то, что тут натворил Людвиг. А они узнают и без моей помощи. Репутация инквизиции при дворе Его Высочества и так периодически трещит по швам, не так ли?

— Ох, Женя…

— Сколько, кстати, его преосвященство проведет в отключке?

— Пару дней, наверное. Транквилизатор может и слона свалить. Другого мы не держим — не подействует.

— Вот. И все эти два дня именно тебе придется разгребать все дермище. Хочешь сладить с Фаустово без моей помощи? Или мы все-таки… подружимся?