Тогда я иду к вам

Но блондинчик быстро пояснил:

— Мой секретарь. И его… помощники.

— Анж, — поклонилась я, от волнения забыв свою фамилию. — Прошу любить и жалеть. То есть желать. То есть жаловать…

Партия желтых посмотрела слегка странно, а вот парни, почетным конвоем стоявшие по бокам, лишь поджали губы. Привыкли.

Но все отвлеклись от моей скромной персоны, когда открылась боковая дверь и в комнату вошел тот, кого я бы условно назвала звездочетом. Весь такой седой, косматый, в острой шляпе со звездами и длинном блестящем плаще. Главный маг, похоже.

— Все готово — невесты в сборе и…

В этот момент все снова отвлеклись — открылась вторая боковая дверь, и, хотя в помещение зашел всего лишь один человек, мне показалось, что их было штук десять, потому что он был одновременно в нескольких местах, перемещаясь по гостиной с огромной скоростью.

— Вот они здесь, раз-два! — вопил невообразимо высокий и тощий мужчина с синим начесом на голове и в ярко-зеленом обтягивающем костюме. — Все собрались, раз-два! Ах милочки, вы просто прелесть, — поцеловал ручки желтым дамам. — И жених, вот так жених! А мы что? Мы просто по-мо-га-ем! А вы что? А вы ве-се-ли-тесь! — он улыбался в пятьдесят зубов, сверкал глазами, сексуально надувал губы и был просто очарователен. Особенно когда тонко пропищал — Уи-и-и! Настоящий Единорог? И Тигра? И фантастические твари?! Божечки-сережечки, это самый счастливый день в моей жизни! Кто хозяин?

Он обратил свое улыбчатое лицо на меня.

Всё. Я влюбилась.

Звери отшатнулись.

Палач сжал, почему-то, кулаки.

Алик же только закатил глаза и страдальчески посмотрел на своего престарелого ангелочка. Но та лишь широко улыбнулась: "У моего сыночки будет все самое лучшее".

Это она про меня или про синеволоску?

— Кто он? — прошептала в никуда, стараясь избавиться от сердечек в зрачках.

Стоявший рядом палач повернулся и подозрительно нахмурился:

— Из какой дыры вы вылезли, если не знаете самого известного шута… то есть шутника, сердцееда и распорядителя королевства?

— Вы мне тут своей профессиональной деформацией не тыкайте, — я тоже нахмурилась и тоже покосилась на него. — Я может много учился и много работал, и мне было не до развлечений и сведений.

— Арман фон Буран, — опасно выдохнул дознаватель и придвинулся ко мне еще ближе. — И вообще, мы не догвоорили, я бы хотел услышать подробности вашего пребывания в Академии и как так получилось, что вы…

— Кам, ты когда-нибудь успокоишься? — вздохнул Алик. — У нас еще куча дел, пусть уже Анж мне поможет.

— Девственность проверить? — иронично уточнил брюнет.

— А то, — подмигнул блондин.

— Я к невестам — расспрашивать о том, как они дошли до жизни такой, — вскинулся Арман, до того заинтересованно прислушивавшийся к нашему разговору. — Жених, ваши величества и прочие за мной, раз-два.

Блондин и миньоны потянулись прочь.

— Артефакт проверки кто понесет? И мне помогать будет? — забеспокоился звездочет.

На этих словах присутствовавшие почему-то ускорились.

Странные какие.

— Давайте я! — вышла вперед, потому как всерьез опасалась снова остаться с палачом наедине. А то мягких стен тут не наблюдалось, да и пояс целомудрия у меня не железный все-таки.

— Делать-то что надо знаешь хоть? — уточнил седовласый.

— Нести артефакт?

Терпеливо вздохнул. Все таки старость прибавляет мудрости:

— Пройдешь сквозь ту комнату, где невесты и гости. Продемонстрируешь механизм, так сказать. Напротив есть дверь в небольшую сквозную гостиную. Мы устроимся там и невесты будут заходить по одной. Кто не обманул и остался невинен — как в действиях, так и в помыслах — те выйдут назад к гостям. Другие же… отправятся из той гостиной прочь, но незаметно. Стыдить никто их не будет.

— Про помыслы… Вы же пошутили?

— Ничуть.

— В смысле… Они даже целоваться не имели права или думать о поцелуях? — я мельком взглянула на брюнета, который придал себе вид независимый и мраморообразной.

— А ты забавный, парень. Нет, не настолько все плохо, — звездочет рассмеялся и тут же стал похож не на лесного плакунчика, а на доброго Деда Мороза. — Артефакт больше улавливает кипящие в душе страсти, что кипят, скажем так, не по отношению к жениху. Влюбленные в других нам точно не нужны.

— Какая прелесть, — я всплеснула лапками. — Ну и где он? Механизм ваш?

— Да вот же.

Он протянул мне хрустальное яблоко. В натуральную величину.

— Эм… — опешила я. — И как вы планируете его… засовывать туда?

На меня заинтересованно посмотрели все оставшиеся. Потом Еди нервно хихикнул, а королевский маг осторожно уточнил:

— Куда…туда?

— Ну… где девственность…

Интерес в глазах окружающих сменился жалостью. Мне даже показалось, что Дед Мороз готов меня усыновить и воспитывать — глядишь лет через двадцать смогу себя обслуживать.

— Эта новая разработка инквизиторов, невестам не известная — а потому обойти они её заготовленными средствами не смогут. Магическая субстанция, которая здесь содержится, если дохнуть на нее вблизи, окрашивает, ненадолго, тело золотым — если все в порядке. Или красным — если не очень, — смилостивился брюнет.

— О, — только и могла сказать я.

Яблоко положили на бархатную подушечку и все, наконец, вышли за дверь. Ну а потом, после объяснений и рокота недовольства, объявили вынос. То есть выход. И я пошла. Хотя лучше бы меня несли, а не яблоко.

Потому что дышать я перестала, как только еще яблоко у меня перед лицом оказалось. И в глазах, еще когда я к двери подошла, зарябило. А уж когда двинулась по залу, так и вовсе все смазалось.

Только не дышать. Только не дышать! Ходить в другом цвете, а не в своем, натуральном, не хотелось.

Зал оказался большим. Бесконечным. Гул голосов слышался все тише, а легкие начали гореть огнем. Нужную дверь я видела смутно, но живой коридор хотя бы указывал направление. Еще немного…

Я вдруг поняла — не дойду. Потому что в глазах потемнело.

И тогда произошло несколько событий.

Я споткнулась, готовая упасть в обморок, и шумно вдохнула воздух.

От моих покачиваний подушка накренилась.

Яблочко покатилось по бархату- предателю и…

Упало на пол, разлетевшись на мелкие осколки.

— Ах, — сказала многоголосая толпа и замолкла.

— Гы-гы-гы, я же говорил что-нибудь отчебучит, — в полной тишине голос Еди звучал особенно громко.

— Бл…ть, — подумала я и, похоже, сказала.

— А-ааа! — завизжал вдруг кто-то.