То, что останется после тебя

Совсем по другой причине слушали Вилли Токарева. Первые его концерты, принесшие ему популярность, были переполнены блатными песнями, изобилующими матерщиной. Это и вызывало восторг у его поклонников. Тогда еще не было такого термина как "шансон", но песни были. И они были популярны. А популярно всегда будет то, что разжигает в человеке его низменные инстинкты, вызывая его духовную деградацию. Сам же Игорь никогда не переносил подобного жанра, который лишь вызывал у него отвращение.

Но что характерно, с годами песни Вилли Токарева менялись. Становились чище и душевнее. В них уже не было сквернословия, и их уже нельзя было назвать блатными песнями, хотя они и продолжали оставаться шансоном. Но это уже был совсем другой шансон.

Однако чем чище и лучше становились песни Вилли Токарева, тем больше падала его популярность. Очевидно, его слушали в основном именно как исполнителя блатных песен. В этом и был секрет его популярности. И, тем не менее, у него оставались поклонники. На смену предыдущим приходило новое поколение, которое уже не искало в его творчестве прежнего блатного жанра. Хотя, вполне возможно, вся эта популярность блатных песен объяснялась именно их запрещенностью.

Потом, несколько позже, появилась группа "Сектор Газа", которая пела песни с богатым содержанием мата. Эта группа была весьма популярна среди молодежи того времени. Были и рок-группы, такие как "Аквариум", "ДДТ", "Бригада С". С приходом последней среди молодежи появилась мода на серьги. На улицах довольно часто можно было встретить парней, носящих их в ушах. Это тоже был своего рода протест. Протест против разочарования, против духовной пустоты, против разбитых надежд. Шло время, менялись люди, сменялись поколения, менялась музыка, менялись мировоззрения, менялись цели. Но протест оставался. Люди всегда протестовали, всегда находились те, кто был неудовлетворен и разочарован. Наверное, так будет всегда и во все времена. Какая бы власть не была в государстве, каков бы не был уровень жизни, всегда найдутся люди, которые будут неудовлетворенны и разочарованы. Человеку всегда чего-то не хватает, и он всегда чувствует себя одиноким и покинутым.

13

Игорь сидел на краю фонтана, и ждал. Ждал, как это было двадцать лет назад, в те жаркие летние дни, под умиротворяющий звук струящейся воды.

Наконец, на вершине лестницы, ведущей к набережной, показалась Люба.

При ее появлении Игорь вздрогнул, и вскинул голову. Сердце его учащенно забилось. Он глядел на свою, теперь уже бывшую жену, и издалека ему казалось, что она нисколько не изменилась, что она такая же, какой и была в двадцать пять лет.

Люба увидела его сразу же, как только ступила на лестницу, но не помахала ему рукой, как это делала в молодости, даже вообще не подала вида, что видит Игоря. Она продолжала неторопливым шагом спускаться вниз, держа в руках небольшую дамскую сумочку.

Когда Люба спустилась, Лебедев встал, не спуская с бывшей жены настороженного взгляда.

Несколько секунд они стояли неподвижно друг против друга, и молчали.

– Здравствуй, Гоша, - наконец сказала Люба, пытаясь улыбнуться. Но улыбка эта получилась натянутой, совершенно неискренней.

– Здравствуй, - отозвался Игорь, но в его голосе не слышно было радости. Он смотрел на свою бывшую жену, ожидая, что она ему скажет. Все слова, которые он собирался сказать ей при встрече, вдруг начисто вылетели у него из головы.

Люба поняла, что творится на душе у Игоря. Чувствуя себя виноватой, она рассматривала его лицо. За этот год оно постарело лет на пять. На нем появились морщины, которых раньше совершенно не было. Они были в уголках глаз, пересекали его лоб. А в глазах затаилось выражение внутренней боли.

Игорь же, в свою очередь, рассматривал Любу. Она же наоборот стала выглядеть значительно лучше. Она явно прихорашивалась для кого-то. На лице было больше косметики, чем раньше, и в воздухе чувствовался запах дорогих духов, которыми Люба раньше никогда не пользовалась.

Под пристальным взглядом Лебедева Люба почувствовала себя неловко. Чтобы избавиться от этого чувства, она заговорила:

– Ну, как ты?

Вопрос прозвучал крайне глупо.

– Как твои дела?

– А ты как думаешь?
– вопросом на вопрос ответил Игорь. Он смотрел прямо в глаза Любы, и в его взгляде появился вызов.

– Как должны быть у меня дела после того, как ты со мной так поступила?

Люба сконфузилась. Она была не в силах переносить его пристальный взгляд.

– Игорь, я...

Она замолчала, не зная как продолжить. А Игорь ждал, не сводя с нее своего взгляда.

– Может, ты все-таки объяснишь, что все это значит?
– спросил он, так и не дождавшись от Любы продолжения.
– Почему после стольких лет совместной жизни... Почему? В чем причина? И почему именно в такой момент? Ты знаешь, как я нуждался в твоей поддержке? Ты знаешь, каково мне было там?

Глаза Любы повлажнели. На щеках заиграл румянец.

– Прости, - произнесла она.

– Как это, прости? Объясни, почему ты со мной так поступила. Почему ты меня предала?

Люба опустила глаза. Так было легче, она не могла выдержать взгляда Игоря.

– Ты знаешь, что для меня это значило?
– продолжал он.
– Ты была для меня всем. Ты была для меня единственной надеждой весь этот год. Я жил только одной мыслью о тебе. Я засыпал с мыслью о тебе. Просыпался с мыслью о тебе. Твой образ постоянно стоял перед моими глазами. Лишь только он давал мне силы для того, чтобы жить. И ты вдруг так со мной поступила. Ты знаешь, чем это могло для меня кончиться? Я жить больше не хотел!

Люба продолжала смотреть вниз. На ее лице было виноватое выражение. Игорь смотрел на нее, и чувствовал, как в нем нарастает гнев. Он сам поразился его силе. Он взял Любу за руку, в надежде, что тепло ее тела успокоит его.

– Скажи мне, почему? Я хочу знать только одну вещь: почему?

Игорь слегка тряхнул Любу за руку, но она даже не попыталась высвободить ее, продолжая неподвижно стоять.

– Ответь мне!
– продолжал настаивать Лебедев.
– Что происходит?

– Я не смогла больше ждать, - вдруг резко сказала Люба, мягко высвобождая свою руку из руки Игоря.

– Что?
– не понял тот.

– Я не могла больше ждать, - повторила Люба.

– О чем ты говоришь?

Она вскинула глаза на Игоря.

– Я не могла больше так жить! Пойми, ты сидишь в тюрьме, я одна, соседи бросают на меня косые взгляды, показывают за моей спиной на меня пальцем. Я не могла больше этого выносить.

Игорь невольно отступил на шаг назад, едва не наткнувшись на фонтан, и потрясенно смотрел на Любу.

– Что ты такое говоришь?
– изумленно произнес он.
– Это же... У меня просто нет слов.

Люба всплакнула, и снова отвела взгляд от него, посмотрела на концы своих туфель.

– Но, послушай, - сказал Игорь.
– Ведь ты же не двадцатилетняя девчонка, которая не смогла дождаться жениха, и вышедшая замуж за другого. Тебе сорок семь лет, и ты замужем за мной уже больше двадцати лет. О чем ты вообще говоришь?

Она вытерла глаза рукой, размазывая при этом тушь.

– Да-а, тебе легко говорить.

– Это мне-то легко говорить?
– возмутился Игорь.

– Извини, я не подумала. Я не то хотела сказать.