Точка Бифуркации XI

Одарённые, потеряв координацию и запаниковав, начали махать оружием вслепую. Их клинки разрезали воздух, но я стоял в стороне и ждал. А затем, предвидев хороший момент, сделал короткий выпад, и очередной противник упал, схватившись руками за пробитую грудь. Второй тут же получил резкий и сильный удар, которым я рассёк ему плечо и шею, заставив врага захрипеть и рухнуть на колени. Третий, судя по всему, понял, что не справится, и попытался отступить, но я, тут же ринувшись навстречу, быстро настигнул его, лишая возможности поднять оружие.

Трудно было назвать эту схватку конкурентной, ещё труднее этот бой — равным. Вражеский спецотряд стремительно терял бойцов и ничего с этим поделать никто из них, увы, не мог. Одарённые не были готовы к такому противостоянию, и я чувствовал себя в этом бою как рыба в воде, тогда как оппоненты лишь понапрасну тратили свои жизни.

В конечном итоге передо мной лежало шесть тел. Чёрный дым начал рассеиваться, открывая стороннему наблюдателю поле боя, покрытое трупами и кровью. Мои руки сжимали клинок, капли крови стекали по лезвию, падая на землю. Я вдохнул, стараясь вернуть себе ясность мысли. Бой был окончен, но расслабляться рано — это была лишь малая часть общей картины войны, что продолжала полыхать вокруг.

Повсеместно звучали взрывы и автоматные очереди, в то время как с другой стороны поля боя мои демоны продолжали бесчинствовать. Захваченные танки всё ещё били по позициям врага, превращая их в месиво из земли, металла и плоти. Османы таким поворотом событий были совершенно обескуражены и не знали, как реагировать, и это в конечном итоге и стало их главной ошибкой. Паника сковывала действия вражеских войск, и армия, которая ещё недавно казалась грозной силой, начинала разрушаться изнутри.

Поле боя на юге Владикавказа, виденное ранее с высоты десятиэтажного здания, теперь открывалось передо мной с совершенно другой стороны. С поверхности земли картина войны выглядела хаотичнее и почему-то жёстче. Земля под ногами была иссечена гусеницами танков, покрыта пеплом и залита кровью. Мёртвая растительность, редкие кусты и деревья без листвы казались безжизненными тенями на фоне этой жуткой панорамы.

Над головами проносились дроны, пулемётные очереди, а звуки артиллерийских залпов сливались в единую мешанину. Вокруг слышались крики солдат, команды офицеров, глухие взрывы. Воздух казался тяжёлым, словно сам пропитался отчаянием и яростью. С каждым шагом по неровной, изрытой земле я чувствовал, как вибрации от взрывов проходили по моим ногам, отдаваясь по всему телу.

Оценив ситуацию, я понял, что большинство врагов уже разбито. Тратить время на вражескую пехоту, которую теперь без особых проблем добивали наши солдаты и демоны, смысла не было. Мои бесы, захватившие бронетехнику, устроили настоящую кровавую баню, подавляя остатки сопротивления. Издалека слышались глухие удары танков, стрелявших по своим бывшим хозяевам, и вскрики врагов, попавших в ловушку.

Немного подумав и прикинув уровень подготовки вражеских спецотрядов, с одним из которых у меня была схватка только что, я приказал своим демонам отправиться в рейд по ближайшей округе, устроив полномасштабную зачистку. Недавняя битва под воротами императорского дворца дала нам немало трофеев — артефактных клинков стало как минимум вдвое больше, а мои демоны приобрели необходимый опыт в бою с элитными войсками. Так что эта задача для них не только выполнима, но и при том количестве тёмных, которое я отправляю на эту самую зачистку, не очень сложна.

Оглянувшись назад, я случайно заметил в лесу мелькавшую среди деревьев фигуру одного из своих ежей. Банду колючих гармов, как их называл мой почивший дед, я выпустил немного ранее, чтобы упростить задачу защищающим город войскам. Сейчас их работа заключалась в том, чтобы добивать остатки врагов в ближайших лесных массивах, тем самым ускоряя темп нашей работы.

«Перенеси меня к Андрею, Кали», — произнёс я ментально, понимая, что моё непосредственное участие в текущей схватке больше не требуется.

Через мгновение мир вокруг изменился, и я оказался в нескольких метрах от Белорецкого. Замерев рядом, я невольно залюбовался. Морозный воздух вокруг него будто искрился, подчёркивая силу и мощь молодого аристократа. Он осыпал позиции вражеской пехоты стихийными ледяными атаками, и заковал в ледяную тюрьму те несколько бронемашин, до которых не дотянулись лапы моих бесов. Княжич работал методично, словно скульптор, высекающий из хаоса войны свой порядок. Деревья покрывались тонким инеем, а земля повсюду, куда только хватало взгляда, затвердевала, превращаясь в ледяную корку.

— Не хочешь чего-нибудь с их артой сделать? — не поворачиваясь в мою сторону, произнёс Андрей, наблюдая очередной взрыв снаряда, выпущенного вражескими артиллеристами. Их орудия били без остановки, создавая немалые проблемы для наших позиций.

Я уставился в сторону гор, где далеко вдали, на преобладающих высотах, изредка мелькали вспышки орудий противника. Учитывая географические нюансы и имевшуюся всего одну дорогу из-за горного хребта в нашу сторону, местоположение докучающих нам установок найти несложно. А ресурс у меня для подобных дел как раз таки есть.

— Уже делаю, — пожал я плечами. — А ты не хочешь со мной до их ближайшей базы слетать?

Андрей наконец повернул голову ко мне, прищурившись. Его взгляд стал ещё холоднее, как будто мороз, исходящий от него, усиливался от эмоций:

— В смысле?

— В прямом, — ответил я. — Тут всего в нескольких десятках километров в горах обустроились. У них ведь сюда одна дорога была, и наши её сдержать не смогли. Вернуть надо бы.

Это правда: к югу от Владикавказа проходил огромный горный хребет, через который на броне и военным ходом на север можно пройти всего по трём дорогам, одну из которых наши воины, несмотря на владение доминирующими высотами, всё же сдали. Но никто не винил пограничников — в такое смутное время они сдерживали врага, превосходящего по численности в десятки раз, более суток. Сейчас я горел идеей эти выгодные позиции вернуть назад, чтобы в будущем шагать на османов нашим ребятам было сподручнее.

Отметив заинтересованность Белорецкого, я достал рацию и быстро отдал приказ:

— Генералу Ситникову. Выступившую на нашей стороне технику принять, экипаж не трогать. Повторяю, экипаж не трогать до моего возвращения.

— Принял, Ваша Светлость.

Мои слова касались огромного количества трофейной техники. Десять танков, двадцать два бронетранспортёра и ещё несколько десятков маневренных внедорожников с пулемётами на крышах — всё это было отнято у врагов и как следствие теперь принадлежало нам. Эти машины, доставшиеся по итогам ныне фактически завершённой битвы, могли стать ключевым фактором для будущих операций. Когда ещё Романов сможет послать сюда имперскую броню?

— Ну что, Андрей? Готов? — спросил я, убирая рацию и возвращая взгляд к Белорецкому.

Решение к этой секунде княжич уже принял — это читалось по его заинтересованному взгляду: возиться в этой песочнице и давить ничего не имевших нам противопоставить османов было несколько… неблагородно, что ли? Или, если учесть, что всё-таки мы защищали свою землю, быть может, правильнее сказать — несоразмерно нашим потенциалам. Хотелось нанести врагу не просто поражение в текущей битве, что фактически уже и произошло. Лично я горел желанием устроить османам стратегический разгром, который полностью поставит под сомнение всю их дальнейшую экспансию и отобьёт желание соваться на северную часть континента.