Точно как на небесах

Господь милосердный, она нашла это в его библиотеке?

Следующая. «Мисс Баттеруорт и Безумный Барон». Он не стал бы такое читать, но в сравнении с «Описаниями красот, где-то в Шотландии доводящими вас до смертельной скуки»…

Маркус откинулся на подушки, нашел первую главу и начал читать.

«Была темная и ветреная ночь…»

Кажется, это он уже где-то читал.

«…и мисс Присцилла Баттеруорт не сомневалась – вот-вот начнется дождь, льющийся с небес потоками и ручьями…»

Когда Гонория вернулась, мисс Баттеруорт успела остаться брошенной на пороге, пережить чуму и убежать от дикого медведя.

Мисс Баттеруорт была весьма легка на ногу.

Маркус с нетерпением приступил к третьей главе, предвкушая встречу мисс Баттеруорт со стаей саранчи, и был весьма увлечен чтением, когда Гонория появилась в дверях, тяжело дыша и сжимая в руках чайное полотенце.

– Ты не достала ни кусочка, да? – спросил он, смотря на нее поверх «Мисс Баттеруорт».

– Конечно, достала, – презрительно ответила Гонория. Она положила чайное полотенце и развернула его. Внутри оказался немного рассыпавшийся, но тем не менее узнаваемый пирог с патокой. – Я принесла целый пирог.

Маркус почувствовал, как широко открываются его глаза. Он дрожал. Дрожал от предвкушения. Мисс Баттеруорт и ее саранча не могли сравниться с пирогом.

– Ты – мой кумир.

– Не говоря уже о том, что я спасла твою жизнь, – саркастически заметила Гонория.

– Ну, и это тоже, – смущенно сказал Маркус.

– Один из лакеев следил за мной. – Она взглянула через плечо на открытую дверь. – Я думаю, он принял меня за вора, хотя, честное слово, если бы я пришла грабить Фензмор, я бы вряд ли начала с пирога с патокой.

– Правда? – с набитым ртом спросил Маркус, полный райских ощущений. – Я бы начал именно с него.

Гонория отломила кусочек и положила в рот.

– Он действительно очень вкусный, – вздохнула она. – Даже без клубники и крема.

– Не могу придумать ничего лучше, – радостно вздохнул в ответ Маркус, – кроме, возможно, шоколадного пирожного.

Она уселась на край кровати и взяла еще маленький кусочек.

– Извини, – сказала она и, проглотив пирог, продолжила: – я не знаю, где лежат вилки.

– Это не важно, – ответил Маркус. Это действительно не важно. Он так был рад наконец-то чувствовать вкус настоящей еды с настоящим запахом. Он даже мог жевать. Почему многие считали, что невкусные жидкости – верный путь к выздоровлению, было для него загадкой.

Маркус начал мечтать о запеканке. Десерт оказался прекрасен, но ему нужно чем-то восстанавливать силы. Говяжий фарш. Нарезанная картошка, немного прожаренная в печи. Он почти чувствовал их вкус.

Маркус поднял взгляд на Гонорию. Почему-то он сомневался, что она сможет вынести все это из кухни в чайном полотенце.

Гонория взяла еще кусочек пирога.

– Что ты читаешь? – спросила она.

– «Мисс Баттеруорт и… э… – он взглянул на книгу, лежавшую на кровати обложкой вверх, – Безумный Барон».

– Правда? – Гонория казалась ошеломленной.

– Я не смог заставить себя открыть «Прелесть маленькой ненаселенной области Шотландии».

– Что?

– Вот эту. – Маркус передал ей книгу.

Гонория опустила взгляд, и Маркус заметил – ей понадобилось некоторое время, чтобы понять, о чем он говорит.

– Она казалась весьма занимательной, – сказала она, пожав плечами. – Я думала, тебе она понравится.

– Только если бы меня огорчало, что болезнь не добила меня, – фыркнув, произнес он.

– А по-моему, название звучит интересно.

– В таком случае тебе стоит самой прочитать эту книгу. – Маркус сделал щедрый жест рукой. – Я готов ею пожертвовать.

Гонория упрямо сжала губы.

– Ты посмотрел на другие книги, которые я тебе принесла?

– Честно говоря, нет. – Он поднял «Мисс Баттеруорт». – Эта показалась весьма интригующей.

– Не могу поверить, что ты получаешь от нее удовольствие.

– Значит, ты ее читала?

– Да, но…

– Закончила?

– Да, но…

– Ты получила от нее удовольствие?

У Гонории, кажется, не был заранее приготовлен ответ, и Маркус, воспользовавшись ее замешательством, пододвинул чайное полотенце поближе. Еще несколько дюймов, и пирог окажется вне досягаемости для Гонории.

– Получила, – наконец признала она, – хотя не которые эпизоды показались мне нереалистичными.

Он перевернул книгу и посмотрел на нее:

– Правда?

– Ты не очень много прочитал, – сказала Гонория, подтягивая чайное полотенце обратно к себе. – Ее мать насмерть заклевали голуби.

Маркус с уважением посмотрел на книгу:

– Правда?

– Весьма жуткая сцена.

– Умираю от нетерпения.

– О, пожалуйста, – произнесла Гонория. – Ты не можешь читать такое.

– Почему?

– Эта книга слишком… – она помахала рукой в воздухе, как будто подыскивая нужное слово, – несерьезная.

– Я не могу читать несерьезную книгу?

– Ну конечно, можешь. Просто я не могу представить себе, чтобы ты читал ее по собственному желанию.

– Почему же?

Гонория подняла брови:

– Ты говоришь так, как будто оправдываешься.

– Мне любопытно. Почему я не могу по собственной воле читать что-то несерьезное?

– Не знаю. Это же ты.

– Почему это звучит как оскорбление? – с любопытством спросил он.

– Нет. – Она взяла еще кусочек пирога. И тут произошло нечто странное. Гонория посмотрела вниз и одним быстрым движением языка слизнула с губ крошку.

Движение заняло меньше секунды, но Маркуса охватило волнение, и он вдруг осознал – это желание. Горячее, всепожирающее желание.

– С тобой все в порядке? – спросила она.

Нет.

– А что?

– Мне показалось, я задела твои чувства, – призналась она. – Если так, прими мои извинения. Я не хотела тебя обидеть. Ты хорош и такой, какой ты есть.

– Хорош? – Какое вежливое слово.

– Это лучше, чем нехорош.

Любой другой мужчина в этот момент схватил бы ее и продемонстрировал, насколько «нехорошим» он был, и Маркус был достаточно «нехорошим», чтобы подробно вообразить эту сцену. Но он все еще не оправился от почти смертельной болезни, не говоря уже об открытой двери и матери Гонории, находившейся скорее всего рядом. Поэтому вместо этого он только спросил: