Тьма идет!

Во-вторых, красавцем я бы его тоже не назвал. И дело тут не в возрасте. Противоестественно худое тело, закутанное в грязное рубище. Казалось, кости его просто обтянуты кожей, а на последней заметны многочисленные шрамы. Пленника явно и неоднократно били кнутом. Изъеденное следами оспин лицо. Мутные, заплывшие бельмом глаза делали слепой взгляд пленника каким-то мистическим и пугающим.

Волосы единственное, что отличалось в лучшую сторону. Длинные, седые, они свисали до пояса ровными, волосок к волоску, прядями и были тщательно расчесаны, словно пленник не в темнице сидел, а только что из салона красоты.

Дополняли образ ручные и ножные кандалы, соединенные для верности цепью, которая не позволяла старику поднять руки выше пояса.

Но больше всего меня, да и не только меня, заинтересовало не это. Всплывающая подсказка обозначила пленника тремя серыми знаками вопроса.

— Сбейте с него цепи, — приказал я. С обладателями трех вопросительных знаков лучше не ссориться — себе дороже. А бонусы от дружбы могут быть значительными. Тот же Разгарантолаг тому пример. Эх-х-х, как там это чешуйчатое недоразумение поживает? Вот уж не думал, что мне будет не хватать этой ящерки.

И компенсацию, которая хоть как-то могла примирить меня с потерей, мы так и не получили!

— Может, не будем торопиться, — попытался остановить меня Ирондюк, — а сначала допросим?

— Враг нашего врага — наш друг, — заметил я. — Это просто пленник.

— О нет! — полушепотом простонала Нисса.

— Он опять это сделал, — вторила подруге Или.

Сделал что? Проклятье, я все же сказал это слово!

Краем взгляда успеваю отметить, что Нисса взяла Или под локоток и тащит подальше от места событий, но валькирия не сопротивляется. Да ладно! Это же просто слово, случайно вырвалось. Неужели она и правда верит, что это какой-то скрытый босс? Даже если это и так, то он не сможет на нас напасть. Мы же в только что захваченном замке! А он в ближайшую неделю мирная зона… наверное.

Интересно, это я сейчас что, себя убедить пытаюсь?

— Всегда бывают исключения, — не отступал глава железок.

Общая паранойя передалась и мне. Я с опаской посмотрел на пленника, но он нас картинно игнорировал, словно не слышал и вообще не понимал, что сейчас решается его судьба. Поставив лицо солнечным лучам, он молча наслаждался теплом. Действительно, странный темный эльф. Они же подземные жители и на поверхности должны чувствовать себя ровно так же, как я в подземельях — неуютно.

— Так мне снимать с него цепи или нет? — влез Дарлит.

— Ладно, снимай, — внезапно решился Ирондюк. — Надеюсь, мы об этом не пожалеем.

Со снятием цепей произошла заминка. Выудивший из инвентаря походную кузницу Дарлит остановился, не успев начать.

— Уровень навыка недостаточен, — сообщил он. — Похоже, тут мастер нужен, если не выше.

— Ты самый раскаченный кузнец в клане, — возмутился Ирондюк. — Где мы найдем мастера, а тем более кого-то выше? Чжуси, Тук у вас лишних мастеров-кузнецов нет?

Чжуси молча покрутил головой, я повторил его жест. Насколько помню, мастер в нашем клане один, да и тот алхимии, а выше Хеймнара в Безумном легионе никто не поднялся.

— У нас в клане есть кузнец с мастерством, — обрадовал нас очень вовремя подошедший Шрек. Разобравшись с первичными делами замка, он все же решил проверить, что происходит в его владениях. Договор — договором, но личный пригляд не помешает.

Ирондюк слега напрягся. Понимаю, вдруг на освобождение пленника завязан какой-нибудь бонус или задание, доступное только освободителю. Но выбора у нас нет, как и нужного кузнеца.

Он посмотрел на меня и Чжуси, дождался согласных кивков и несколько разочаровано произнес:

— Зови сюда своего кузнеца.

— Чего его звать, если я здесь, — хмыкнул Шрек, достав из инвентаря походную кузницу, как только что сделал Дарлит. Только у этой качество несколько выше. Это сразу в глаза бросается. Небольшая наковальня отполирована до зеркального блеска. Клещи и молоток с серебряной инкрустацией. Зачем она для рабочих инструментов — даже не спрашивайте, но выглядит солидно.

Разработчики вообще любят подчеркивать качество снаряжения красивостями, зачастую совершенно нефункциональными. Эпический меч или посох обязательно будет украшен драгоценным камнем размером с куриное (хорошо хоть не страусиное) яйцо и искусными узорами. Да еще и светиться в битве, словно новогодняя елка. Чтобы обладатель особо ценного девайса выделялся из толпы и мог, согласно старику Фрейду, немного по доминировать над окружающими, не имеющими статусной цацки.

Когда с пленника упали ручные кандалы, все как-то машинально сделали шаг назад, словно боялись, что темный эльф кинется в атаку. Когда судьбу ручных кандалов разделили ножные — радиус отчуждения еще больше увеличился.

Слепой эльф потер руки, разминая затекшие кисти, и с шумом втянул воздух.

— Столько времени. Не думал, что меня освободят наземники. — Это были первые слова, сорвавшиеся с его губ. — Похоже, очередной великий поход в самом разгаре. Иначе, зачем перемещать мое узилище ближе к поверхности, — задумчиво добавил он, вновь подставив лицо солнцу.

— Дома темных эльфов осаждают столицу, — подтвердил я, раздумывая, как бы аккуратно подвести пленника к самому важному.

— Почему матриархи неуязвимы?! — Ирондюк решил не откладывать дело в долгий ящик, а ударил вопросом сходу, наотмашь. Настоящий дипломат!

Как ни странно, его подход сработал. Вот только ответ вышел расплывчатым.

— Пошедшие в великий поход матриархи не неуязвимы — они прокляты. Прокляты милостью богини, — губы слепого эльфа исказила презрительная усмешка. Своей богиней он Лиллит явно не считает. Это хорошо.

— Прокляты милостью? Это как? — озвучил общую мысль Ирондюк, а мы затаили дыхание в ожидании ответа. Неужели оно!

— У всего есть цена. Богиня постоянно требует с них плату за даруемую милость, — многозначительно выдал эльф и замолчал.

— И что это значит? — попытался поторопить бывшего пленника Ирондюк.

Темный эльф посмотрел прямо на него слепыми глазами.

— Наземники, вы такие нетерпеливые. Вечно куда-то торопитесь, спешите. Все тщета, пепел и тлен.

— И все же? — Ирондюк не терял надежды разговорить неуступчивого эльфа.

Старик вновь посмотрел на него (может он не такой слепой, как нам кажется?) поднял скрюченный палец к небесам и произнес:

— Не будет платы — милость станет проклятьем.