То, что останется после тебя

– Другими словами, вы просто боитесь рисковать, - сказал Игорь.

– Да, боюсь, - признал Сиваев.
– Вы представляете себе, хотя бы, во сколько обходится изготовление одной единственной игры?

– Я полагаю, дорого.

– Вот именно, дорого. Игровая индустрия - коммерческая индустрия. И никто не захочет вкладывать свои деньги в сомнительный проект.

– Коммерция, и еще раз коммерция, - вздохнул Лебедев.

– Да, коммерция. Игровая индустрия не может быть иной. Проекты должны окупаться, а не нести в себе какие-то умные вещи. Это как литература, это как кино. Хорошо то, что хорошо покупается. Иначе и быть не может.

Сиваев придвинул к Игорю папку с его сценарием.

– Так что боюсь, что ничем вам помочь не могу, - надменно произнес он.

Игорь взял со стола папку, бережно разгладил ее.

– А кто-нибудь мог бы заинтересоваться подобным сценарием?
– спросил он.

– Не знаю, - сухо ответил Сиваев.
– Не имею ни малейшего понятия о том, кто может заинтересоваться подобной вещью.

Лебедев понял, что оставаться здесь больше не имеет смысла.

Отказ Сиваева нанес душе Игоря тяжелую травму. Он тяжело переживал это. Ему казалось, что его отвергло все общество, что все его благие начинания никому не нужны. А подобное чувство всегда плохо сказывается на человеке.

Он рассказал все это своей матери, во время одной из бесед. Рассказал и о компании "Майкрософт", в общем, поведал ей все.

– Вон ты куда замахнулся, - выслушав сына, произнесла Валентина Ивановна.
– Высоко метишь.

– Я вовсе некуда не мечу, - возразил Игорь.

– Почему же ты тогда так расстроен? Ведь это же означает высшее признание. Тебя признали.

– Признали?
– удивился Лебедев.

– Конечно. Признала такая крупнейшая корпорация. Значит, твои труды замечены. Ты должен радоваться.

Игорь невольно усмехнулся.

– Наверное, ты права. Это действительно признание моего таланта. Но все дело в том, куда направлен мой талант.

– Туда же, куда и таланты всех остальных программистов, - сказала Валентина Ивановна.

– Пустое это все занятие.

– Почему же пустое? Каждый выполняет свою работу, делает то, что умеет.

– Все это, конечно, так. Но, все-таки, у меня было время подумать. Я не сделал ничего такого, чтобы оправдать свое существование.

– О, - сказала мать.
– Если бы каждый мог оставить после себя что-то великое, то тогда мир населен был бы исключительно гениями.

– Возможно, - ответил Игорь.
– Но я все чаще думаю о том, что будет, если загробная жизнь и в самом деле существует. Что я скажу на страшном суде, чем я оправдаюсь перед Богом.

– Рано тебе еще о смерти думать, - воскликнула Валентина Ивановна.
– Я еще жива, а он уже умирать собрался.

– Дело не в том, что я умирать собрался. Хотя, смерти все равно избежать не удастся. Но каждый должен оставить после себя что-то, что доказывало бы, что он не зря жил на свете.

– И что решил оставить после себя ты?
– спросила мать, после недолгого раздумья.

Игорь подошел к столу, и взял в руки папку со сценарием.

– Я решил оставить после себя компьютерную игру, которая бы делала играющих в нее лучше и чище.

– Разве это возможно?

– Да, я полагаю, что да, возможно.

Валентина Ивановна взяла из рук сына сценарий, и перевернула несколько страниц.

– Я в этом ничего не понимаю, - призналась она.

– Это не важно. Но, если по этому сценарию создать компьютерную игру, то она будет очень понятна тем, кто будет играть в нее.

– Почему же тогда тебе отказали?
– спросила женщина.

– Мне сказали, что подобная игра не будет пользоваться спросом.

Валентина Ивановна улыбнулась.

– О, ты думаешь, что такие дела так легко делаются? Пришла человеку в голову идея написать сценарий или книгу, полезную для души человека, и все, он теперь будет нарасхват издателями? Как бы не так. Много потов истечет, прежде чем автору удастся куда-нибудь пробиться. Тем более, если эта вещь и в самом деле несет в себе правду и пользу, то у нее будет очень много врагов и противников. Так всегда было, и так всегда будет.

– Я знаю.
– Игорь бережно положил сценарий обратно на стол.
– Мне последнее время часто вспоминается писатель Александр Солженицын. У нас с ним в чем-то очень похожие биографии. Он заблуждался в молодости, заблуждался и я. Он попал в тюрьму, попал и я. В тюрьме пришло к нему прозрение, в тюрьме пришло оно и ко мне. Во время тюремного заключения его бросила жена, и меня бросила жена. Видишь, как все сходится. После тюрьмы Солженицын посвятил всю свою жизнь тому, чтобы донести до людей правду. Я написал сценарий, чтобы попытаться привести подростков к Богу, вернуть им к нему дорогу, с которой их столкнули. Конечно, мытарства Солженицына просто несравнимы с моими. По сравнению со сталинскими лагерями мою тюрьму можно назвать раем. Хотя мне она раем вовсе не показалась. И не дай Бог мне в полной мере пережить то, что довелось пережить Солженицыну. Конечно, я не думаю, если по моему сценарию создадут игру, то на земле все люди переменятся в лучшую сторону. Я не так наивен. И я уверен, что ничего подобного не думал и Солженицын, когда пытался пробить свои книги. Но он делал то, что подсказывала ему совесть. Вот и я хочу сделать то же самое, для своей души, для своей совести.

– Ну, вот видишь, - мягко сказала Валентина Ивановна.
– Ты сравниваешь себя с Солженицыным. Но разве Солженицыну было легко? Его книги были делом всей его жизни. Он начал писать их еще в неволе, но прошли годы, прежде чем ему удалось издать хотя бы что-нибудь из написанного. Прошли десятилетия, прежде чем он получил признание. Ему пришлось пройти через страшные гонения, через клевету и травлю. Его изгнали из собственной страны, его лишили родины, рассчитывая тем самым заткнуть ему рот. Но это только развязало ему руки. Это только освободило его. Хотя его после этого стал преследовать и Запад. Любой искатель правды, любой, кто старается достучаться до сердец людей, обречен на преследования. Ему всегда будут строить ловушки, всегда будут вставлять палки в колеса. Это путь настоящего мученика. А ты хочешь пробиться вот так сразу. Пришла тебе идея написать сценарий для компьютерной игры, ты ее в течение нескольких месяцев на скорую руку реализовал. И теперь ты полагаешь, что твой сценарий должны принять в первом же месте, куда ты его принесешь. Нет уж, Игорь, так не бывает. Солженицын в свой труд всю душу вложил, и после этого прошел через большие мытарства. А ты хочешь все сразу получить. А отказали тебе, так ты и лапки сразу кверху поднял, и духом пал. Нет, Гоша, здесь необходимо терпение.

– Я согласен с этим, - признал он.
– Уж слишком я быстро хочу добиться успеха. Но, с другой стороны, компьютерная игра - это не книга, которую будут читать и через сто, и через двести лет. Здесь необходимо торопиться, иначе технологии уйдут вперед, и мой сценарий просто устареет.

– Говорю тебе, не торопись, придет время и все станет на свои места. Успех не приходит быстро. А если и приходит, то такой успех кратковременен. Пройдет немного времени, и забывается и сам автор, и его труд. А если хочешь что-то сделать для своей совести, для других, для общества, то потрудись. Здесь спешка никогда не приносит пользы.

– Надеюсь. Сейчас, по крайней мере, не преследуют за подобные вещи открыто. За это не сажают в тюрьмы, не изгоняют из страны, как это случилось с Солженицыным. Я нахожусь в гораздо более легких условиях, чем довелось оказаться ему. Я верю, что добьюсь успеха.

– Вот и хорошо, - сказала Валентина Ивановна, обнимая своего сына за плечи.
– Иди в том же направлении, и все будет как надо.

Она улыбнулась, посмотрела в окно, и перевела взгляд на часы.

– Ладно, пойду приготовлю тебе ужин.