То, что хуже чумы

– Дуг! – Габриэль качнулся к нему всем корпусом, обняв, жизнерадостно забормотал. – Ты отличный парень, Дуг! Ты один из всей этой кодлы понимаешь меня. У тебя настоящие мозги, Дуг!

Замечательные слова! Подперев щеку, Дуг блаженно улыбался. Всегда приятно выслушать мнение умных людей. А ведь Габриэль – умен! Чертовски умен! Иначе не сказал бы столь верной истины.

– Погляди вокруг! – Габриэль смачно плюнул, едва не попав в Эриха. – Ложь, тупость! Ни целей, ни забот! Сонное царство! Ты видел, что они вытворяют в процессумах? – Габриэль засмеялся. – Траву жрут, ползают взад-вперед и созерцают… Понимаешь? В этом вся их жизнь! И мы с тобой так жили когда-то…

Не поднимая головы, Эрих хрипло загыгыкал, и от его гогота ожили бутылки, опасно задрожал стол. И снова у Дуга произошла смена настроения. Стало невообразимо грустно. Не за себя, а за этот оплеванный, всеми осмеянный мир. Конечно, они улетят, все забудется. Боль тем и хороша, что всегда забывается. Или почти всегда. А Саквентой завладеют Томасы и им подобные. Хотя и жаль. Ведь это их Родина – планета, на которой Дуг с Габриэлем научились ходить, разговаривать. Почему же они должны оставлять ее Томасам?… Повинуясь порыву, Дуг схватил Габриэля за ворот.

– А ты… Ты бы мог здесь остаться?

– Я? Остаться? – Габриэль протестующе замотал головой. – Нет, я пас… Я улетаю. Подальше и поскорее…

– Значит, пусть они сами расхлебывают, так? – Дуг встряхнул приятеля, задышал ему в лицо. – Мы, стало быть, смоемся, а их тут бросим? Чтобы Томасы их челюстями, как мясо?…

Еще раз встряхнув собеседника, Дуг отвернулся от него и с мрачностью взялся за стакан.

Трусы! Все они трусы!.. И пусть летят к чертовой матери! Он останется здесь один и в одиночку будет воевать с Томасами!

– Дуг! Дружище! – Габриэль потянулся к нему ручками. – Чего ты? Они же сами виноваты. Гуманисты задрипанные! Кто их просил тащить нас сюда? Блудили мы на Земле и не мешали им тут. Какого черта? Взяли бы, да и плюнули на нас. Нет же! Взялись спасать, поиск организовали! – Габриэль ткнул себя в грудь и мелко захихикал. – Пойми, это ведь они меня создали. Меня и других карателей! Своими собственными руками. Ваятели!.. А теперь плачутся, что ребята, вроде Томаса, у них на всех углах. Но ведь они сами этого добивались!

Сами, действительно сами… Дуг нахмурился. Габриэль был прав. Никто не просил везти их сюда. И кого винить, что на Саквенте теперь сотни и сотни плушей?…

Пальцами он нежно обнял стакан и на мгновение представил, что берется за чью-то костлявую шею – какого-нибудь главного паскудника, от кого все беды и неудачи. Внимательно Дуг всмотрелся в вино и увидел на глянцевой колышущейся поверхности собственное отражение – багровое, злое. Чего же он так разозлился? Чего так расстроился? Большая ли в том радость, если такая харя останется здесь? Может быть, Томасы – это даже лучше… Ну, а сейчас лучше выпить. В конце концов, там в стакане – он! И значит, выпивая, он не делает ничего дурного, – лишь возвращает себе самого себя.

Едва он оторвал от губ опустевший стакан, как Габриэль, облапив его, горячечно зашептал:

– Все-таки ты ненормальный Дуг! Ты никак не поймешь того, что с Саквентой кончено. Ей крышка, понимаешь? Выйди на улицу: кто ты есть? Ха, да ты бог в тигровой шкуре! Ты можешь здесь все, и никто пикнуть не посмеет. Они этого не умеют! А Томасы умеют, И потому в бараний рог скрутят все здешние порядки, – Габриэль махнул рукой. – И ничего тут не поделаешь. Процессумы расстреляют из гаубиц, пирамиды разрушат, леса сожгут. А наших невинных саквентянок пошлют на панель, научат краситься и гнать брагу. Все! Земля – дубль два!

Дуг упрямо повел плечами. Что-то ему продолжало не нравиться, и он никак не мог понять что именно.

– Пей! Помянем Саквенту. Ту старую и наивную дурочку…

Дуг выпил и перестал видеть. Зрение изменило ему. Бубнил поблизости Габриэль, протяжно мычал Эрих, и все это звучало на фоне странных унылых мелодий. Ему казалось, что он по-прежнему сидит за столом и участвует в беседе. В редкие минуты прояснения из фосфоресцирующей тьмы привидениями выплывали люди: брызжущий слюной толстячок, треплющий кого-то за вихры Терентий, усталое лицо Виктора. Подвал заполнялся голосами и суетой. Тяжелая входная дверь, издеваясь над ним и его состоянием, оглушительно хлопала, тугая волна воздуха пыталась свалить на пол. А может быть, это дул в лицо какой-нибудь шутник. Да только слабо им было повалить его, потому что он уже лежал. Мысль эта насмешила его, но рассмеяться он не сумел – горло, язык, легкие окончательно вышли из подчинения. Кто-то, похожий на Эриха, протянув к нему волосатые руки, волоком потащил в темноту. Дуг упирался ногами, и этот кто-то то и дело спотыкался, падал рядом, снова поднимался и снова тащил. Уже на топчане Дуга вырвало, и сразу стало легче. Колышущаяся мгла успокоилась, пропали неясные очертания лиц, голоса и мелодии улетучились. Расслабленный и умиротворенный, он вошел по грудь в черный теплый океан неизвестности и поплыл, прислушиваясь к шуршанию ветра, думая о том, что очень скоро силы оставят его, и, вдохнув последний раз, он безвольно позволит бесчувственной глубине утянуть себя вниз, в жутковатое нечто.

* * *

Дуг искоса оглядел присутствующих и повторил вопрос:

– Я хочу знать, насколько вы доверяете Томасу?

Судя по всему, вопрос не понравился, но он и не собирался с ними деликатничать.

– Вот как?… Малыша обуяло любопытство, – саркастически улыбаясь, Клэнг возобновил свои раскачивания на скрипучем стуле. Он не скрывал своей неприязни к Дугу. Забившийся в угол Терентий протяжно вздохнул:

– И дался ему этот полицейский!..

Но Виктор, к которому, собственно, и обращался Дуг, иронизировать не собирался.

– Что ты имеешь в виду?

– Насколько я понимаю, – заговорил Дуг, – именно от Томаса зависит исход всей нашей операции. Вы достаточно подробно изложили свой план, и, честно говоря, многое в нем мне не по душе.

– Что, например? – голос Клэнга прозвучал язвительно.

– Ну, например, то, что узнали о нем мы только теперь. Это раз, – Дуг продолжал смотреть на одного Виктора. Наблюдать гримасы Клэнга ему отнюдь не доставляло удовольствия. – Далее: я не очень понимаю, как нас пропустят на ракетодром без проверки. Или это тоже входит в обязанности нашего полицейского? В таком случае не слишком ли много мы взгромоздили на одного-единственного человека? Полагаю, мой вопрос вполне оправдан. Судите сами, все тот же Томас снабжает нас оружием, организовывает задержку на транспортной линии, достает сопроводительные документы и так далее и так далее…

– Не вижу в этом ничего особенного. Томас – заинтересованный человек и будет только рад, если мы уберемся отсюда побыстрее, – терпеливо объяснил Виктор. – Словом, можешь не волноваться, он выполнит все, что ему скажут. И пожалуй, хватит об этом… Или есть еще вопросы?

– Есть, – Дуг чуть помедлил. – Вы знаете о разновременье больше, чем я. Хотелось бы узнать, какой временной слой мы застанем на Земле по прибытии?

– Господи! Какая разница? – Терентий осуждающе закачал головой.

– Действительно, разве это так важно? Или ты предпочитаешь оставаться здесь? – Виктор недоуменно шевельнул бровью. Получалось у него это довольно артистично, и он об этом, вероятно, знал.

– Я хочу увериться, что нас не поджидают в ближайшем будущем неприятные сюрпризы.

– Что ж… Если тебя интересует то конкретное десятилетие, из которого тебя вырвали каратели, то туда ты, конечно же, не вернешься. И разница во времени может достигнуть существенной величины. Скажем, лет этак в пятнадцать-двадцать, а то и больше. Реальных соотношений не знает никто.

– Так много? Но ведь на Саквенте прошло всего несколько недель!

– Мы не знаем всего, но достоверно известно, что процесс проходит с ускорением. Если говорить о прогрессиях, то здесь скорее всего мы имеем дело с геометрической прогрессией.