Точка Бифуркации XIII

Тем временем, я скосил взгляд влево и уставился на сестру. Она сидела, сжав мою руку в своих маленьких ладошках, с таким отчаянным выражением на лице, что у меня кольнуло где-то глубоко внутри. Девушка часто моргала, будто пытаясь сдержать эмоции, но её глаза были красными от волнения. Наконец-то я снова буду с ней рядом. Только сейчас я в полной мере осознал какими долгими выдались эти два года разлуки, и как я рад снова оказаться в своём теле.

— Не тревожься… — выдохнул я, выдавив улыбку. Голос всё ещё был хриплым, но разливающееся по животу тепло уже сделало его более живым. — Теперь всё будет хорошо. Если бы он хотел убить — убил бы. Переживу. И не такое переживал.

Пока целители были заняты своим делом, восстанавливая мою плоть и останавливая кровь, я машинально погладил Викторию по щеке, осторожно, со всей теплотой, на которую сейчас только был способен.

* * *

Владимир Анатольевич молча облокотился на стол, сцепив пальцы в замок перед собой. Лёгкий свет люстры отбрасывал чёткие тени на массивные панели тёмного дерева, которыми был обит кабинет. За широкими окнами медленно темнело, вечерняя заря таяла, уступая место ночи.

— Вот, значит, как вышло, — промолвил император, теребя подбородок двумя пальцами, словно взвешивая каждое слово. Его взгляд, тяжёлый и внимательный, несколько секунд буравил лицо сына, а затем скользнул выше, через голову цесаревича, уткнувшись в старую картину за его спиной. — Если демон действительно покинул тело, — продолжил он, — то в итоге вышло даже лучше, чем мы рассчитывали.

Глеб Владимирович замялся. Ответ последовал не сразу.

— Так-то оно так… — начал он, погладив затылок. — Только вот…

— Что? — поднял бровь Владимир Анатольевич, снова сосредоточившись на сыне. Следом он легко откинулся на спинку кресла, сложив руки на груди. — Давно пора тебе уже. И вот как всё интересно складывается. Что касается невесты, то брать кого-то из Европы ещё твой дед перестал. И нам не велел. И я с ним по этой части полностью согласен.

На этих словах император немного помолчал, словно давая словам осесть в воздухе.

— А Черногвардейцева — она, на мой взгляд, отличный вариант. Тем более, мы и раньше её присматривали. Да и человек с тёмным даром при дворе нам будет весьма кстати. И с лица довольно мила, и кровь хорошая. Али не нравится девчонка тебе?

Глеб Владимирович, слегка нахмурившись, едва заметно пожал плечами.

— Да нравится-то нравится, — спокойно признал он, — но не слишком ли мы усилим тёмных таким образом?

Владимир Анатольевич довольно хмыкнул, явно будучи удовлетворённым, что наследник престола думает далёкими перспективами, а затем негромко рассмеялся.

— Тут надо бы о Меншиковых больше переживать, — сказал он, несколько раз коротко кивнув. — Вот кто сейчас засуетится. Будут её в гости приглашать, да дружбу заводить. А Алексей и так при дворе плотно обосновался. Сильно ваш брак в этом плане ничего не изменит. И баланс соблюдается. В довесок, глядишь, и неудобный момент недавний забудется…

Его улыбающееся лицо, под конец собственных слов, медленно вновь стало серьёзным.

— Больше нет у тебя беспокойств? — уточнил император, на несколько мгновений пересекаясь взглядом с сыном.

Глеб Владимирович, задумавшись, замер, следом отводя глаза и уставившись в пустоту перед собой:

— Характер, разве что… — наконец озвучил свои переживания принц. — Не следит порой княжна за своим тоном и речью.

Император расплылся в улыбке и вновь усмехнулся, что свидетельствовало в этот час о его хорошем настроении.

— Это общая проблема всех женщин, сын, — вздохнув, понимающе произнёс он.

Цесаревич на этих словах под улыбающимся взглядом отца коротко рассмеялся.

— Справишься, — добавил государь. — Главное, будь в меру строг, но справедлив.

— Благодарю, отец, — кивнул наследник, давая знак, что принял совет родителя.

Паузе в разговоре было не суждено продлиться долго.

— К слову, что с самим Алексеем? — возвращаясь к первоначальной теме, продолжил разговор Владимир Анатольевич. — Веришь, что демон покинул тело?

Цесаревич медленно выдохнул, судя по выражению лица, будто бы вновь перемещаясь в кабинет Черногвардейцева. За окном тем временем окончательно стемнело, и в отражении стекла теперь отчётливо виднелись очертания рассевшихся в креслах людей — две фигуры в большом, пропитанном старинной роскошью кабинете.

— Трудно что-то однозначное утверждать только лишь по внешним признакам одержимого, отец, — начал Глеб Владимирович, медленно расставляя слова, не спеша с окончательным выводом. — Никаких спецэффектов, как обычно описывают финальный этап экзорцизма, не было. Ни вспышек, ни скрежета, ни даже чёрного облака, покидающего тело.

Принц замолчал на пару секунд, щурясь, очевидно в очередной раз прокручивая все детали.

— Но если судить по его мимике и поведению — то очень похоже, что Алексей всё-таки вернул контроль над собой. Глаза, например. Не могу объяснить — взгляд стал… другим. Впрочем, я в этом плане, конечно, больше ориентировался на реакцию Виктории.

Цесаревич взглянул на отца, потом чуть отвёл взгляд в сторону, туда, где за полупрозрачной занавеской дрожал свет уличного фонаря.

— Она, как бы это помягче… не из тех, кто может притворяться в подобных вещах. Княжна довольно эмоциональна, и правдоподобно сыграть то, что с ней происходило в тот момент… Нет, не думаю, что она смогла бы. Да и не было в этом совсем никакого смысла. Подписанные документы не имеют силы, если демон остался внутри — мы всё перепроверили. Так что… да, отец, я склонен верить, что Алексей к нам вернулся.

Император слушал, не перебивая, лишь чуть покачал головой, выражая согласие. Лицо его оставалось почти неподвижным, но пальцы левой руки еле заметно постукивали по подлокотнику.

— Что ж, отлично, — коротко произнёс он, словно ставя галочку в этом вопросе. — Как оклемается, нужно будет во дворец приглашать.

— Как прикажешь, — отозвался принц, и на мгновение воцарилась тишина. Затем Глеб Владимирович поднял глаза и спокойно продолжил, сменив тему: — А что у нас с англичанами? Настало время отдать приказ Наумову перестать их кошмарить, или будем давить дальше?

Слова прозвучали ровно, но в интонации сквозила напряжённость. Он ожидал ответ, но, кажется, уже и сам знал, каким тот будет.

— Настало, — неохотно выдохнул Владимир Анатольевич. — Этим утром и распорядился, — монарх потёр подбородок, морщась от каких-то внутренних расчётов. — Аналитики твердят, что риски растут. А ежели добивать их до конца мы не собираемся — особой пользы от нынешнего давления уже не наблюдается.

— Спорное заявление, конечно… — помотал головой Глеб Владимирович, сдвигая брови и посмотрев на отца. — Честно говоря, не думаю, что их нужно жалеть. После всего, что они сделали сейчас и делали не раз в прошлом… Возможно, мы упускаем исторический шанс.