Тьма века сего
Шрифт:
У Фридриха была третья версия — довеском, и она обнадеживала еще меньше.
Вопросом, почему вассалы Австрийца все эти годы терпят его правление, а теперь и ведут свои армии навстречу врагу и весьма вероятной смерти, не задавался только ленивый. Само собою, и Совет, и семейство фон Люксембургов были далеки от того, чтобы почитать образцовыми верующими всех объявляющих себя таковыми, однако ж для поддержки правителя с такими замашками или хотя бы для молчаливого попустительства надо быть не просто небрежным христианином, для этого требовалось что-то большее. И это большее было.
Разумеется, об этом сообщали немногочисленные выжившие шпионы и агенты, и Фридрих, разумеется, эти сведения учитывал при планировании вторжения. Разумеется, введенный некогда в баварской армии принцип, распространенный теперь на все имперское войско, был озвучен снова — громко, четко, недвусмысленно,
Все это, и без того вдолбленное в солдатские и рыцарские головы, было повторено не единожды в том числе потому, что именно сейчас неукоснительное соблюдение сих правил имело первостепенное значение, ибо противником был не один правитель с кучкой приближенных или горстью знати. Сейчас противником была почти вся страна.
Австрийская propaganda все эти годы холодного противостояния работала в полную мощь; как заметил Висконти — на зависть в самом буквальном смысле, и когда имперская армия вступила на эти земли, когда пошли первые немногочисленные пленные, когда стало возможным услышать местных самолично, картина, сложившаяся из прежних донесений и отчетов, подтвердилась и вырисовалась еще явственнее.
Маленькая в сравнении с Империей, но великая и непреклонная Австрия стояла одна против всего мира. Мир в лице Империи желал подавить, захватить, расчленить и разграбить славную державу, каковая застряла костью в горле жаждущих власти императоров, и лишь сильный и не боящийся противостояний герцог мог уберечь государство от позорной участи. «Privilegium Maius» [190] , который еще лет пятнадцать назад было не принято лишний раз поминать в приличном обществе, постепенно, но неуклонно занял место бесспорного аргумента, став библией любого уважающего себя австрийского патриота, духовного наследника Рима и немецких предков. Перегонный куб Империи, выпаривший из нее чистоту крови и духа, желал растворить в себе и Австрию, стоящую на рубеже обороны.
190
«Большая привилегия», сборник фальшивых писем и указов императоров Римской и Священной Римской империй, предоставляющих особые права монархам Австрии и закрепляющих фактическую независимость австрийского государства от Германии. Сборник был составлен в 1358 г. австрийским герцогом Рудольфом IV (1358–1365). В частности, в «Privilegium Maius» впервые упомянут новый титул правителей Австрии — эрцгерцог.
Из всех документов подлинным был только «Privilegium Minus» («Малая привилегия») — патент об особых правах Австрии и ее правящей династии, изданный 17 сентября 1156 года Фридрихом I, императором Священной Римской империи. Согласно «Privilegium Minus» Австрия, ранее бывшая маркграфством, повышалась до статуса герцогства, разрешалось наследование земель по женской линии. Патент также объявлял Австрию независимой от Баварии.
Никаких малефиков в Австрии нет. Альбрехт, удерживающий государство от гибели перед лицом врага, покровительствует тем, кого Господь одарил особым даром — посмотрите на имперскую Инквизицию, в ее рядах такие же одаренные, это всем известно. «Конгрегация» сообща с династией Люксембургов желает узурпировать привилегию ставить на службу сии таланты и порочит эрцгерцога, дабы оправдать свои притязания на его законные земли.
А теперь истинный, единственный легитимный Папа, также опороченный врагами, нашел прибежище не где-нибудь, а именно здесь, под сенью покровительства герцога Альбрехта, и в эти дни Австрия — единственная надежда христианского мира, последний оплот преемства благодати, переданной святым Петром…
Слыша все это теперь лично, из уст пленных и местных обитателей, майстер инквизитор уныло прощался с тайной надеждой на то, что сия conceptio большинством гласных приверженцев полагается за
неплохое прикрытие сразу от всех — от своего герцога, карающего предателей, и от Инквизиции в случае победы Империи. Разумеется, такие были — тех было видно сразу. Разумеется, были молчаливые несогласные, встретившие пришествие армии Фридриха с облегчением и после тщательнейшей проверки принятые на службу. Но и других, искренних адептов, было великое множество. Слишком много, чтобы полагать, что с победой над Альбрехтом все проблемы будут решены сами собой.Потому-то, как считал Фридрих, самые сильные, самые одаренные малефики пока просто не лезли на глаза, потому же и сам Косса все еще ни разу не вступил в дело — основные силы попросту придерживались до последней минуты, как чудо-оружие для последней обороны, до безвыходной ситуации, ибо уж эти-то силы выдать сейчас за божественные будет слишком сложно, а когда они окажутся единственным, что сможет противостоять райхсверу — одни примут помощь хоть от Сатаны лично, другие вовремя зажмурятся и предпочтут не задумываться, а третьи легко убедят сами себя в том, что ничего предосудительного и не было совершено…
Курт снова вздохнул, глядя на приподнятый полог, за которым скрылся Мартин. Зачем Фридрих желает видеть стрига всякий раз после каждой стычки, зачем зовет в свой шатер поздно вечером или средь бела дня, майстер инквизитор не спрашивал — знал и так. Замок Кюнрингербург, возвышающаяся на скале крепость, к которой и лежал путь имперского войска, с каждым днем становился все ближе, и Император желал знать, насколько готов к решающему испытанию один из самых важных членов зондергруппы, которой отводилась решающая роль в грядущем сражении. Этой группе не предстояло ввязываться в общую битву, не следовало лезть на штурм — ее единственной задачей было дождаться успеха штурма, под защитой войск добраться до стен замка живыми, в целости и сохранности проникнуть внутрь крепости, в которой укрывался беглый низложенный Папа Иоанн XXIII, и сделать все, что в их силах и сверх них, чтобы уничтожить самозваного Антихриста. «Вот так просто», — хмыкнул Курт, услышав изложение плана новоизбранного венценосца на очередном вечернем совете, и тот коротко отозвался: «Есть предложение лучше?».
Ему, разумеется, никто не ответил. Ответа у Курта не было до сих пор, хоть он и до сих пор полагал сию задумку безумной. Да, зондергруппа включала в себя четверку лучших expertus’ов во всей Конгрегации, каковых к боям допускали со скрипом и задействовали лишь в крайних случаях — берегли. Да, в группе были лучшие бойцы — трое конгрегатов и четверо имперских опытных зондеров, каковым также было запрещено соваться в стычки и полагалось беречь себя для грядущего решающего сражения. Да, у них было копье Лонгина, коего так боялись подручные Коссы — Хагнер выложился до истощения, но посыльным поработал на славу и реликвию доставил быстро и в целости. И все же весь этот план отдавал авантюрой, чем-то вроде игры в кости с шулером, имея за душой лишь один грош и надеясь обчистить жулика за один заход. И даже сам этот грош то ли был, то ли нет.
Да, реликвия прошла проверку на подлинность еще во времена, когда не существовало ни должности под названием «expertus», ни собственно Конгрегации как таковой, а после и перепроверена уже ею. Был ли этот наконечник и впрямь фрагментом копья евангельского легионера — на этот вопрос ответить не мог никто, но это очевидным образом не был просто кусок металла, вся ценность коего в его древности. Однако в чем именно эта самая ценность — этого сказать не мог никто, и даже Альта, вслушавшись, всмотревшись и едва ли не внюхавшись в старый наконечник, смогла только развести руками и констатировать, что «что-то в нем есть». По мнению Курта, для реликвии, вселяющей страх в души пособников Антихриста, характеристика была так себе, и вручать это группе как оружие единственной надежды было так же опрометчиво, как выпустить против рыцаря в полной броне вооруженного иглой швеца. Но предложений лучше у него по-прежнему не было.
Участие Мартина во всем этом сомнительном действе постановилось словно бы само собой. Его безоговорочное «я иду» прозвучало не вопросом, а констатацией, и в ответ не послышалось ни слова сомнения — ни от кого. Лишь Фридрих коротко и по-деловому уточнил: «Уверены, что готовы?».
Разумеется, уверен он не был, и готов — тоже. Разумеется, и эту идею Курт считал не слишком удачной, однако вынужден был признать, что даже сейчас это будет один из самых ценных членов собираемой зондергруппы. Разумеется, своим теперь уже официальным правом запретить он не воспользовался, и теперь Мартин в спешном порядке осваивал самого себя, как осваивают новое, непривычное оружие…