Точка удара

— Этого мало! — воскликнул Тревис, тощий рыжеволосый помощник управляющего. — Я умру с голоду!

Раша указала на груду еды, поджав губы.

— Откуда нам знать, что эту еду вообще можно есть? Не отравимся ли мы каждым кусочком.

Дакота осмотрела еду.

— Облучение исключено. Радиация выделяется только в момент детонации. После этого ничто не становится радиоактивным. Выпадение радиоактивных осадков происходит после взрыва — никакой новой радиации не образуется.

— Если частицы радиоактивных осадков попадут в открытую еду или воду через прорвавшиеся трубы, то они могут быть заражены. Если съесть или выпить их, радиоактивные частицы попадут внутрь организма. Но все, что было запечатано на момент взрыва, безопасно.

Раша и Тревис просто тупо уставились на Дакоту.

— Вот — представьте, что повсюду бегают тараканы, прикасаются ко всему, но все, до чего таракан не может добраться, безопасно — бутилированная вода в порядке, потому что таракан не может попасть внутрь.

— Логично, — с готовностью согласилась Шей.

Шмидт нахмурился, презрительно скривив губы.

— Это моя еда. Я за всем слежу. — Он показал им ручку и блокнот. — И я буду записывать, сколько каждый должен, помяните мое слово!

Дакота стиснула зубы. Этот придурок действовал ей на нервы.

— Я с радостью заплачу. Как только завтра откроются банки.

Чтобы сохранить анонимность и не выдать себя, она не пользовалась ни банками, ни кредитными картами, но он этого не знал. Кроме того, в ближайшее время банки точно не будут работать.

Дакоте очень хотелось открыть заднюю крышку чехла для телефона и достать аккуратно сложенные наличные, которые она всегда держала под рукой, — двести долларов, — просто чтобы заткнуть Шмидта.

Она старалась не думать о своих сбережениях, спрятанных в нише в стене, закрытой одной из картин Иден. Теперь они все равно пропали.

Если ее ужасная квартира разрушена, то деньги в буквальном смысле исчезли, просто превратившись в пепел. А ведь она уже потеряла свою сумку. Столько необходимых вещей, купленных за последние два года, столько приготовлений, которые Дакота сделала, безвозвратно утеряны в один миг.

Все, что у нее осталось, — это двести долларов.

Кто знал, когда снова заработают банки, банкоматы и кредитные карты? Когда вернется электричество? Через несколько дней? Через несколько месяцев?

Что, если было больше трех бомб? Что тогда случилось со страной?

Дакота поспешила выбросить эту мысль из головы и сосредоточилась на настоящем моменте.

Как только она заберет Иден, им понадобятся еда, кров и свежие припасы для путешествия.

Наличные деньги имели решающее значение.

— Вот, — Хулио достал из заднего кармана бумажник и протянул Шмидту кредитную карту и смятую двадцатидолларовую купюру. — Сколько бы ни стоила еда, сними деньги с моей карты сразу же, как только все закончится.

— Хулио… — с досадой начала Дакота. К несчастью, ее босс был слишком добросердечен. А Шмидт просто придурок. Так и хотелось отвесить хорошую оплеуху его жирному, жадному лицу…

— Меня это устраивает, — Шмидт забрал кредитную карту Хулио, сунул ее в нагрудный карман своей формы управляющего и снова принялся расхаживать перед кучей еды, словно король, защищающий замок от неверных.

Дакота вскочила на ноги и направилась по ступенькам к задним сиденьям, подальше от людей, чтобы никого не ударить.

Она провела здесь всего один день, а уже страдала клаустрофобией, нервничала и была чертовски раздражена. Будет чудом, если она сохранит рассудок в следующие сорок восемь часов, не говоря уже о неделе.

Она опустилась на одно из сидений в дальнем углу и позволила себе откинуть голову на мягкий подголовник. Ее трясло, одежда все еще была слегка влажной. По крайней мере, она была одна.

Тем не менее Дакота не закрывала глаза. Ей не помешало бы поспать, отдохнуть и набраться сил для предстоящего трудного путешествия, но она не доверяла этим людям.

От одной мысли о том, что ей придется ослабить бдительность, у нее сдавило грудь, а внутренности скрутило от страха.

Она лучше всех знала, что опасность может исходить откуда угодно, особенно от напуганных и отчаявшихся людей.

Ее мышцы напряглись и скрутились, а живот словно превратился в кирпич.

Больше всего на свете она ненавидела это чувство всепоглощающей беспомощности.

Иден сейчас там — в ловушке, возможно, раненая, наверняка напуганная. Подверглась ли она воздействию радиации? Умирает ли она прямо сейчас?

И был Мэддокс, все еще смертоносная тень, маячившая на краю сознания Дакоты, от которой она не могла избавиться.

Если он выжил после взрыва, то не позволит бомбе помешать ему выследить добычу и забрать свой приз. Он был самым целеустремленным и решительным человеком, которого она когда-либо встречала.

Нет, он не умер. Вряд ли ей так повезет.

Он все еще где-то там, охотится. Идет за Иден, такой беззащитной и никем не охраняемой.

Дакота очень хотела действовать, выбраться отсюда и спасти сестру, но не могла, пока не могла. Ничего нельзя было сделать. Смертельная доза радиации и смерть через неделю никому не принесут пользы.

Несмотря ни на что, она должна сохранять хладнокровие.

Иден нуждалась в сестре.

Глава 22

Мэддокс

Мэддокс застонал. Он почувствовал во рту металлический привкус, словно там скопилась грязь и медь. В его сознание медленно проникали звуки, звенящие и далекие.

Автомобильные сигнализации.

Он не знал, сколько времени прошло. В ушах гудело. Перед глазами плавали белые пятна. Откуда-то капала кровь.

Медленно и осторожно он подвигал руками, затем ногами. Боль пронзила его, но Мэддокс не обратил на нее внимания. Он отстегнул ремень безопасности и нащупал дверную ручку.

Она не сдвинулась с места. Дверь автомобиля потеряла первоначальную форму.

С трудом он осознал, что такси смялось вокруг него, как банка из-под газировки.

Таксист безвольно обмяк, его окровавленная голова болталась под неестественным углом, а тело все еще было пристегнуто ремнем безопасности. Руль врезался ему в грудину. Таксист был мертв.