То, что останется после тебя

Ее встретила тишина. То ли Игорь спал, то ли его не было дома.

Валентина Ивановна стала прислушиваться, стоя в прихожей, и ей показалось, что из комнаты Игоря слышится какое-то гудение. Валентина Ивановна осторожно пробралась к открытой двери комнаты, и убедилась, что не ошиблась. Теперь уже слышно было не только гудение, но и тихое щелканье клавиш на клавиатуре. Сразу все стало ясно, он был дома и работал на компьютере.

Валентина Ивановна на цыпочках, стараясь не шуметь, вошла в комнату. Игорь был настолько погружен в работу, что ничего не замечал, и не услышал шагов матери.

Валентина Ивановна несколько мгновений постояла за его спиной, затем опустила руки на плечи сыну.

Тот вздрогнул, и обернулся.

– Мама?
– изумленно воскликнул он.
– Как ты здесь оказалась?

– Открыла дверь своими ключами.

– Так же можно и напугать.

– Извини, я не хотела этого, - виноватым тоном произнесла мать.

– А что ты здесь делаешь?
– Игорь повернулся к ней вместе со стулом.

– Да так, просто пришла тебя проведать.

Валентина Ивановна посмотрела на экран монитора. Он был весь покрыт какими-то непонятными словами и символами. На мгновение она испытала прилив гордости за своего сына. Какой же он все-таки у нее умный.

– А чем ты занимаешься?

Игорь кивнул на экран.

– Да вот, пытаюсь написать новую программку. Надо же на что-то жить.

Валентина Ивановна показала сыну сумку, которую держала в руках.

– А я вот тебе продуктов немного принесла.

– Мама, - с укоризной произнес Лебедев.
– Да зачем же ты это делаешь? Ты и так мне столько своих денег дала, а еще и продукты покупаешь. Неужели же я сам не сумею их купить.

– Да что ты сам-то купишь, - махнула рукой мать.
– Когда ты последний раз по магазинам-то ходил? К тому же, ты и готовить совершенно не умеешь.

Игорь хмыкнул, но возражать было нечем. Это было правдой, он действительно не умел готовить, да и предпочел бы, чтобы еду ему готовил кто-нибудь другой.

– Я приготовлю тебе настоящий обед, по-домашнему, - сказала Валентина Ивановна, подмигнув сыну.

Она удалилась на кухню, и принялась выкладывать из сумки продукты. Игорь поколебался, затем выключил компьютер, и отправился вслед за матерью.

Валентина Ивановна доставала из буфета кастрюли и сковородки. Осмотрев их, она поморщилась.

– Ты что же, совсем их не чистишь?
– обратилась она к сыну. От кастрюль и сковородок шел резкий неприятный запах.

– Почему же, я чистил их, - возразил тот. Он встал в дверном проеме, и уперся руками в косяки.

– Да, я вижу, как ты их чистил, - вздохнула женщина, принимаясь чистить заново.
– Как у тебя дела-то хоть?

Игорь пожал плечами.

– Да не очень, вообще-то, - признался он.

– Не очень?
– повторила Валентина Ивановна.

Лебедев поколебался, затем сказал:

– Я вчера видел Любу.

Мать повернулась к сыну.

– Видел? И где?

– Я позвонил ей на сотовый. Мы договорились встретиться.

– И как она? Что?

Он вздохнул. Нехотя, пересказал все, что было накануне.

Валентина Ивановна выслушала, поджала губы, и кивнула.

– Ну, что ж, я, собственно, так и думала. Не просто так же она от тебя ушла.

– Да я тоже так и предполагал, - сознался Игорь.

– Конечно же, она нашла кого-то, - продолжала мать.
– Молодого себе нашла. Теперь такая мода пошла.

Он прислонился лбом к косяку.

– Что мне теперь делать, я не знаю. Просто ума не приложу, как мне жить дальше. Все, ради чего я жил, развалилось в одночасье.

Игорь помолчал, продолжая стоять, прислонившись к косяку, и потирая пальцами висок. Валентина Ивановна тоже молчала. Она хотела что-то сказать, но решила, что любые ее слова будут лишними, поэтому просто продолжала заниматься едой.

– А кто был мой отец?
– вдруг неожиданно спросил Лебедев.

– Что?
– мать подняла на сына глаза.
– В каком смысле?

Тот пристально посмотрел на мать. Их взгляды встретились.

– Ты никогда не говоришь о нем. Почему?

Мать отвернулась, сосредоточившись на резке мяса. Игорь задумчиво смотрел на нее.

– Ты не любишь говорить о нем. Не любишь вспоминать о нем. В чем дело? Чем он тебя так обидел?

– Почему ты вдруг заговорил о нем?
– спросила Валентина Ивановна.

– Надо же было когда-то заговорить. Сама ты этого никогда не делала.

– Ты тоже раньше не слишком интересовался этим вопросом. Только когда был ребенком.

– Возможно, - согласился Игорь.
– Но это только потому, что ты не хотела говорить о нем.

Валентина Ивановна продолжала заниматься мясом, и на сына старалась не смотреть. Тот задумчиво потер рукой подбородок.

– Знаешь, мам, это как-то ненормально. Я всю жизнь прожил без отца. Это ладно, многие дети растут без отцов. Но я даже ничего не знаю о нем. Я понимаю, когда у людей исчезали отцы в ГУЛАГе. Это одно. Или когда людям не у кого узнать о своих родителях. Но я живу с матерью. Я живу с тобой. И я даже не знаю имени своего отца. Я не знаю о нем ничего. Ты знаешь, мне стыдно за себя. Это ненормальность.

– Твоей вины в этом нет, - тихо произнесла Валентина Ивановна.

– А я считаю, что есть, - настаивал на своем Игорь.
– Я мог бы проявить настойчивость. Но я этого не сделал. А ведь прошло уже почти пятьдесят лет, как я живу на свете.

Он сделал паузу. Мать поставила на плиту кастрюлю, и разожгла под ней конфорку.

– Как его звали?
– спросил Лебедев.
– Как звали моего отца?

Валентина Ивановна поколебалась.

– У него было трудное для произношения имя. Его звали Цзи.

– Цзи?
– переспросил Игорь.
– Да, имя действительно трудное для произношения.

– Поэтому я записала в метрике, что твое отчество Леонидович.

Сын усмехнулся.

– Игорь Леонидович. Игорь Цзи, не знаю, как по фамилии.

В его голосе послышался злой сарказм.

– Что на тебя нашло?
– спросила Валентина Ивановна.

– Обида, - сказал Игорь.
– Хотя, может, обида - это не то слово. Скорее несуразность моего положения.

– Какого еще положения?