Тьма века сего

На другом краю лагеря Мартин остановился, всматриваясь в пространство между деревьями, где за свежей листвой и плотными ветвями кустарника на небольшом взгорке неясно виднелась чья-то спина. Спина не шевелилась, ни единого движения он не увидел ни спустя минуту, ни позже — человек в зарослях был недвижим, точно статуя. Выждав минуту, Мартин медленно двинулся вперед, на всякий случай опустив ладонь на рукоять меча, стараясь ступать осторожно и тихо, невольно порадовавшись тому, что тут, вблизи лагеря, паломники собрали весь сушняк до единой веточки, и под подошвой нечему хрустнуть, выдав его…

— С возвращением, майстер инквизитор, — отрешенно поприветствовала спина, когда до нее оставалось несколько шагов. — А я уж решил, что вас отсюда забрали, передавши все дела в руки тех вояк.

Мартин вздрогнул и остановился, едва не ругнувшись вслух, и снова пошел вперед, уже не скрываясь, обошел сидящего на взгорке человека и встал напротив, перебирая в памяти длинный список имен и примет. Около тридцати пяти, заметная рыжеватость в волосах, обветренное, но почти не загорелое лицо, на щеке и подбородке два старых шрама — если не врет, остались после неудачного падения…

— У тебя на затылке глаза? — поинтересовался Мартин с подчеркнутым равнодушием и, помедлив, уточнил: — Йенс, так?

— Йенс Гейгер, все верно, — кивнул тот: — Глаз на затылке не нужно, я вас слышал, а кто еще станет так подкрадываться?.. А еще я вас увидел, когда вы сюда свернули, — бегло улыбнулся Гейгер, и Мартин хмыкнул в ответ. — У вас снова вопросы, или так, осматриваетесь, не натворили ли мы чего за время вашего отсутствия?

— А вы натворили?

— Намедни пару наших прихватили при попытке пройти в Предел, — флегматично сообщил паломник. — Это считается?

— Зачем?

— Зачем считаться?

— Зачем пытались пройти.

— Спросите рыцаря, что верховодит вашими солдатами, как его… Фон Нойбауэр. Он допрашивал тех, кого задерживали.

— По его словам, они сами не знали, зачем шли туда. А ты сам? Тебя не было среди них?

— Нет, — равнодушно отозвался Гейгер, отведя рассеянный взгляд от собеседника и устремив его перед собою, в чащу леса. — Мне ни к чему.

— А им к чему?

— Я не знаю.

— Они не рассказывали?

— Они ведь сами не знают.

— Они так сказали?

— Вы так сказали.

— А они?

— А они молчали.

— И ты не спрашивал?

— Мне ни к чему, — повторил Гейгер и, вздохнув, снова поднял взгляд. — Майстер инквизитор, никчемные ведь вопросы. Вы и сами знаете, зачем мои собратья пытаются войти в Предел. Вы провели здесь не один день, допрашивая каждого и каждому залезая в душу, и, смею сказать, эту душу каждый здесь вам открыл. Ангелы, место сошествия Господа, вход в преддверие Рая, каждый надеется увидеть, найти здесь благословение, ответы на вопросы, прикоснуться к непостижимому… Вам это кажется глупым? Вы ищете иные ответы? Простите, иных нет. Отчего вас не удовлетворяет этот? Считаете, что времена искренней веры миновали, наш век развращен, в людских душах не осталось света?

— Считаю, что людские души, собравшиеся здесь, ходят по краю ереси, — с невольной резкостью отозвался Мартин. — Допускаю, что по собственной глупости, а не по злому умыслу. Но по все той же глупости эти души рискуют собственным спасением и искушают души других, ведя их, возможно, к погибели. Via peccantium complanata lapidibus, et in fine illius fovea inferi [35] .

— Вот так сразу «ад»? Вы так убеждены в том, что здесь действуют диавольские силы? Вы знаете, что здесь происходит?

35

Путь грешников вымощен камнями, но в конце его — пропасть ада. Сирах. 21:11 («благими намерениями вымощена дорога в ад»).

— Я узнаю.

— По тому судя, что всех нас еще не разогнали во имя нашего спасения и не ввергли в узилища по обвинению в ереси, от этого вы пока далеки, майстер инквизитор, — благодушно улыбнулся Гейгер, и Мартин столь же кротко улыбнулся в ответ:

— Да, времена нынче не те.

Тот рассмеялся — негромко и беззлобно, вяло отмахнувшись:

— Полно вам, майстер инквизитор, вовсе вам не хочется всех нас немедля запереть в подвал или втащить на костер. Вам самому любопытно узнать, что происходит, чему вы стали свидетелем, что скрывает в себе Предел…

— Ошибаешься, Йенс, очень даже хочется, потому как именно сидя в подвале — вы не сможете навредить себе и другим, а также перестанете путаться у меня под ногами, мешая выяснить, что происходит и что скрывает в себе этот так называемый Предел. И невзирая ни на какие новые веяния, я вполне смогу это сделать, если сочту нужным.

— Но вы не знаете с достоверностью, кто из нас прав. Вы не знаете, что там. Ведь так?

— Я не знаю, что там, — подтвердил Мартин, — но знаю, кто прав. В отличие от тебя, я имею на то все основания: на моей стороне соответствующий опыт и запас знаний.

— Не так ли говорили ученикам Христа?

— Ты все-таки решил наговорить себе на обвинение?

— Просто испытываю пределы вашего человеколюбия, майстер инквизитор, — вновь добродушно улыбнулся Гейгер. — Простите, не обращайте внимания на моё ёрничество. Все мы, собравшиеся здесь, тщимся блюсти душу в чистоте, насколько хватает наших сил, но не могу не признать, что у меня в глубине этой самой души кроется недовольство: мне досадно оттого, что во мне и каждом из нас вы видите каких-то тихих безумцев вроде тех, что бродят по дорогам с надрывными проповедями, полностью оторванные и от мира сего, и от людей, и от здравого смысла, и потому не могу удержаться, чтобы не поддеть вас.

— Я не считаю вас безумцами, — возразил Мартин со вздохом. — Однако не скрою, что ваши слова и деяния полагаю далекими от здравого смысла; впрочем, все еще надеюсь, что успею переубедить вас до того, как станет поздно… Так здесь ничего не происходило все эти дни?

— Минотавров в могилах более не находили, — пожал плечами Гейгер, — в Пределе никто не пропадал, из Предела никто из пропавших не возвращался… Нет, не происходило, майстер инквизитор, все идет своим чередом.

— Исключительно интереса ради: а каким именно? Ты говоришь, что пытаться проникнуть в Предел тебе ни к чему, тогда что ты здесь делаешь и сколько еще намереваешься это делать? Если ничего не будет происходить еще месяц, год, десять лет… Ты построишь здесь избушку и поселишься навеки, ожидая, пока ангел или Господь Бог постучат в дверь? Подозреваю, что граф фон Грайерц будет несколько недоволен таким поворотом и вряд ли отнесется к подобным планам с прежним благодушием.

— Настолько далеко я не заглядывал.

— И ты мне говоришь о здравом смысле?

— А вам не кажется, что вся жизнь любого человека на земле похожа на мое бытие у Предела, майстер инквизитор? — отозвался Гейгер со вздохом. — Никто точно так же не может сказать, что с ним будет даже не через десять лет, а через год, месяц… завтра. Никто или почти никто не знает, чего он ожидает от жизни и куда идет. Никто не знает, зачем он идет.

— Я знаю, куда иду, — возразил Мартин, и паломник серьезно кивнул: