То, что останется после тебя

В тот же день, ближе к вечеру, после ухода матери, Лебедев сел за свой компьютер, и попробовал начать писать сценарий. Он сразу же понял, что взял на себя очень трудную задачу, ведь он никогда не был ни писателем, ни сценаристом. А для написания сценария для компьютерной игры таланта программиста было совершенно недостаточно.

Игорь сразу же понял, что прежде чем написать сценарий, ему нужен цельный и хорошо продуманный сюжет. Этот сюжет постепенно складывался у него в голове, но никак не мог принять окончательную форму. Он закрыл глаза, и некоторое время так и сидел, ожидая, что его посетит вдохновение, муза или что-нибудь в этом роде.

Внезапно, открыв глаза, он принялся что-то печатать не белом фоне экрана.

В среду вечером, выходя из продовольственного магазина, расположенного недалеко от дома, Лебедев повстречался с Виктором Коршунковым. Тот как раз возвращался с работы. Они обменялись приветствиями, но Игорь сразу же заметил что, несмотря на принужденную веселость в голосе, Виктор выглядел измученным, а в его глазах затаилась не проходящая боль. Коршунков по-прежнему переживал смерть сына. Он переменился, и эти перемены в нем были не в лучшую сторону, и существовало немало оснований для опасений, что они необратимы.

– Как у вас дела-то?
– спросил Игорь, лишь бы что-нибудь спросить. Он понимал, как его вопрос по-глупому звучит.

– Да как, - Виктор замялся.
– Как у нас могут быть дела, сам подумай.

Лебедев понимающе кивнул.

– А как Рита?

Виктор обреченно махнул рукой.

– Да так же, как и я. Места себе не находит. Плачет.

Голос Виктора задрожал, и он отвернулся в сторону, чтобы скрыть от своего соседа слезы, выступившие на его глазах. Игорь сделал вид, что ничего не заметил.

– Ну, а ты-то как?
– По интонации говорившего было видно, что Коршунков пытается перевести разговор в иное русло.

– Да я нормально, - отозвался Лебедев.
– Относительно, конечно.

– Почему относительно?
– спросил Виктор.

– Ну, хотя бы потому, что в нашем мире все относительно.

Они медленно шагали по тротуару, обходя редкие лужи, образовавшиеся после непродолжительного дневного дождика.

– А ты с работы, что ли?
– спросил Коршунков своего соседа. Тот в ответ усмехнулся.

– Да я, вообще-то, уже не работаю.

– Как так?
– Виктор вскинул взгляд на Игоря.
– Ты же работал в каком-то офисе.

– Работал?
– согласился тот.

– И что же?

– Больше не работаю.

– Не понимаю, - признался Виктор.
– А что случилось?

– Я отказался совершить взлом компьютера, как того хотело от меня начальство. И в результате я стал безработным.

– Обычная история, - вздохнул Коршунков.
– Попробуй откажи в чем-нибудь начальству. И как же ты теперь?

Игорь добродушно рассмеялся.

– Пока никак.

– Какие-нибудь варианты есть?

– Работаю кое над чем.

– Ну, не падай духом, - ободрил его Виктор.
– Программисты сейчас везде нужны.

Игорю странно было слышать, как его пытается ободрить человек, сам только что едва сдержавший слезу. Одновременно с этим он понял, каких трудов это стоило Виктору.

– Может быть, ко мне зайдем, выпьем?
– предложил Коршунков.

Лебедев нахмурился.

– Не налегал бы ты сейчас на спиртное, Витя. Плохо может кончиться.

Виктор помрачнел, но ничего не ответил.

– Послушай, - Игорь остановился, и посмотрел на него.
– Я тебе это говорю не просто так, не из желания себя возвысить, а тебя унизить. И это не просто лекция человека, неспособного войти в твое положение. Я прекрасно понимаю, что у тебя творится сейчас на душе.

– Ты?
– произнес Виктор, сверкнув на своего соседа взглядом.
– Нет, ты не понимаешь, что творится у меня на душе. Ты не можешь этого понять. У тебя никогда не умирал сын, у тебя его даже никогда не было. Поэтому ты не можешь понять, что чувствую я.

В словах Виктора была справедливость, и Лебедев это понимал. Тем не менее, он решил не отступать.

– Наверное, ты прав, - сказал он.
– Я не могу чувствовать того, что чувствуешь ты. Но поверь, водкой горю не поможешь. Ею можно только все усугубить. Я это знаю, я это видел. У каждого человека свои проблемы, и заглушить их водкой нельзя, невозможно. Я тоже хлебнул немало. Мне довелось пройти через тюрьму, меня бросила жена, я лишился работы. Это способно выбить почву из-под ног у кого угодно.

– Да, - проговорил Виктор.
– Если бы меня Ритка бросила, я не знаю, чтобы я вообще делал дальше. Наверное, спился совсем бы.

– Вот видишь, а это совсем не выход. Это всего лишь еще один способ самоубийства.

– А что же делать?
– с болью произнес Коршунков.
– Как жить дальше?

Он пристально смотрел на Игоря, ожидая ответа на свой вопрос.

31

Лебедев помедлил. Он смотрел на страдающее лицо Виктора, и тщательно продумывал свой ответ. Любые слова здесь могли бы оказаться жестокими, но и молчать было нельзя.

– С отчаянием надо бороться, - сказал он.
– Нельзя позволять ему захлестывать себя.

– А если не удается? Если отчаяние все равно берет над тобой верх. Как быть в таком случае? Если просто не хватает сил?

– Нужно отвлекаться, - твердо сказал Игорь.
– Необходимо найти себе какое-нибудь занятие, которое бы мешало отчаянию брать верх над тобой.

– Какое может быть занятие? Удариться в религию? В этом искать для себя успокоение?

– Что значит удариться?
– спросил Лебедев.
– Хотя, бывали случаи, что религия многих спасала в такие моменты.

– Жалкий самообман!
– почти выкрикнул Виктор.
– Это еще один способ сойти с ума. Создать себе вымышленный мир, и жить в нем.

– Почему ты так решил?

– Религий слишком много. А значит, в них не может быть истины, соответственно, не может быть и спасения. Они все противоречат друг другу! Придумай что-нибудь еще, что-нибудь материальное, правдоподобное.

Игорь колебался.

– Что же ты молчишь?
– подгонял его Виктор.
– Или не можешь ничего придумать? А как ты сам борешься с отчаянием? Неужели оно не захватывает тебя?