Точка Бифуркации XII

Княжна Антипина, тем временем, ориентируясь на слух, неспешно подползла ближе к другим пленницам. В тишине пыль слегка шуршала под её телом. Дыхание девушки теперь стало ровнее, но всё ещё оставалось прерывистым.

— Сколько их здесь, кто-нибудь видел? — шёпотом спросила аристократка.

— Мы слышали только два голоса, — отозвалась Алиса, на мгновение задумавшись.

— Хочу осмотреться… Помогите мне снять повязку с глаз, — снова прошептала Екатерина, упираясь лбом в лицо одной из пленниц.

— Мы уже пробовали, — с легкой грустью в голосе ответила Алиса, ощущая запах духов Антипиной. — Ничего не вышло. Слишком туго и плотно завязали.

— А у меня нет… давай, тяни её, — прошептала аристократка, подаваясь ближе.

В воздухе повисла напряжённая тишина. Пленницы затаили дыхание, а затем, осмелев, начали осторожно действовать, стараясь не привлечь к себе лишнего внимания.

* * *

— Лёша, говори скорее, что нам сейчас делать?! — Алина нетерпеливо уставилась на меня немигающим взглядом, её голос дрожал от напряжения.

Мы находились в гостиной моей усадьбы. Я предложил девушкам сначала принять душ, а уже после всё предметно обсудить, но не тут-то было. Едва мы вышли из портала и поднялись в гостиную, как меня тут же завалили вопросами со всех сторон.

— Прямо сейчас — придётся подождать, — проговорил я, не желая зря обнадеживать Белорецкую, но и не собираясь вдаваться в долгие объяснения. — Мне нужно встретиться с твоим дядей и прояснить кое-какие моменты.

Слова эти явно не пришлись Белорецкой по вкусу. Гримаса неудовольствия и лёгкого разочарования тут же исказила её лицо, брови сдвинулись, а губы сжались в тонкую линию. Она шумно выдохнула, встревоженно скрестив руки на груди.

— Лёша, нужно действовать! — её голос сорвался на отчаяние. — Нельзя так просто ждать! Они же могут… я даже не знаю, что они только не могут сделать! Разве мы можем терять время?!

Я закрыл глаза на мгновение, собираясь с мыслями. Да уж, с такой «горячей» головой под боком говорить о хладнокровном анализе ситуации и стратегическом подходе точно не выйдет.

Я выдержал паузу, позволяя её словам повиснуть в воздухе. Со стороны могло показаться, что так Алина пытается обвинить меня в бездействии, но я хорошо знал, что за этой отчаянной бравадой кроется просто страх. И паника. Её руки подрагивали, княжна шагнула ко мне ближе, словно пыталась физически вытолкнуть меня из оцепенения. Я позволил ей сказать всё, что она хотела, а затем спокойно произнёс:

— Если бы была нужда в срочных действиях, — пояснил я, постаравшись держать голос ровным, — поверь, мы бы не стояли сейчас и не спорили, а уже действовали. Только вот здание, где их держат, серьёзно охраняется. Пробраться внутрь, минуя линию фронта, мне, конечно, труда не составит. Но что делать дальше — вопрос. Есть определённые сложности. Слишком много неизвестных. Мы всё это изучаем для создания грамотного плана спасения, и для этого нужно время.

Я внимательно следил за реакцией Алины. Она явно хотела ещё что-то сказать, и даже приоткрыла рот, но в последний момент удержалась, коротко кивнув и отведя взгляд в сторону. Руки девушки продолжали дрожать, пальцы сжались в кулаки, а грудь тяжело вздымалась от частого дыхания. Разум её всё понимал, но сердце не могло смириться с ожиданием. Мне не меньше чем ей было понятно, насколько тяжело держать себя в руках, ведь речь шла о людях, дорогих нам обоим.

В этот момент, оставленный в Тюмени демон сообщил мне, что Евгений Константинович наконец прибыл в усадьбу, и я, не став ждать его звонка, как изначально планировал, приказал Нах-Наху открывать портал.

— Князь Белорецкий прибыл в родовую усадьбу. Ждите, скоро вернусь, — бросил я, поднимаясь с кресла и спешно направляясь в сторону дверей.

— Лёша… — окликнула меня Белорецкая, шагнув вперёд.

В её голосе звучала уже не просто тревога, а настоящий страх. Глубокий, отчаянный страх.

Я замер, изучающе вглядываясь в её глаза. Алина пыталась что-то сказать, но с губ не слетело ни звука. В конце концов, она лишь крепче сжала мою руку и закрыла глаза, словно отчаянно подавляя эмоции внутри себя.

— Помойтесь и поешьте — это лучшее, что вы сейчас можете сделать. Вас, парни, тоже касается. Следующая такая возможность, вероятно, выпадет нескоро, — произнёс я, очень стараясь, чтобы звучать спокойно.

* * *

В небольшом госпитале, скрытом в тылу далеко за линией фронта, царила суета. Узкие коридоры, выложенные белой плиткой, освещались яркими лампами, время от времени мерцающими от сбоев напряжения в электросети. Воздух был густым, пропитанным запахами крови, лекарств и гари. Здесь пахло йодом, металлом хирургических инструментов и прелым потом, что вместе создавало не самую приятную, но привычную для подобных мест атмосферу. Крики раненых время от времени прорезали общий гул голосов — стоны боли, зов о помощи, отрывистые команды врачей.

Повсюду суетился медперсонал. Кто-то проклинал нехватку материалов, кто-то сдержанно отдавал указания, а кто-то, истощённый, просто сидел у стены, пытаясь перевести дух перед очередным раненым бойцом, остро нуждающимся в помощи. Снаружи, где-то вдалеке, доносились грохоты взрывов, приглушённые толстыми стенами здания, никому не позволяющие и на минуту забыть, что война всё ещё идёт.

На одном из операционных столов, посреди всего этого безобразия, лежал человек, появление которого заставило всех очень сильно оживиться. Это был не обычный солдат — мимолётные взгляды, что бросали на него врачи и медсёстры, выдавали особую значимость персоны. Ради спасения его здоровья в госпиталь в течение нескольких минут были доставлены ещё три высокоранговых одарённых лекаря, которые, не жалея собственных сил, спешно вливали в тело мужчины целительную энергию.

— Скоро там? — безэмоционально бросил князь, открывая глаза и оглядывая одного из склонившихся над ним лекарей. Его голос прозвучал тихо, но резал воздух, как лезвие.

— Ваша Светлость, — встрепенулся целитель, нервно сглотнув. — Мы почти закончили, но вам придётся полежать здесь хотя бы до утра. Желательно ещё несколько раз обследовать плечо и убедиться, что восстановление идёт как положено. Вам едва руку не отсекли, это не шутки, ране требуется большое внимание.

Лекарь бросил тревожный взгляд на перевязанные плечо и грудь пациента, а затем взглянул ему в глаза, надеясь донести важность своих слов. Князь, однако, смотрел на него холодно, словно выслушивал пустую болтовню.

— Обойдусь. Заканчивайте быстрее, — коротко ответил Наумов, вновь прикрывая веки.

Лекари переглянулись, но спорить не стали — в его тоне не было сомнений. Оставалось лишь закончить работу как можно скорее, хотя бы минимально укрепив ткани, чтобы предотвратить возможные осложнения.

Крики с соседних столов то и дело перекрывали гул приборов и тихую болтовню медсестёр. Врачи сновали от одного раненого к другому, кто-то давал указания менее опытным коллегам, кто-то торопился за чистой водой или бинтами.

Ещё через несколько минут, когда целители наконец оторвали свои взгляды и руки от груди аристократа, он без лишних слов поднялся с операционного стола и тут же телекинезом притянул к себе висевший на спинке стула военный китель — целый, без капли крови, тогда как старая форма, насквозь пропитанная тёмно-багровыми пятнами, лежала рядом бесполезной тряпкой. Охранники, стоявшие неподалёку, переглянулись, но никто не осмелился вмешаться или предложить помощь.

— Благодарю, — безэмоционально кивнул князь, застёгивая китель на груди. — Можете рассчитывать на награду.