Титан
Шрифт:
Шмидт отдал короткий приказ шоферу, машина обогнула здание и выехала на заросшее травой поле аэродрома, где Ника поджидал уже заведенный двухмоторный «Стука». Машина затормозила перед самолетом, и Ник со Шмидтом вышли.
— Что будет со мной? — спросил Шмидт.
— Ты тоже летишь. Давай в самолет.
Шмидт колебался. Ник перехватил его взгляд, брошенный в сторону аэропорта. И тогда он увидел, как с той стороны показалась бронемашина. Быстро набирая скорость, она ехала в их сторону.
Ник наставил револьвер на Шмидта.
— Я не говорил ему! — вскричал тот. — Он сам догадался!
Ник выстрелил дважды, целясь ему в грудь. Шмидт повалился на
— Взлетай! — заорал Ник, захлопывая за собой дверцу трапа, и прибавил по-немецки: — Пошел!
К его удивлению, летчик повиновался. Взревели моторы, и самолет начал разгоняться по полю. Одновременно Ник услышал начавшуюся пальбу. Он упал лицом вниз на пол, и в ту же секунду правый борт фюзеляжа прошила очередь. «Стука» взмыл в воздух. Ник подполз к иллюминатору и выглянул. Броневик быстро уменьшался в размерах, по мере того как самолет набирал высоту. Немцы все еще стреляли, но Ник уже понял, что спасен.
— Шмидт сказал Дольфусу, кто вы такой, — прокричал летчик, перекрывая шум моторов. — По пути на аэродром. Мне приказали не взлетать.
Ник пробрался в кабину, удивляясь про себя тому, что летчик так хорошо говорит по-английски.
— Почему же вы взлетели? — спросил он.
— Мы слышали о заговоре Винтерфельдта. Вернее, о подготовке этого заговора. Нацисты пытались держать это в секрете, но слухи все же просочились через тюремные стены. Многие из нас думают, что правда была на стороне Винтерфельдта. Мы знаем, что творится в «Фулсбюттель». Что там пытают бедняг евреев. Поэтому, когда мне передали, что вы Ник Флеминг, я понял, что это хорошая возможность для меня выбраться в Лондон.
Ник опустился на место второго пилота.
— Вы покидаете Германию навсегда?
— Я вернусь, когда здесь не будет нацистов. Кстати, меня зовут Арндт Сименс.
Он протянул Нику правую руку, и тот пожал ее.
— Я рад с вами познакомиться, Арндт, — сказал уже успокоившийся Ник. — Думаете, дотянем до Лондона?
— Я лечу к голландской границе. Вы ведь сказали Шмидту, что собираетесь в Копенганен? Вот они и будут искать нас на севере. Я думаю, что все обойдется. Немного потрясет: на западе неважная погода. Но зато облака спрячут нас. Вы убили Шмидта?
— Да.
— Хорошо. Этот мерзавец заслужил смерть. Пристегивайтесь — первые кочки!
И самолет нырнул в большое облако.
Ататюрк заказал для себя президентский поезд, который был изготовлен фирмой «Линк-Хофман-Буш» и главным достоинством которого была огромная мраморная ванная комната с мраморной же ванной.
В тот же день, когда Ник совершил побег из «Фулсбюттель», поезд турецкого диктатора въехал на берлинский Шлесише-банхоф, где Ататюрка встречали сам фюрер, вся нацистская верхушка, почетный караул и оркестр, исполнявший попеременно то турецкий национальный гимн, то «Хорст Бессель». Затем процессия с высоким гостем проследовала через весь Берлин в Канцелярию, расположенную на Вильгельмплац. Здесь на втором этаже был балкон, сделанный по распоряжению Гитлера вскоре после его прихода к власти. Оба диктатора вышли на этот балкон, чтобы поприветствовать воодушевленную толпу, собравшуюся внизу. Многих потрясла расправа с Ремом, происшедшая тем летом, но не было никакого сомнения в том, что Адольф Гитлер пока сохраняет поддержку подавляющего большинства немцев.
Вечером в Канцелярии состоялся торжественный прием, на который были приглашены все дипломаты, а также берлинская верхушка. Диана Рамсчайлд
беседовала с французским пресс-атташе, ожидая, когда ей удастся переговорить насчет Ника с Ататюрком наедине. Случай представился очень скоро. Ровно в девять часов Ататюрк, одетый в великолепный белый китель, разрезая грудью, увешанной орденами, драгоценностями и лентами, публику, направился к женщине, к которой он до сих пор питал романтическую привязанность. Помимо того, что она еще являлась его деловым партнером.— У меня новости для тебя, — сказал он, взяв ее за руку. — Пойдем на террасу, там никого нет, и я заодно смогу покурить.
Он вывел ее через застекленные двери на террасу. Гитлер не выносил табака. Гости иногда закуривали на свой страх и риск. В помещениях Канцелярии никогда нельзя было уловить запах дыма.
Вечерний воздух был прохладен и свеж. Ожидался дождь.
— Боюсь, мои новости не будут тебе в радость, — продолжил Ататюрк, закуривая турецкую сигарету и с наслаждением выпуская первый дым. — Гитлер и Геринг рвут и мечут. Сегодня днем из «Фулсбюттель» сбежал Ник Флеминг.
— Он… сбежал? — тихо переспросила она.
— Да. Не везет тебе с этим человеком. Или, наоборот, ему просто дьявольски везет. Человек Лысого Али убил другого, теперь и гестапо его упустило. Мне очень жаль.
Она вдруг рассмеялась. Ататюрк нахмурился.
— Ты находишь мое сообщение забавным? — спросил он.
— Нет, просто это смех облегчения! Ведь я как раз хотела просить тебя употребить твое влияние на Гитлера с тем, чтобы Ника отпустили, а он сбежал сам! Слава Богу!
— Диана, порой мне трудно тебя понять. Я полагал, что ты ненавидишь Ника Флеминга.
— Я тоже так думала, но, выходит, заблуждалась. — Она беспомощно развела руками. — Выходит, я все еще люблю его. И наверно всегда любила.
Ататюрк склонился к руке в длинной перчатке и поцеловал ее.
— О женщины, — сказал он. — Они способны бесконечно восхищать. Но знаешь, я немного ревную к Нику Флемингу. Должно быть, это необыкновенный человек, раз смог однажды внушить к себе такую неистребимую любовь.
— Да, — согласилась она, глядя на луну, освещавшую верхушки лип. — Он необыкновенный. По крайней мере, для меня.
Дикая мысль родилась в ее голове: а вдруг наступит день, когда ей удастся возродить в Нике любовь к себе? Ту жаркую любовь, которой он пылал много лет назад?
ЧАСТЬ ПЯТАЯ
В МИРЕ ВОЙНА
1939–1942
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ
В мае 1939 года самой большой новостью в газетных светских хрониках был предстоящий прием в честь Сильвии Флеминг, которая стала самой шикарной девушкой года точно так же, как Бренда Фрезиер была самой шикарной в прошлом году.
Фотографии с изображением Сильвии печатались практически везде. Эта необыкновенная красавица, обладающая стройной фигурой и каштановыми волосами, была равно хороша в вечернем платье, спортивном костюме и купальнике. Ее фотографировали в клубе «Аист» в окружении поклонников из высшего света, в театре, на бегах, на матчах по водному поло у Лонг-Айленда, на паруснике среди волн пролива, в седле на дорогах Коннектикута. Казалось, измученная депрессией публика никак не может насытиться новостями об этой светской красавице, а подробности ее выхода в свет репортеры описывали с энтузиазмом.