То время с тобой
Шрифт:
— Во сколько ты завтра освободишься?
— В семь, — сдерживая подступившие слёзы, тихо отвечаю я.
— Завтра в семь ты должна будешь дать ответ, — произносит он серьёзно, и я поднимаю на него взгляд. — Роуз, в третий раз я сюда не поеду.
Мы долго смотрим друг другу в глаза, и оба понимаем, что завтра всё решится.
Я киваю и направляюсь к общежитию…
Глава 56
Роуз
Лучше бы мы встретились утром. Я как на иголках
В холле неожиданно натыкаюсь на тренера. Он предлагает пройтись и провожает меня до остановки. Видел вчера во сколько я вернулась. И с кем, тоже не укрылось от его внимания. Бернс не кричит, не возмущается и в целом ведёт себя довольно непривычно. Тренер предупреждает: если я выиграю чемпионат, придётся поменять тренировочную базу и отправиться в Вашингтон. Сказал, что рассчитывает на меня и считает одной из лучших его учениц. Впервые слышу от него похвалу за те три года, что мы знакомы.
И конечно, будто невзначай, он рассказывает про одну из его спортсменок. Если кратко: историю об упущенных возможностях. В принципе, понятно к чему ведёт, но я всё равно вежливо слушаю и молчу. Если Бернс думает, что я бестолковая наивная дурочка, то ошибается: розовых очков в качестве аксессуара я не имела никогда.
Сажусь в автобус, находясь в какой-то прострации. Вставляю наушники, и шумный фон большого города тут же тонет в звуках музыки. Я прижимаюсь лбом к холодному стеклу и пропускаю свою остановку. Еду до конечной и выхожу под хмурый взгляд водителя.
Сегодня холодно. Серое небо снова затянуто тучами. Иду к реке, что находится неподалёку. Сажусь на скамейку и кутаюсь в тонкую куртку. Рассеянный взгляд скользит по водной глади. В моей душе сейчас полный раздрай, и я не знаю, что с этим делать.
В какой-то момент мой телефон начинает разрываться от входящих звонков: мама, Джулианна, Кэтрин (мать Картера). Я слушаю всех по очереди и пытаюсь представить, что всё это происходит с кем-то другим, а не со мной.
Элис кричит. Она знает, что Картер в Джэксонвилле. Видела из окна, как он бросает сумку в багажник и обнимает на прощание мать и сестру.
Мама плачет, бьётся в истерике. Я прошу её успокоиться, ведь на завтра назначена операция, но она не желает меня слушать и начинает снова угрожать. Просит одуматься, твердит, что не ляжет на операционный стол до тех пор, пока не будет уверена в том, что я не наделаю глупостей.
Не выдерживаю, отсоединяюсь, но тут же звонит Джулианна. Методично раскладывает всё по полочкам: приводит доводы и веские аргументы. Зря старается, я итак сама всё прекрасно понимаю: Картеру не место здесь.
Груз ответственности давит тяжёлой ношей на плечи. Я растерянна, измучена. Не хочу ничего решать… Сомнения глубоко пробираются под кожу. Мне бы сейчас услышать совет Дженнифер или Лоретты, всегда готовой меня поддержать. Однако в глубине души я понимаю, что сама должна сделать этот выбор.
У воды сижу очень долго. Уже совсем околела… Понимаю: холоду не удастся прогнать тот страх, что затаился внутри. Время же, как назло, летит очень быстро, словно нарочно приближая сегодняшний вечер.
К четырём возвращаюсь в общежитие. Залезаю
в кровать и рыдаю в подушку, не в силах справиться с нахлынувшими эмоциями. Никогда прежде мне не было так сложно и больно.Девочки, вернувшиеся с тренировки, пытаются завести разговор, но я прошу меня не трогать. Всё равно на их вопросы я ответить не смогу. Кейт гладит меня по голове и послушно молчит, что для неё совсем не характерно. Вики суёт под нос чай с мелиссой и настойчиво просит меня успокоиться.
Сажусь на кровать и от нервного напряжения судорожно глотаю ртом воздух. Вики в растерянности смотрит на притихшую Кейт.
— Роуз, ты нас пугаешь, что случилось? — Кейт берёт меня за руку. — Это из-за того парня, да? Он приехал за тобой?
Не знаю, откуда такая проницательность, я лишь киваю и только пуще прежнего начинаю рыдать. Она обнимает меня и взволнованно заглядывает в лицо, мокрое от слёз.
— Ты его любишь, да? — это не звучит как вопрос.
Я замираю всего на минуту. Выдыхаю, встаю и практически на ощупь отправляюсь в душ. Всё, что мне нужно сейчас — это остаться наедине с собой. Наедине со своими мыслями…
Над Джэксонвиллем сгущаются сумерки, а я нерешительно иду в сторону доджа, припаркованного на стоянке. Картер сидит внутри, и на его лице нет ни единой эмоции.
— Привет, — здороваюсь с ним, захлопывая дверь. — Недалеко в сквере есть беседка, можем мы там поговорить?
Раздаётся раскат грома. Вот-вот на город обрушится дождь. Картер молча заводит машину, и мы проезжаем вперёд по улице, туда, где начинается парк. Сегодня здесь на удивление безлюдно. Наверное потому, что к вечеру погода успела окончательно испортиться.
Мы оставляем додж на обочине и направляемся в пустую беседку, чьи витиеватые голубые узоры образуют красивый купол. Иногда я прихожу сюда, чтобы почитать или просто побыть в одиночестве.
Я сажусь на лавку, а он остаётся стоять у изгороди. Достаёт сигареты, и мы оба молчим. Очевидно, что я просто тяну время, а потому всё же решаюсь начать этот непростой для нас обоих разговор.
— Картер, — я отрываю взгляд от декоративного пруда, расположившегося у входа в парк, — я… не поеду с тобой.
— И почему? — натянуто спрашивает он.
— Я не могу сейчас всё бросить.
Мы смотрим друг на друга.
— Что-то ещё? — его голос обдаёт холодом.
— Да, — опускаю взгляд на свои ладони, сложенные вместе. — Я не хочу, чтобы ты оставался здесь.
— Даже так? — усмехается он.
— В декабре чемпионат и вполне возможно, что после него я уеду в Вашингтон, — произношу на одном дыхании и замираю, ожидая его реакции.
— В Вашингтон, — хмурится он и подносит сигарету к губам.
— В случае победы на чемпионате, я буду вынуждена отправиться туда.
Картер подходит к лавочке. Садится рядом, и я смотрю на его сосредоточенный профиль. Устало потирает бровь и поворачивается ко мне.
— Прости, — с сожалением произношу я, глядя в его красивые глаза. — Мы не можем поставить всё на карту только из-за наших чувств.
— Говори за себя! — возражает он.
— Ладно. Да. Я признаю! — мой голос предательски дрожит и срывается. — Ты действительно прав: я не готова сейчас что-либо менять!