Тьма века сего

— Камень. Он ведь здесь самая главная, самая прочная и одновременно самая хрупкая деталь. Конструкция уже неполноценна и почти неуправляема, посему сейчас отец пытается не столько разобраться в самой технике, сколько… как же вам объяснить… старается соединиться с магистериумом, чтобы управлять механизмом через камень, а не камнем через механизм.

Харт снова взялся за центральные кристаллы ладонями, закрыв глаза и сжав губы в тонкую бледную полоску; на лбу и висках выступили крупные капли пота, а дыхание, казалось, остановилось вовсе. Два кольца над друзой закрутились быстрее, и теперь стало видно, что в зеленом нутре магистериума действительно пробуждается сияние — все ярче и ярче…

— Стой!

От крика Урсулы Курт и Мартин вздрогнули и отступили, а Грегор подпрыгнул на месте, тихо пискнув, точно придушенный щенок — настолько крик этот был не женским и почти не человеческим. Чародейка выгнулась, сжав зубы, и рука ее, сжимающая мешочек с кристаллом, распрямилась, сорвав шнурок с напрягшейся шеи. Харт остался стоять, как стоял, не шевелясь, не открывая глаз, и происходящее вокруг то ли не воспринимал, то ли игнорировал. В креплении колец что-то хрустнуло, и оба они завращались так, что почти слились в шар, мельтешащий огнями сияющих кристаллов.

Урсула закричала снова — уже без слов, просто злобно и болезненно, вскинув обе руки перед собой в знакомом до боли жесте. Курт рефлекторно пригнулся, понимая вместе с тем, что это не поможет и не спасет, и увидел, как темно-алая волна, похожая на свет затухающего костра, разбилась о невидимую сферу, укрывающую тумбу с камнем и стоящих вокруг людей. Мартин издал нечленораздельный звук, отшатнувшись, стриг коротко ругнулся и отступил назад, а Харт громко, с хрипом, вдохнул и сжал кристаллы так, что на миг показалось — неразрушимый магистериум сейчас не выдержит и треснет в его ладонях.

Урсула содрогалась в конвульсиях, крича сквозь сжатые зубы уже беспрерывно и оглушительно, срываясь на визг, и беспорядочно колошматила ударами куда придется — снова алая волна разбилась о защиту магистериума, потом разлетелся в куски мраморный Плутон, от третьего удара огромным фонтаном взвилась к небу вода в бассейне и рухнул наземь еще один расколотый купидон…

Кольца вращались с низким гудением и так стремительно, что даже огоньки кристаллов уже казались не размытыми пятнами, а извилистыми полосами, и центральная друза засияла ярко, густо, пронзительно, но словно бы весь свой свет удерживая внутри и не изливая вовне, не освещая пространство вокруг ни на йоту. Харт сипло выдохнул, сухожилия на его шее напряглись, словно он пытался оторвать от земли мраморную тумбу, и кристаллы в центре вспыхнули еще ярче, почти слившись в единый горящий монолит.

Урсула уже не визжала, а лишь громко хрипела, изогнувшись и окаменев, точно в столбняке, и перекосившееся лицо вдруг как-то будто обвисло, искривилось, смялось. Тело ее исказилось, каждый сустав вывернуло под невероятным углом, и плоть, как растопленный воск, медленно, вязко потекла с костей.

— Господь Иисус… — испуганно пробормотал Грегор.

Курт торопливо зарядил арбалет, видя, что Мартин уже вскидывает готовое к выстрелу оружие, и в этот момент чародейка, в последний раз всхрипнув, покачнулась и рухнула с крыши вниз. Тело ударилось о землю с громким хлюпом, буквально размазавшись в отвратительную розово-желтую массу и разлетевшись в клочья и брызги; сплющившийся череп приподнялся, беззвучно шевельнув челюстью, упал обратно в грязное месиво и стремительно, словно снежный комок в костре, начал истаивать и растекаться…

— Господи… — сдавленно повторил Грегор, подавившись на последних звуках, и шарахнулся назад, налетев спиной на стрига.

Фон Вегерхоф что-то сказал, но его слова потонули в оглушительном гуле — кольца «поводыря» слились в движении совершенно, центральная друза словно потерялась в собственном сиянии, опоры и крепления деталей задребезжали и, кажется, плюнули искрами. Харт отшатнулся, вскинув руки и распахнув глаза, почти отпрыгнул на два шага прочь от механизма и хрипло, с явным усилием крикнул:

— Вон!

Стриг сорвался с места, очутившись у двери за какой-то миг и столь же молниеносно отпер ее, едва не сорвав один из ликов Януса, распахнул створку и отступил в сторону, пропуская вперед остальных. Харт выбежал первым, таща бледного спотыкающегося сына за руку, хотя и сам выглядел немногим лучше и заметно пошатывался на ходу. Мартин замялся у двери, явно пытаясь пропустить Курта вперед; стриг, непотребно рявкнув, с силой толкнул его в спину, выпихнув в проем, следом подтолкнул майстера инквизитора первого ранга и выбежал из каведиума последним.

Гудение «поводыря» заполонило весь дом, и казалось — дом отзывается ему, и стены, пол и сам воздух гудят в ответ, все громче, все пронзительней и выше, переходя в металлический пронизывающий визг. Позади, в глубине каведиума, что-то рухнуло и загремело, и визг врезался в уши, став одновременно беззвучным и оглушающим, и показалось — мозг вот-вот вскипит и лопнет…

Еще одна заминка случилась у главного выхода — Харт споткнулся о порог, едва не упав, и теперь уже Грегор подхватил его и потащил дальше, к краю каменной площади. Курт припустил следом, видя краем глаза, что стриг придерживает шаг, чтобы не уйти вперед, и отметил краем сознания, что как и не бывало ни ломоты в суставах, ни привычной боли в правой ноге, словно тело попросту решило забыть о них или само себе велело не чувствовать…

Гудение и высокий визг неслись следом, а за спиной, внутри ослепительно-белых стен, грохотало и гремело что-то, как в корзине с гвоздями, упавшей на пол. Камни под ногами пошли трещинами и начали вздыбливаться, как поднятые плугом комья земли, совсем рядом один из них вылетел с треском, взвившись в воздух и рухнув позади. До края площади оставалось совсем чуть-чуть, и лишь сейчас Курт подумал, что понятия не имеет, как быть — бежать ли дальше или там, за пределами обрезанной ровным кругом брусчатки, уже можно остановиться.

— Майстер Бекер!

Крик Грегора прозвучал испуганно и надрывно, и Курт на ходу развернулся, уже понимая, что Мартина рядом нет, нет позади, его вообще здесь нет…

Инквизитор был далеко в стороне — бросив на камни тяжелый арбалет, он бежал к противоположному краю площади, где в нескольких шагах от смятого леса по-прежнему неподвижно стояла фигура expertus’а Йонаса Фёллера.

— Не успеет… — пробормотал бауэр и крикнул зло и отчаянно: — Бекер, назад, дубина!

Тот даже не обернулся, Курт рванулся за ним, и рука стрига железной хваткой уцепила его за локоть.

— Нет, — сухо отрезал фон Вегерхоф и подтолкнул его в сторону леса. — Погибнем все.

Тело развернулось само, ноги понесли сами — механически, безотчетно, почти рефлекторно, и какая-то часть сознания безрадостно и сдержанно отметила, что стриг прав: судя по тому, как все выше дыбилась и шла волнами брусчатка, догнать Мартина он не успеет и просто физически не сможет, а лишь попросту переломает себе ноги на этих каменных валах. А вторая часть разума не говорила ничего, она забилась в угол и зажмурилась, не видя, не слыша, просто безмолвно ожидая своего часа, чтобы снова взглянуть вокруг и увидеть то, что видеть не захочет…