Тьма. Том 1 и Том 2

– От-щ-щ-щ-им! Сед-щ-щ-щй щ-щ-щ-щток! – шипел поломанный наушник.

С настила для стрелков я буквально скатился. Сил идти почти не осталось. Кровь текла по руке тёплым ручейком и капала с пальцев, сжимавших оставшийся без штыка автомат. Второй автомат я держал левой, стараясь уберечь такой полезный штык из хладного железа. Ломкие они, заразы!..

Пока пересекал открытое пространство внутреннего двора, огибая туши убитых монстров и людей – сверху строчил пулемёт, выпуская остатки ленты. Я боялся, что не дойду. Но меня подхватили чьи-то руки и потащили к воротам в центральную часть крепости.

За спиной с грохотом взрывались мины, мешая трупы и землю в отвратительную кашу. Так надо! Солдаты тьмы едят и лечатся. Но есть вперемешку с землёй они не станут.

– Седов, едрить тебя! Живой? – Степан Порфирьевич выскочил из ворот, помогая затащить меня внутрь.

– Миша мёртв, гын дес! – экономя дыхание, отозвался я.

И даже попытался выпрямиться.

Седов – моя фамилия в этом мире. А странное обращение к десятнику – дань боевой обстановке. В моей прошлой жизни шутили, что чем короче речь в боевых условиях, тем эффективнее работает армия. В принципе, оно и здесь так же. Поэтому и не пытались в бою выговаривать «господин десятник», а сокращали до «гын дес».

– Да как?! – взвыл Степан Порфирьевич. – Вы же рядом были!

– Кудесник… Огнём… – пояснил я. – Мишу и ратника…

– Что с плечом? – десятник увидел рану, и трупы его резко перестали волновать.

– Зубом проткнула какая-то дрянь… Неизвестная… Нужно…

– Тащите его в лекарню! – коротко приказал он кому-то.

И меня потащили. Сил шевелить ногами-то уже не осталось. Я, конечно, пытался – хотя бы из чистого упрямства и гордости. Но это так, если честно, больше для виду.

– Федя! Федя, ты как? – подбежал Егор и занял место по правую руку, заменив бойца из другого десятка. – В лекарню?

Это он у второго моего «носильщика» спрашивал. Тот, видимо, ответил кивком, потому что слов я не услышал.

– Пошли, брат! Пошли! – подбодрил меня Егор. – Дыра в плече – это фигня. Главное, что голова цела! Будет, куда есть!

– Ага! – я невольно улыбнулся дурацкой шутке.

– Вот! Я всегда знал, что ты любишь поесть! – тут же нашёлся Егор, раскрывая дверь лекарни и помогая втащить туда мою тушку.

Внутри меня усадили на стул. Подскочил санитар, осмотрел и ощупал плечо, пока я морщился и пытался сдержать слёзы боли.

– Давайте его на кушетку! И форму режьте! – приказал санитар. – Надо плечо обработать.

Форму Егор срезал армейским ножом. И зло выругался, когда моё плечо, наконец, оголилось. Я скосил глаза и понял: есть веские причины. На коже вокруг дырки проступала тёмная сеточка вен. Очень нехорошего вида.

– Это ничего, брат… – ободрил меня Егор. – Ща вколют тебе что-нибудь убойное, и пойдёшь на поправку!

– Что тут? – подошёл лекарь, глянул на плечо. – Вены проступили – плохо. Ванька, антидот тащи! И обеззараживающее! И… Противовоспалительное! Витамин! Обезбол! Сшиватель! И стимулятор!

– А стимулятор-то зачем? – удивился Егор.

– Господин сотник сказал всех раненых обратно на ноги ставить, – пожал плечами лекарь. – А больше ничего не знаю.

– Федь, ты держись! Сейчас тебе хорошо сделают! – бросил мне Егор, прижимая руку к уху с динамиком.

В моей поломанной таблетке тоже что-то шипело голосом сотника. Вот только ни единого слова разобрать не удалось.

– Чего там? – спросил я, когда шипение утихло.

– Сказал, что будем отходить, – Егор нахмурился. – Вроде как лучи подорвут сейчас. Останемся в центре и попробуем прорваться на сто двенадцатую заставу.

– А толку-то? – нашёл я в себе силы удивиться.

– Говорят, там ещё боеприпаса полно. Им буквально за день до этого склады под завязку набили, – пояснил Егор.

– Мишку сожгло… – нашёл я момент, чтобы сообщить другу. – Только ноги остались и автомат, вот… А мне бы патронов.

– Я сейчас на склад сбегаю, возьму тебе и себе. И сдам автомат без штыка, – согласился Егор.

– Лучше штык переставь, я к своему привык, а мне… – попросил я, чувствуя, что ворочать языком всё тяжелее.

Но в этот момент появились лекарь с санитаром и взяли меня в оборот, не дав договорить. Уложили на кушетку, вкололи антидот, анестезию, обезбол и ещё что-то. Плечо занемело быстро. И когда, стягивая края раны, заработали сшивателем – я хоть и чувствовал боль, но хотя бы не так остро.

А потом мне в задницу вкололи стимулятор, и в голове резко прояснилось. Я, наконец, начал осознавать себя не безвольным телом, а вполне даже человеком. Просто немного побитым. И слегка покусанным.

– Всё, Седов, свободен! – лекарь указал на дверь, куда как раз втаскивали ратника, истекающего кровью. – Так, что тут у нас?..

Про меня сразу же забыли. Лекарь метался от больного к больному, как наскипидаренный. Да я и сам понимал, что не стоит лишние секунды койку занимать. Встал, подхватив остатки одежды, и переместился на один из стульчиков у стены.

Через несколько минут вошёл Егор: с новой формой, броником, таблеткой наушника и сумкой с патронами.

– Давай, Федь! У нас десять минут! – сообщил он. – Только что назначили сбор на восточной стене. Будем стрелять, пока наши побегут на сто двенадцатую. Ну а мы уже потом, за ними…

– Дофига бежать-то… – устало заметил я.

– Километр где-то, – согласился Егор. – Но сейчас миномёты отработают, чтобы расчистить путь. И из сто двенадцатой поддержат.

Когда мы с другом забрались на стену центральной секции, у ворот уже тарахтели вездеходы, забитые под завязку. А на складе загружали грузовики. Видимо, командование решило забрать всё, что может оказаться хоть немного полезным.

Когда начинался этот бесконечный бой, никто не рассчитывал, что Тьма приготовит так много сюрпризов. За пару дней до начала боёв и вовсе приезжал регулярный конвой с припасами, но тогда-то на складах хватало всего.

С началом боёв орда текла мимо, изредка огрызаясь на наши попытки её остановить. У неё были иные цели, помимо уничтожения опорных застав. Мы просто пытались задержать, а они – пройти дальше.

В первые сутки несколько раз прилетали «Чайки»: сбрасывали бомбы, выпускали ракеты, били из пулемётов. А потом появились какие-то новые летающие отродья Тьмы, и «Чайки» больше не возвращались.