Точку поставит сталь

— Слышу…

— Сколько? — Она ткнула мне в лицо растопыренными пальцами.

— Четыре. Хорошее число, удачливое…

Сознание наполнялось силой, словно стремительно созревающий плод. А я мысленно возблагодарил боевую химию умельцев Юдайна-Сити, способную с одинаковой лёгкостью поставить на лапы даже самых хворых и вызвать сладко-смертельную зависимость у слабых духом.

— Лучше. Мне правда лучше…

Ухватился за её протянутую ладонь и осторожно сел, стараясь не смотреть на рану. Четверо криитов, двое из которых тоже оказались подстрелены, окружили нас и внимательно сканировали опустевшие склоны.

Чуть дальше, почти под столбом с лентами и нанизанным черепом песчаного карпа, на камне устроился Ункац-Аран с ассолтером меж коленей. Я попытался вспомнить, видел ли гадателя в бою, но не смог.

«Дитя заполночи» перехватил мой взгляд, довольно оскалился и заложил за губу щепоть чуть влажного «бодрячка». Пристукнул об утоптанную глину прикладом ассолтера, словно сидел не на усыпанной трупами горе, а с любимым посохом в кабинете досточтимого казоку-хетто.

Бронза и ещё двое казоку-йодда снова запустили в небо наблюдательные лепёшки-чапати, изучая поле боя с высоты птичьего полёта. Вероятно, им удалось-таки обнаружить проекторы свето-струнных слепков, потому что за время моего забытья чудовищные фигуры покровителей запертых дверей и землетрясений растворились без следа вместе с пронзительными завываниями.

В заушнике тоже воцарилась тишина, особенно гулкая и неестественная после визгливых переговоров во время отгремевшего боя.

— Сопротивление сломлено. — Девятый Коготь «Диктата» приблизился, заметно припадая на прокушенную лапу, и вдруг даже подмигнул. — Уцелевшие, а их немного, удрали в норы, но я не боюсь контратаки. Сейчас парни расчистят дорогу, мы поднимем сюда «скорлупки» и перегрузим тебя в камеру реаб…

— Нет нужды, — фыркнул я, стараясь не обращать внимания на возмущённый взгляд Ч’айи. — Ещё час-другой я с лёгкостью продержусь и без хирургического отсека, сисадда?

Подтянул лежавший рядом ассолтер, опёрся на приклад и встал с лёгкостью, которой даже не ожидал. Девушка и ближайший криит помогли, но я вежливо отстранил от себя и руки, и лапы.

Впрочем, вранья в моих словах действительно не было: час-два я, возможно, и правда не отключусь. А дырка? Как говаривал, бывало, Нискирич фер Скичира, «шрамы — это очень хорошо; это как записи в дневнике, чего делать не стоит, а ради чего можно и новую страничку заполнить». И я был уверен на все сто, что эту страничку явно стоило заполнять…

Я улыбнулся. В последний момент удержался, чтобы не встряхнуться, и мотнул головой:

— У нас остались силы сдержать манксов, если надумают вернуться?

— За это не переживай, терюнаши. Девять парней не задеты, ещё четырнадцати подпортили шкуры, но в строй они встанут. И у нас всё ещё есть два «Коппульсо», отсюда им работать куда приятнее.

— Прекрасная новость, пунчи, — с намеренным легкомыслием воскликнул я. — А ты нашёл финальную точку?

Если бы в этот момент Ч’айя хоть отчасти подозревала, какая боль сотрясала всю правую половину Ланса фер Скичиры, наверняка бы вырубила меня шокером и на собственных плечах доставила в восстановительный отсек.

Но не хуже, чем стрелять, за годы обитания в Юдайна-Сити я научился притворяться, а потому двинулся навстречу Бронзе, при этом почти не морщась.

— Точка зафиксирована, — признал Коготь, с лёгким недоверием наблюдая за моей походкой. Добавил, посматривая на флягу, из которой я с удовольствием отхлебнул: — Пологая эстакада на минус три десятка метров. Стены укреплены необычной маркой бетона, внутри определённо скан-блокирующие экраны, но никаких проходов к яодунам местных выродков.

Мы с девчонкой проследили за жестом Ишимы Квичи, только сейчас заметив круг из восьми каменных столов, густо-чёрных от копоти. В их кольце и прятался таинственный спуск, и можно было спорить на любые деньги, что прах кремированных чу-ха-хойя тоже шёл в дело — например, закапывался в охранные канавки на подходах к святыне.

— А ещё, терюнаши, ты должен знать, что стайная «мицуха»… она барахлит, — добавил Коготь «Диктата», и я разобрал в его голосе неприятную нервозность. — Причём сильно и странно. Будто кто-то извне задействует сразу все сотни свободных каналов и начисто лишает нас мощности.

Я улыбнулся. Кое-что предположил, но успокоить Бронзу не успел. Ч’айя оказалась совсем рядом и попросила негромко, но выразительно:

— Ланс, ты обязан вернуться в «Коппульсо». Прошу, хватит бравады, дальше я справлюсь сама…

В этот момент я наконец увидел в её глазах влажный блеск. Не особенно заметный, но всё же. Словно напряжение схлынуло, высшая степень концентрации пройдена и теперь можно было дать волю чувствам. Впрочем, девчонка пару раз моргнула, и вот я уже мог считать, что мне показалось…

Осмотрел её — сосредоточенно оттирающую ладони, перепачканные засыхающим бурым, — подмигнул:

— Но как я могу пропустить самое весёлое, детка?

Она покачала головой. Спрятала измазанную кровью салфетку в карман куртки, застегнула клапан, и ещё тише спросила:

— Из чего ты вообще сделан, Ланс фер Скичира?

На что мне оставалось лишь снова подмигнуть и ответить чистую правду:

— Из паймы, малыш. Из паймы и чувства ответственности…

п.5.; г.10; ч.2

…Несмотря на введённые мне препараты и наложенные фиксирующие повязки, спуск по найденной секретной эстакаде занял у нас не меньше четверти часа. Девчонка всё норовила помочь и подставить плечо, но я лишь мимолётно гладил её по спине и вежливо отстранялся.

Этот путь я пройду сам. Даже если проклятые тридцать метров вниз окажутся для неугомонного Ланса фер Скичиры последними.

Вглубь горы нас вызвались сопровождать только Бронза и один из его бойцов. Остальные на сто рядов прощупали пещеру сканерами, даже забросили внутрь пару наблюдательных дисков. Но затем поспешно убрались подальше от замаскированного спуска, будто перепуганные детёныши на пороге подвала, в котором обитал опасный призрак противоречивого Пяти-Без-Трёх.

Старик-гадатель, несмотря на мои опасения, тоже остался на прежнем месте. Лишь проводил долгим, очень внимательным и красноречивым взглядом.

Теперь вместо ассолтера в руке Ч’айи качался массивный фонарь, чей луч скакал по пологому винтовому спуску и гладким, как стекло стенам. Такие же мощные светильники несли и другие участники процессии, причём чу-ха делали это исключительно из уважения к нам с девчонкой, стараясь не слепить друг друга и досадливо щурясь. Я же ещё снаружи натянул «Сачирато» и подстроил прибор под редкие вспышки, если лучи влетали в поле зрения.

Бронза с напарником остановились — до дна пещеры, укрытого девственно-основательным слоем пыли, похожей на мягкий синтетический наполнитель, оставалось не больше дюжины шагов.